Лесная невеста - Елизавета Дворецкая

Она улыбнулась, и до Зимобора наконец дошло, что это и правда не видение.

– Так тот старик с решетом – это и есть Лес Праведный?

– Он самый. Он меня привел, он и обратно с собой заберет.

– Постой! Подожди! – Зимобор никак не мог собраться с мыслями, но помнил, что должен сказать ей что-то очень важное. Но что именно, никак не мог сообразить: то, что он опять видит ее перед собой, казалось важнее и чудеснее всего на свете. Он не мог понять, сон это или явь, мысли разбегались. – Послушай! Я у твоего отца теперь в дружине. Настоящего отца, ты знаешь! Ты сама хоть знаешь, кто твой отец?

– Отец? – Дивина нахмурилась. Она, похоже, не могла понять, о чем идет речь.

– Ну, родной твой отец, настоящий! Это князь Столпомер! Полотеский князь! И я уже был с тобой обручен когда-то, много лет назад, а ты потом пропала, и все думали, что ты погибла, а мы с тобой встретились и снова обручились – значит, это судьба! Я сам не знал, узнал теперь только, недавно. Твоему отцу сон о тебе приснился, и он поехал тебя искать. А у меня и половинка кольца моего сохранилась, того, который моя мать разрубила, когда ты пропала.

Зимобор сам не понимал, что говорит. Хотелось сказать сразу много, но он понятия не имел, что из этого Дивина знает и помнит, а что ей нужно узнать.

– Ты был со мной обручен? Раньше? Когда? – Дивина смотрела на него в полном изумлении.

– Когда ты еще маленькой была, да и я тоже… Я сам почти не помню. Отцы нас сосватали, чтобы помириться наконец, они же столько лет воевали.

– Отцы?

– Твой отец – Столпомер полотеский, и мой – Велебор смолянский.

– И ты – сын смолянского князя? Что ты говоришь?

– Я – сын смолянского князя. Там сейчас моя сестра правит, но я…

– Кольцо! – Дивина что-то вспомнила и положила руку на грудь, где висела в ожерелье вторая половинка кольца. – Постой! У меня же свое есть! Мое обручальное. Я его носила, а потом Лес Праведный мне половинку принес и сказал, что от прежнего обручения я свободна. А у меня же… Погоди!

Она вытащила из-под одежды тонкий ремешок, на котором висело что-то маленькое.

– Вот! – Она показала небольшое, рассчитанное на тонкий девичий пальчик золотое колечко. – Вот это мне подарил… жених… И это ты? – Она подняла на Зимобора изумленные глаза и смотрела на него каким-то новым взглядом. – Я ничего не помню, ничего! Но если мой родной отец обо мне вспомнил, отдай ему и скажи, что я жива и к нему вернусь… может быть.

– Конечно, вернешься! – Зимобор схватил ее за плечи и прижал к себе. – Я тебя не отпущу! Он сейчас в Радогоще, он ждет тебя! Ты же у него одна осталась, одна от всего рода!

– Нет, до весны мне к вам нельзя. – Дивина покачала головой. – Пока снегá не сойдут, реки не вскроются и земля не оттает, мне к людям не выйти. А как весна придет, приходи за мной.

– Куда?

Зимобор крепко держал ее за плечи, но и девушка, и стена, возле которой они стояли, и снег вокруг, и даже сам себе он казался каким-то ненастоящим, зыбким и полубессмысленным, как сон. Вот сейчас этот сон кончится, и он не успеет узнать самое важное.

Лицо Дивины было прямо у него перед глазами, но какое-то бесплотное, как отражение в воде. Пока снега не сойдут и земля не оттает… Так могла бы говорить весна, плененная Велесом богиня Леля…

– Куда же за тобой приходить?

– А иди куда глаза глядят. За Зеленой Межой все тропинки в одно место бегут – о чем думаешь, туда и попадешь.

– Нет, нельзя так! – Зимобор не мог смириться с тем, что она опять уйдет, уйдет прямо сейчас, когда наконец-то нашлась. – Я тебя не отпущу!

– Нам теперь нельзя своевольничать! – строго ответила Дивина. – Мы с тобой, сокол ясный, и без того дров наломали. Меня младшая вещая вила прокляла, она же и за тобой ходит. Уж я не знаю, кто первый ее разгневал, кто во всем виноват, но мы с тобой только по отдельности от нее в безопасности. И пока не придумаем, как спастись, нам вместе быть нельзя.

– Но что же тут придумать? – в отчаянии крикнул Зимобор и даже встряхнул ее, держа за плечи. – Она ведь – Дева Будущего, она нас всех переживет, что же с ней можно сделать?

– Старуха знает! – только успела крикнуть Дивина, как вдруг сбоку повеяло сильным холодом. – Ищи Старуху!

Зимобор обернулся. Возле них вдруг выросла, из темноты и летящего снега соткалась высокая неясная фигура, похожая на ледяной столб. Взметнулся вихрь, Дивина качнулась, и неодолимая сила разом вытянула ее из рук Зимобора. Ледяной столб стал рослым стариком в белой одежде, с длинной белой бородой и суровым взглядом из-под густых, нависших, заснеженных бровей. Рукой с длинным ледяным посохом он поманил к себе Дивину, и она пошла, неловко ступая по снегу, и разодранные шкуры волочились за ней. Как во сне, Зимобор сделал шаг следом. Старик погрозил ему посохом: не шали, мол, я-то все про тебя знаю! – и Зимобор остановился, и кровь застыла в жилах, как реки застывают в берегах от удара вот этого ледяного посоха. Дивина сделала последний шаг к старику, он накрыл ее широкими рукавами белой шубы… Вдруг она обернулась и крикнула:

– Как тебя зовут?

Странно услышать такой вопрос от собственной невесты, но, может, ему и померещилось. Но назвать ей своего настоящего имени Зимобор не успел: снова мела метель, ветер свистел, бросал в глаза белые хлопья. Он только набрал воздуха, чтобы ответить, как понял, что отвечать некому. Старик и девушка исчезли. По пустому двору гулял снежный ветер, и только за окошком мигала догорающая лучина.

У его ног на снегу лежала огромная берестяная личина с козьими рогами. Рядом валялась его собственная рукавица, уже полузасыпанная снегом. Зимобор поднял личину, рукавом отряхнул широкую пасть с нарисованными углем черными зубами. Если бы не это, так знал бы, что все померещилось.

«Ищи Старуху»… Если кто-то знает, как бороться с младшей из трех вил, то разве что две старшие. Или она имела в виду, что разгадка где-то в прошлом? Непонятно… И где ее найти, Старуху?

На другое утро Зимобор поехал в Радогощ. Увидев кольцо Дивины, князь Столпомер переменился в лице. Через столько лет он едва ли мог узнать эту вещь, но сам этот детский перстенек всколыхнул столько воспоминаний о прошлом – о детях, когда они были маленькими, о жене, совсем молодой и прекрасной, о себе самом, тоже молодом и полном юной удали, – что Столпомер на время забыл о Зимоборе. Перед глазами вставали клети, залитые солнцем, – в молодости всегда светит солнце, – и счастливый детский визг, и веселый голос княгини Творимилы, так забавно коверкающей славянские слова, и свое собственное ощущение радости, оттого что впереди так много всего хорошего…

– Она сказала, что до весны ей из леса дороги нет, а весной велела приходить за ней, – сообщил Зимобор. – И весной я ее найду или сам в лесу сгину.