Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования - Филип Шенон

«Видите, я же предупреждал вас: он сумасшедший», – писал Тонахилл8.

Руби отложил записку, вроде бы нисколько не обидевшись на оскорбительное замечание своего адвоката, и вновь обратился к председателю Верховного суда. Он просил Уоррена еще раз подтвердить, что ему позволят пройти тест на детекторе лжи или сделают укол сывороткой правды – «пентотал», сказал он, подразумевая пентотал натрия, депрессант, который часто называли «сывороткой правды». И он настаивал, чтобы его отвезли в Вашингтон.

– Вам кажется, я драматизирую? Несу чушь?

Уоррен постарался его успокоить:

– Нет, вы рассуждаете вполне, вполне разумно.

– Я хочу рассказать правду, а здесь я этого сделать не могу, – заявил Руби, дав тем самым теоретикам заговора лишнюю зацепку на будущие годы.

Именно в тот момент Спектер, отсутствовавший, когда Руби начал давать показания, впервые услышал, что тот требует проверки на детекторе лжи – и что Уоррен согласился. По словам Спектера, он сразу же понял, какую чудовищную ошибку допустил председатель Верховного суда. Он знал, что Уоррен, как и большинство серьезных юристов – ветеранов судебных процессов, не доверяет детектору лжи – он сам наложил вето на предложение провести через эту процедуру Марину Освальд. А теперь председатель Верховного суда под протокол обещал проверку на детекторе лжи убийце Освальда, который был явно не в здравом рассудке.

Руби еще и надавил на Уоррена: дескать, в Далласе его жизнь в опасности. Он был убежден, что «другие люди» – по его предположению, члены правой организации «Общество Джона Берча» – пытаются приписать ему участие в заговоре с целью убийства Кеннеди. А поскольку Руби еврей, евреев теперь повсюду убивают, мстя за убийство президента.

– Прямо сейчас истребляют еврейский народ, – твердил он. – Я сделался козлом отпущения. Меня считают столь же виновным, как уличенного убийцу президента Кеннеди. Что вы можете сделать, чтобы исправить это, мистер Уоррен?

Если его привезут в Вашингтон и там выслушают его показания, «может быть, мой народ прекратят терзать и мучить».

Спектер видел, как расстроен Уоррен этим разговором. Председатель Верховного суда сказал Руби:

– Будьте уверены, комиссия и ее председатель сделают все, чтобы никто не тронул ваш народ.

Это длилось три с лишним часа, и наконец Уоррен прервал допрос со словами, что делает это в интересах самого же Руби.

– Мне кажется, мы утомили мистера Руби, – сказал Уоррен. – Благодарим вас за терпение и готовность дать нам столь подробные показания.

Руби:

– Я хочу одного – рассказать правду, а убедиться в этом вы можете только с помощью детектора лжи.

Уоррен:

– Мы это для вас организуем.

Председатель Верховного суда все еще надеялся выбраться из Далласа до конца дня. Он отправился на поздний ланч в дом Роберта Стори, бывшего президента Ассоциации американских юристов. После ланча произошла очередная сцена, подтвердившая в глазах Спектера поразительную способность Уоррена теряться, когда нужно принять поспешное решение. Выйдя из квартиры Стори, Уоррен заметил в конце коридора группу репортеров и фотографов, которые хотели выяснить его впечатления от поездки в Даллас. «Он мог повернуть влево и обратиться к ним, – рассуждал Спектер, – а вместо этого председатель Верховного суда ринулся вправо по коридору и вниз по лестнице, лишь бы избежать разговора»9. Что стоило Уоррену улыбнуться и вежливо произнести стандартное «без комментариев»? Хорошенькое зрелище представлял собой председатель Верховного суда Соединенных Штатов, в панике улепетывавший от журналистов, которые хотели задать ему несколько простых вопросов.

Вечером в самолете Уоррен признался Спектеру, что его смущает данное Руби обещание.

– Я не верю в детектор лжи, – сказал Уоррен. – Не верю в Большого брата.

По словам Спектера, он сказал Уоррену, что теперь выхода нет: придется провести тест на детекторе лжи, если только сам Руби не откажется от этой затеи.

– Вы дали ему слово, господин председатель Верховного суда, – сказал Спектер.

