Месть прошлого (СИ) - Гичко Екатерина

– Эй, а мадериду? Мадериду смогёте?! – проорал кто-то.

Викан бросил на Майяри вопросительный взгляд.

– Дорогая сестра, вы как-то признавались, что умеете танцевать и мадериду. Так как? Не подведёте меня?

– Подвести? Я? – Майяри высокомерно вскинула брови и повелительно махнула музыкантам. – Дорогой брат, боюсь, это вы опозорите нас обоих своей неуклюжестью.

Бородатый музыкант с плутовскими зелёными глазами провёл пальцами по струнам гитары, и та отозвалась нежным, глубоким, страстным звуком. Ей решительно и бойко, словно отсчитывая ход часиков, вторила скрипка. Викан сбросил наземь кафтан и, не отрывая от Майяри взгляда, медленно пошёл по кругу, заворачивая рукава. Девушка дерзко улыбнулась и, тоже впившись в него взглядом, зашагала вдоль толпы, одну за другой расстёгивая верхние пуговички ворота платья.

– Баловница, – Шидай одобрительно качнул головой и лукаво посмотрел на Ранхаша.

Тот, широко раскрыв глаза, следил за Майяри, за каждым её жестом, за каждым движением. Наблюдал, как пуговички медленно, неохотно выскальзывают из петель, открывая белый кружевной ворот рубашки. Ласкал взглядом растрёпанные пряди, яркие губы и розовеющие скулы. Видеть её такой весёлой было так необычно, что Ранхаш даже не смог приревновать, хотя мадерида даже в салейском обществе почиталась некоторыми консерваторами слишком уж вольной. Но молодые оборотни, парни и девушки, обожали танец. Где ещё можно было выплеснуть кипящую страсть, как не в мадериде? Где было бы ещё приличным горячо прижать к себе возлюбленную? Где было бы допустимым поощрить взглядом и движениями возлюбленного на большее?

Викан тряхнул волосами и поманил Майяри к себе. Та расправила плечи, подобрала юбки и под уверенную песню скрипки и бойкий перелив гитары пошла танцевать. Одна. Поведя плечами, смело качая бедрами, как не принято в салейской мадериде. Викан шагнул к ней, она отшатнулась, и они закружили по мостовой, чтобы сойтись в центре. И как сойтись! Сшибиться грудью, будто атакуя, и ту же сцепиться в страстных объятиях. Викан крепко обхватил девушку за талию, прижимая её к животу, а она обвила его рукой за шею, прижимаясь грудью. Скрипка грянула одновременно с барабаном, и пара закружилась подобно вихрю, повергнув толпу в благоговейное молчание. Мужчина словно нёс девушку, страстно прильнувшую к нему, над землёй, она же, прикрыв глаза и откинув голову назад, с трепетом прислушивалась к его дыханию на своей коже. Откинувшись назад, Майяри безвольно повисла на поддерживающей её руке, и Викан в страстном порыве склонился к её груди. Поворот, они резко распрямились, Викан отбросил девушку, взметнувшаяся юбка хлопнула, Майяри стремительно развернулась и едва не налетела на грудь одного из мужчин в первом ряду. Пальцы Викана жёстко сжались на её запястье, не отпуская дальше, а мужчина, очарованный внезапным почти столкновением с прелестной плясуньей, торопливо протянул руку, но тонкие пальчики выскользнули из неё раньше, чем он успел их схватить: Викан дёрнул девушку на себя, и она опять столкнулась с его грудью.

Танец – словно страстная борьба двух влюблённых, пытающихся укротить друг друга. Легко, азартно и стремительно они кружили по мостовой, то расставаясь, то опять сходясь. Оттолкнув Викана, Майяри сама быстро-быстро, летяще шагнула к нему и, схватив за ворот, дёрнула на себя. Небольшое отступление от традиций мадериды, где полагалось потянуть партнёра на себя за плечи, но толпа одобрила.

Ранхаш, потрясённый противоречивыми эмоциями, просто смотрел. Смотрел на эту новую, невиданную ещё им Майяри. Такую свободную, дерзкую, весёлую…

– Как у них здорово получается, – протянул Шидай. – Темпераментом они точно схожи. Ах, если бы не ты, мой дорогой, я посчитал бы их прекрасной парой. Они на диво гармонично смотрятся. Влипали бы вместе в неприятности, шатались бы по лесам, отплясывали бы вот так на площадях и пили на крышах… Не ревнуешь?

