Контрольный выстрел - Фридрих Незнанский

На обратном пути, в районе Оберрада, безмолвный водитель бросил через плечо, не отрывая взгляда от дороги:

— Нас повели.

— Давно заметил? — забеспокоился Юнге.

Денис шепотом переводил диалог.

— После Заксенхаузена. Уйти?

— Да. В городе. — Юнге обернулся к Турецкому и сказал, поглядывая на Дениса: — Едем ко мне в управление. А оттуда я вас отправлю сам.

— Ну вот и первая ласточка? — улыбнулся Турецкий, а на душе заскребли кошки. — Вероятно, уже появилось сообщение в ваших вечерних газетах?

— Да, — кивнул герр Юнге, — у нас это делается быстро… А вы не будете против, господин Турецкий, если мы приведем их в ваш отель?

— Напротив, — хмыкнул Саша, — лично я всегда за обострение ситуации.

— Отлично, — сухо сказал инспектор и приказал водителю ехать в отель. — Нас высадишь у центрального входа, а сам отъедешь в подземный гараж и там жди…

У портье Турецкий получил свой ключ, затем они втроем поднялись лифтом на десятый этаж и длинным коридором прошли почти до торца здания. Номер Турецкого был угловым, а рядом — выход на служебную лестницу.

Это был совсем не люкс, а самая обычная комната с небольшой прихожей и санузлом.

Герр Юнге объяснил, что и отель, и этот номер им выбраны специально. Здесь все контролируется полицией, и его почему-то особенно любят туристы из России. Им шикарные апартаменты совсем не нужны, лишь бы переночевать, как говорится. Поэтому в номере стояли кровать и диван. Двоим русским вполне. Ну как в Москве, в гостинице «Россия». Саша хотел углядеть в словах инспектора иронию, но ее не было.

— Ну все, — завершил свои объяснения Юнге, — можно спускаться. Те, кому нужно было видеть чудом спасшегося следователя Турецкого, уже смогли это сделать.

Он снял телефонную трубку и набрал три цифры. Сказал кому-то, что ждет в номере, и положил трубку на место. Через несколько минут в дверь раздался негромкий стук.

— Войдите!

Вошел молодой человек в форменной одежде коридорного.

— Докладывайте, — предложил старший инспектор.

— Час назад зафиксирован телефонный звонок из уличного автомата. Женский голос спросил: не в этом ли отеле остановился русский турист господин Турецкий? И если да, то в каком номере? Ответили, что здесь, номер 10–21, но в настоящее время его в отеле нет, поскольку ключ у портье. Десять минут назад возле портье появился молодой человек со сплющенной переносицей, похожий на боксера. Поинтересовался, не приехал ли господин Турецкий, его номер 10–21, и, узнав, что еще нет, спокойно отправился в бар пить пиво. За ним установлено наблюдение.

— Хорошо, — кивнул герр Юнге. — Проверьте служебную лестницу, мы уходим.

Первым вышел коридорный, за ним Юнге с Турецким, замыкал — Денис. Они спустились по безлюдной служебной лестнице до первого этажа, далее инспектор открыл своим ключом окованную железом дверь, и они сошли еще на два этажа, оказавшись в подземном гараже.

— Людвиг должен быть где-то здесь, — сказал герр Юнге и быстро пошел, словно заскользил по бетонному полу, лавируя между тесно поставленными машинами. Свой «опель» обнаружили быстро.

— В управление, — бросил старший инспектор, садясь рядом с шофером. — Если вам, господин Турецкий, надо срочно связаться с Москвой, вы можете это сделать из моего кабинета.

Саша поблагодарил. Конечно, это было бы неплохо, но тот разговор, который был ему сейчас нужен больше всего, он хотел провести один на один, что в кабинете старшего инспектора исключалось. Впрочем, Косте позвонить можно и доложить о первых результатах кончающегося уже дня.

Тон голоса у Меркулова был какой-то смурной. Его как будто даже не обрадовало, что челюсть нашла наконец своего хозяина — тридцатичетырехлетнего «молодого человека», темноволосого, приятной наружности. Далее — может следовать описание Семена Червоненко: джинса, бесчисленные молнии на костюме и сумке, акающая манера разговора.

— А что с академиком, Костя?

— Господи, — вздохнул Меркулов, — я понимаю, что у тебя мало времени, но хоть Денис-то, он может тебе подсказать, что как раз в эти дни академик находится в Германии, уже об этом-то наверняка у вас там пишут… Как ты вышел из финансовых затруднений?

— Родина вспомнила наконец о своем блудном сыне, — с сарказмом констатировал Саша. — Ноги бы протянул, кабы не Грязнов.

— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнул Меркулов.