«Было бы ужасно, если бы комиссия отреклась от внесенного в протокол обещания». Если теперь отказать Руби в тесте на детекторе лжи, «это будет выглядеть так, словно комиссия не пожелала использовать все средства для расследования», хуже того: словно опасаются, как бы Руби не разоблачил заговор. Пусть Уоррен и не доверял детектору лжи, но, судя по опросам, американская общественность в него верила.

– Господин Уоррен, – повторил Спектер, – вы не можете подвести Руби10.

Глава 41

Офис комиссии

Вашингтон, округ Колумбия

18 июня 1964 года, четверг

Директор Секретной службы США Джеймс Роули не без основания боялся за свою должность, давая свидетельские показания комиссии Уоррена: у него были серьезные основания опасаться, что его ведомство, просуществовавшее 99 лет, не переживет расследования комиссии. Роули, 56-летний уроженец Бронкса, стал первым руководителем Секретной службы, сотрудники которого не смогли предотвратить убийства президента страны1, и мог себе представить, как строго будут расспрашивать любого из высших правительственных чинов, представших перед комиссией. Другие правоохранительные ведомства, особенно ФБР, может, и пытались утаить информацию от следствия. Однако в случае с Секретной службой об укрывательстве не могло быть и речи. Уоррен уже знал о дисциплинарном проступке – в ночь перед убийством несколько агентов Секретной службы из президентского кортежа в Далласе решили пропустить по рюмочке – и о том, что Роули пытался утаить от общественности подробности этого эпизода. Председатель Верховного суда был возмущен отчасти потому, что дружил с Дрю Пирсоном, который и поведал историю о пьяных агентах в радиопередаче, которую использовал в качестве рекламы своей газетной колонки. Однако, чем бы ни был вызван его гнев, Уоррен вошел в зал заседаний комиссии в день показаний Роули с видом обвинителя.

18 июня вскоре после 9 часов утра Роули был приведен к присяге, и его сразу же засыпали вопросами о случае с пьянством2. На самом деле у Рэнкина это был главный вопрос к Роули:

– Знали ли вы в связи с поездкой, во время которой произошло убийство, что некоторые агенты Секретной службы накануне вечером были в пресс-клубе и в так называемом «Погребке» в Форт-Уэрте?

Роули ответил:

– Да, я отметил это во время радиопередачи, которую подготовил мистер Пирсон, что накануне вечером агенты были навеселе.

И добавил, что тотчас отрядил инспектора Секретной службы расследовать этот случай.

Рэнкин:

– И что же удалось выяснить?

Роули признал, что большая часть из рассказанного Пирсоном – правда, хотя добавил: лично он не верит, что кто-либо из агентов был в стельку пьян, как утверждает Пирсон. Внутреннее расследование показало, что все девять агентов употребляли спиртное: трое из них заказали по стаканчику виски, а «двое других взяли по две-три кружки пива». На следующий день четверо из этих девятерых получили задание сопровождать президента в кортеже, среди них Клинт Хилл – тот самый агент, который, как говорят, спас Жаклин Кеннеди жизнь. Рэнкин спросил:

– Вам удалось установить, не было ли допущено каких-либо нарушений правил Секретной службы со стороны этих людей?

Однако на этот вопрос Рэнкин – и Уоррен – уже знали ответ.

Роули:

– Да, было нарушение.

Затем Рэнкин, чтобы как можно яснее дать понять точку зрения комиссии, попросил Роули найти в уставе Секретной службы конкретное правило, которое запрещает пьянство во время несения службы, и зачитать его вслух. Роули вручили экземпляр устава сотрудников его ведомства, и он открыл первую главу десятого раздела: «Сотрудникам строго предписывается воздерживаться от употребления спиртных напитков в часы, когда они официально находятся на посту или когда у них есть основания ожидать, что их призовут к выполнению служебных обязанностей».

Правила для агентов из личной охраны президента были еще строже. Роули попросили зачитать вслух и их: «Воспрещается употребление спиртных напитков любого рода, включая пиво и вино, членами наряда по охране Белого дома и сотрудничающими с ними спецагентами или спецагентами на аналогичном задании, когда они находятся в пути». Так что было допущено грубое нарушение правил, признал Роули и зачитал последнюю часть устава: «Нарушение вышеуказанных пунктов или малейшее пренебрежение ими, а также злоупотребление спиртными напитками или их неуместное употребление в любое время является основанием для отстранения от службы».

Следующий вопрос Рэнкин, как ему казалось, задал с несвойственной ему суровостью: откуда у Роули такая уверенность, что его агенты не спасли бы жизнь президента?