Ревнует. Ещё как ревнует. Но в то же время душу теснил восторг. Майяри была так восхитительна в этот момент, что он был готов простить брату некоторую вольность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ох, ты смотри! – кто-то хохотнул за спиной. – Да это ж сама помощница харена и его братец. Интересно, знает ли господин, чем его воспитанница занимается?

– Его беда, не наша. Ты, главное, завтра в сыске об этом не трепли, а то попадёшь под горячую руку.

Толпа недовольно заволновалась, Шидая и Ранхаша даже пихнули в спины, но те были слишком увлечены, чтобы ругаться на очередного желающего увидеть танцоров вблизи. Наглец, возмутивший толпу, встал рядом с лекарем и уставился на кружащуюся под зажигательные звуки скрипки и гитар пару из-под капюшона. Жар танца достиг своей вершины, скрипка надрывалась так, что скрежетали струны, из-под сапог танцующих летели пыль и камешки, а сами танцующие глядели друг на друга с таким огнём, что казалось: ещё мгновение, и они сольются в горячем поцелуе. И хоть мадерида этого не предполагала, но толпа с трепетом ожидала именно этого и ещё того момента, когда танцор оттолкнёт от себя прелестную плясунью и отпустит её на волю.

Полагалось, что её должен поймать в свои объятия другой мужчина. И тут Ранхаш вспомнил: его учили танцевать. Он знает все танцы, что приняты в салейском высшем обществе, если, конечно, за последний век не появилось что-то новое. И мадериду он тоже знает.

К бурному разочарованию толпы Майяри и Викан не поцеловались. Картинно вытянули друг к другу губы, чмокнули воздух, что выглядело скорее смешно, чем волнующее. И, хохоча, опять закружили по мостовой.

Шидай бросил взгляд на своего соседа как раз в тот момент, когда он медленно откинул капюшон назад. В свете многочисленных огней блеснули рыжеватыми всполохами неровно обрезанные белые волосы и сверкнули зубы в восторженной улыбке. Лекарь едва не выругался, узнав хайрена Узээриша. И в это же мгновение Викан раскрутил Майяри и отпустил.

Несколько мужчин одновременно выступили вперёд. И хайрен тоже. Шидай обернулся, чтобы сказать об этом Ранхашу, не обнаружил его на месте и… недолго думая, подставил наследнику подножку. Тот споткнулся, лекарь ещё и на край его плаща наступил, и будущий хайнес грохнулся на землю. Капюшон опять накрыл его голову, и Шидай взглядом велел одному из охранников разобраться. Оборотень подскочил к матерящемуся хайрену и дружески похлопал его по плечу.

– Ох, дуг, пасти меня! – заплетающимся языком проревел он. – Да откуси мне хвост Тёмный, и не думал тебя пи… пё… пхать! Веикодушно пасти, дуг!

Шидай поймал спокойный взгляд Святого помощника и обезоруживающе ему улыбнулся. И повернулся к танцующим как раз в тот момент, когда Ранхаш одной рукой отпихнул соперника, а второй обхватил Майяри за талию и выдернул её из-под носа смазливого блондинчика.

– Ох, твою… – обалдел Викан.

Раскрасневшаяся Майяри стремительно стала бледно-розовой и даже приоткрыла рот в ужасе. Но паника не успела овладеть её мыслями. Она увидела глаза харена. Тёмные, мерцающие бесчисленными огоньками, глубокие, гипнотически-затягивающие, а затем ощутила, как его ладонь медленно движется по её спине вниз. Пальцы с силой надавили на её копчик, и в колени хлынуло тепло.

– Потанцуй, – харен склонился к её лицу, и оно опять налилось жаром, – со мной… Майяри.

Девушка судорожно сглотнула, чувствуя, как голову заволакивает туман, и вцепилась пальчиками в плечи мужчины. Ноги неожиданно подвели, и она, тяжело дыша, навалилась на его грудь.

– Хрибный! Да это харен! – охнул кто-то в толпе.

– Ранхаш Вотый!

– Глава сыска!

– Здесь законники!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Облава, ребята!

Толпа заволновалась и начала стремительно редеть. Музыка взвизгнула и затихла, но Викан повернулся к музыкантам и знаком велел продолжать. Робко завела свою песню скрипка, и Ранхаш шагнул вперёд, почти неся девушку на руках, и закружил её в объятиях. Не так стремительно и страстно, как Викан, но легко и нежно. И все, кто в этот момент всё ещё оставался на улице, смущённо отвели глаза. Невозможно было без робости смотреть, как девушка в сладостном безволии цеплялась за плечи мужчины, пылая лихорадочным, почти болезненным румянцем. И зрители отводили глаза, словно спеша оставить этих двоих наедине и позволить им насладиться друг другом.