— Нет, совсем не слава, — возразил Турецкий. — Вы что же там, у себя, полагаете, что он дойная корова? Не выйдет, дорогие мои, хорошие. Долг платежом красен.

— Разберемся, — как отмахнулся Меркулов.

— Моим не звонил?

— Звонил, — после короткой паузы ответил Костя. — Но их не было. Тетка эта ее сказала, что их пригласили на несколько дней отдохнуть на взморье какие-то ваши общие друзья.

— Костя, — заволновался Турецкий, — у меня в Риге были друзья только в уголовном розыске. До 91-го года. Я тебя очень прошу, уточни!

— Можешь не нервничать, конечно, уточню и попрошу кое-кого проследить за этим делом… Знаешь, Саша, а мне что-то не нравится это твое решение вызвать снова огонь на себя. Какие гарантии-то хоть?

— Мои гарантии — это твой коллега герр Ханс. И ему я полностью доверяю.

— Ну хорошо, можешь от моего имени передать ему горячий привет и сердечную благодарность.

— А ты не хочешь это сам сказать?

— Какой смысл? Я не понимаю по-немецки, а он не говорит по-русски.

— Но все понимает.

— Очень хорошо, — парировал Меркулов, — значит, вам легче общаться.

«Костя нервничает, — понял Турецкий. — Что-то там у них происходит…» Второй, самый главный свой звонок в Москву Саша решил сделать из дома Пушкарского.

— Мне бы очень не хотелось, герр Юнге, — сказал он после того, как передал старшему инспектору Костины стандартные приветы, — чтобы хвост притащился за мной в квартиру Пушкарского.

— Об этом я подумал, — согласился Ханс Юнге. — Вы едете вместе? — он посмотрел на Дениса.

— Я думаю, что мне не стоит, — ответил Денис. — Давайте-ка я заберу к себе все наши материалы и отправлюсь в свой кемпинг. Но только после того, как вы, дядь Саш, уедете. За меня не волнуйтесь, я уже ориентируюсь в городе. А позже созвонимся.

— Хорошо, — кивнул Турецкий. Ему, честно говоря, было не очень удобно тащить сейчас Дениса в квартиру Пушкарского. Ведь и сам, что называется, из милости. А то будет как в еврейском анекдоте: все гости явились с подарками, а еврей с братом: «Зато золотой человек!»

Если бы перед полицейским управлением дежурили российские мафиози, они бы ничего не могли узнать. Из ворот управления одна за другой выехало пяток полицейских машин, и каждая отправилась в своем направлении. В одной из них лежал на заднем сиденье Турецкий, в другой — Денис, которого высадили возле станции метро «Хёхст».

Валентин Дионисьевич не стал расспрашивать Турецкого о делах. Он считал, что Александр Борисович, если будет нужда, сам расскажет то, что сочтет возможным. Но посетовал, что гость не привез на ужин симпатичного молодого человека, который нынче утром заезжал за Турецким.

Саша дипломатично промолчал, и Пушкарский оставил эту тему.

Был еще один не очень ловкий вопрос. Саша объяснил, что ему надо срочно связаться с Феликсом Евгеньевичем Марковским, но он, к сожалению, не может вспомнить его домашнего телефона. Записная книжка осталась в Москве, и слава Богу, потому что была бы она сейчас в руках бандитов. Пушкарский заявил, что нет ничего проще, и сам набрал по памяти номер Маркуши. И когда услышал его голос, не преминул похвастаться своей памятью. Друзья поболтали несколько минут, обмениваясь в основном известиями об общих знакомых и ближайших планах друг друга. Затем Валентин Дионисьевич, искрясь от смеха, сказал:

— Слушай-ка, дорогой Маркуша, а у меня для тебя тут маленький сюрприз. Сейчас я передам трубку, но хочу заметить, что молодой человек, который будет с тобой говорить, мне искренне понравился. Имей это в виду!

Саша взял трубку и представился. Маркуша ничего не мог понять. Во всяком случае, пауза затянулась. Тогда Турецкий напомнил об их недавнем разговоре, а потом сообщил, что, находясь здесь в служебной командировке, связанной с теми вопросами, которые они с профессором обсуждали у него дома, попал в серьезнейшую переделку, едва не закончившуюся трагически. И помог ему Пушкарский, чья визитка совершенно случайно сохранилась еще с того памятного вечера в пивном баре Дома журналиста. Короче, чтоб не морочить профессору голову долгими историями, Турецкий, памятуя о предложении Феликса Евгеньевича не стесняться и всегда обращаться за помощью, вынужден прибегнуть и, как говорится, припасть к стопам.

— Феликс Евгеньевич, вы уже в самом конце нашей беседы обмолвились об одном человеке, который вам знаком и занимается сходными с моими вопросами. Если не ошибаюсь, он американец. Можно ли с ним выйти на связь? И если да, то как?