Сыскное управление - Анна Коэн

– Это деньги Клюковых!

Отведенное время истекло быстро, даже слишком. Бросив напоследок какую-то ничего не значащую реплику, Илай с беззаботной улыбкой вышел за двери зала. Стоило им сомкнуться за его спиной, как уголки губ опустились. А сможет ли он вообще вернуться после того, что намерен совершить?

Поздний вечер встретил Илая нежной вьюгой – она не щипала, не кусала за лицо, а гладила прохладной, как у Катерины Дубравиной, ладонью.

Гости еще вовсю веселились, потому снаружи было малолюдно – конюхи грелись в особой комнате во дворце, иначе околели бы за время празднества. Однако Илай заметил, что карет стало меньше, чем было в самом начале. Дорогу до конюшен Янтарь запомнил с того дня, когда Михаэль только поручил им с Дианой отыскать дочь советника. А ведь Илай, дурачина, тогда думал, что Сияющий с Инквизицией на одной стороне и просто помогает юнцам побыстрее расследовать дело!

«Чего застыл? Иди сюда», – прозвучал в его голове голос куратора.

Илай поторопился и вскоре увидел в тени под навесом две фигуры. Первой был Михаэль в черном плаще с глубоким капюшоном, почти полностью скрывающим лицо. Рядом с ним привалился к стене Егорка в давешнем парадном мундире.

– Явился не запылился, – ехидно пропел соглядатай сыска.

– А меня не хватятся? – уже вслух уточнил Илай. – Сейчас же награждение будет.

– Да не хватятся. – Егорка махнул рукой. – Давай уже маску. Не писюли, я тебя так скопирую, что свои не узнают.

Пока Илай неловкими пальцами развязывал ленты на затылке, он достал из-за пазухи какое-то желтое мочало. Встряхнул, натянул себе на голову – и из шатена сделался кудрявым блондином. Илай открыл рот, намереваясь что-то спросить, но тут же закрыл обратно. Так вот почему Михаэль настаивал именно на Егорке, мастере перевоплощений и шпионажа по кабакам!

– Я тя как облупленного изучил, – похвастался Егорка. – Гляди! – и завертел головой, глупо улыбаясь, будто в растерянности. Это таким-то он видит Илая?

Но возмущаться было некогда. Если Михаэль верит в этот план – ему необходимо следовать. Тем более что в медвежьей маске сыскарь стал выглядеть уже лучше. Возможно, и правда похож. Свои все же поймут, зато другие поведутся.

– Ты принес то, что я просил? – осведомился у Егорки Михаэль, пока Илай надевал такой же черный, как у него, плащ, скрывающий фигуру и лицо.

– А то! – С этими словами Егорка пнул какой-то мешок, и тот громко звякнул. – Дюжина ровно. Вот только куда вам столько? Ладно, не мое дело. