Путь Дракона - Дэниэл Абрахам

Она представила приезд ревизора. Может даже самого Комме Медиана. Она встретит его с улыбкой, и отведет на свою квартиру. Или, может быть, в кафе. Так будет даже лучше. Белоглазый маэстро Азанпур отведет его в ее комнату, а она поднимется из-за стола, чтобы его поприветствовать. Книги будут в порядке, учет произведен. Она представила его как старика со свирепыми глазами и крупными ладонями.

Он просмотрит ее отчеты, контракты, и выражение его лица смягчится. Смятение и гнев уйдут, оставив только восхищение. Неужто она так здорово распорядилась деньгами банка? Неужто она не только сохранила их, но и приумножила? В темноте, она уже отработанным движением приподняла брови.

— Это еще мелочи, — сказала она тихо, но вслух.

Из-под кресла она вытащит ящик с годовым отчетом и ее вкладом в холдинговую компанию. Он будет просматривать их, кивая головой. И только потом, когда он закончит, она достанет соглашение с губернатором Порте Оливия, и передаст ему ключи от южных торговых путей. Она представила, как задрожат его руки, когда он увидит все великолепие сделанного ею. Девчонка-полукровка, без родителей, и справилась со всем этим. Но только, скажет она, только если мой филиал будет утвержден.

— Банк Порте Оливия мой, — произнесла она, а затем, низким, грубым голосом ее воображаемого ревизора, — конечно, магистра.

Она улыбнулась. Это была приятная мысль. И правда, почему бы и нет? Она была единственной, кто спас деньги Ванаи от разграбления тамошним князем или антейцами. Она в одиночку сберегла их. Как только она доказала, что может управлять банком, почему бы центральному отделению не оставить ее на этом месте? Она принесла доход банку, вдохнула в него жизнь. Ревизор увидит это. Комме Медиан это увидит. Она сделала это.

Несколько крошечных, невидимых насекомых ползли по руке, и она стряхнула их. Ее соперник и любовник что-то забормотал, меняя позу. Она улыбнулась при виде его задницы, грубой текстуры его кожи. Ей будет почти что жаль вывести его из игры. Но только почти.

Как будто из прошлой жизни, голос Ярдема Хэйна загрохотал в ее голове. Нет такой штуки, как чисто женское оружие. Теперь она знала, что это не так.

Когда она выскользнула с постели, он не пошевелился. В темноте, ее одежда была свалена в кучу где-то на выложенном кирпичом полу. Она не хотела рисковать разбудить его, поэтому, когда она обнаружила брошенную им тунику, то натянула ее через голову. Она доходила ей только до бедер. Почти что. Она прошла к углу комнаты, пальцы ее шарили по полу, пока она не обнаружила его: латунный ключ на кожаном ремешке, который Квахуар Ем всегда носил на теле.

Ну, хорошо. Почти всегда.

Кирпичи холодили босые подошвы, а ее шаги были почти беззвучными. Контора находилась недалеко от порта, комнаты маленькие и тесные, но группировались вокруг небольшого садика во внутреннем дворе. Четверка слуг были чистокровными ясуру, и из них только привратник оставался на своем посту на ночь. Квахуар Ем может и был гласом великого клана Лионеи, но земля дорога в Порте Оливия, и владение домом более шикарным, чем у местных богачей было своего рода бахвальством, которое могло сослужить ему дурную службу. Ситрин в темноте завернула за угол, и отсчитала три двери слева от нее. Третья была дубовой, окованной железом. Она нащупала замочную скважину, и осторожно вставила в нее украденный ключ. Когда он повернулся, щелчок механизма был подобен крику. Сердце у нее екнуло, но никто не поднял тревогу. Она открыла дверь, и прошмыгнула в личный кабинет Квахуара.

Ставни были закрыты и заперты, но когда она приоткрыла их, света четверти луны оказалось достаточно, чтобы разглядеть очертания предметов. Вот письменный стол. Прикрученный болтами к полу сейф. Решетчатый держатель, набитый свитками и сложенными письмами. Фонарь под абажуром, с колечками резного камня и кованного железа висящими на струне. Ситрин высекла искры на фитиль, после быстро закрыла и заперла ставни. То, что было тенями и силуэтами окрасилось при свете тусклыми оттенками оранжевого и серого. Сейф оказался запертым, а ключ от двери не подходил. Письменный стол был пуст, за исключением крохотного пузырька зеленых чернил, и металлического пера. Она принялась за свитки и письма, быстро и методично переходя от одного к другому, строго беря каждую пачку по порядку, и аккуратно возвращая на прежнее место.

О том, что она напугана, ей напомнили спазмы в кишечнике и учащенное сердцебиение, но она отмахнулась от них. Волю чувствам она даст потом, когда будет время. Письмо от правителя, в котором он благодарит Квахуара за подарок. Шоколад был изумительный, и губернаторша выражает особую благодарность. Ситрин положила письмо назад. Развернутый свиток содержал имена и связи нескольких дюжин особ, ни одно из них ничего ей не говорило. Она положила его назад.

За закрытым ставнями окном послышалось пение дрозда. Ситрин пригладила пальцами волосы. Должно же тут быть то, что ей нужно. Где нибудь в этих бумагах, где Квахуар обмолвился бы, что за предложение он сделал правителю. Она потянулась за очередным письмом, и рука ее задела фонарь. Стекло и металл сдвинувшись закачались, и она ухватилась за него. Секундой больше, и он бы упал. Разбился. Огнем залил комнату. Ситрин осторожно поставила его на середину стола, и дрожащими руками продолжила поиски.

Прошли, казалось, часы, прежде чем она нашла его. Длинный свиток тонкой хлопчатки. Строчки были разнесены достаточно широко, чтобы Квахуар смог написать свое послание между ними. Ситрин пробежалась кончиком пальца по его тексту. Он был написан старейшиной клана, и это было все, что Ситрин надеялась обнаружить. Они могут снарядить пятнадцать кораблей. Каждый будет укомплектован полным экипажем из двух дюжин моряков. Она продолжала читать, пальцы скользили по ткани с легким шорохом. В качестве компенсации они просят шестнадцать процентов от каждой сделки в каждом порту для кораблей сопровождения и охраны, или девятнадцать, если им нужны гарантии клана. Старейшина оценивал начальные затраты в две тысячи серебром, с прибылью клана в пять сотен за сезон. Договор может быть заключен на целое десятилетие.

Магистр Иманиэль частенько рассказывал об искусстве запоминания. Чернила были лучше, но записав цифры и попытавшись вынести из дома, она рисковала, что попадется. Пятнадцать кораблей с двумя дюжинами экипажа.

— В пятнадцать у ней было две дюжины дружков, — сказала про себя Ситрин.

Шестнадцать процентов без гарантии, или девятнадцать с гарантией. Значит гарантия оценивается в три.

— Шестнадцать за компанию, а тройка для любви.

Две тысячи для почина, с оценочной прибылью в пять сотен ежегодно по договору на десять лет.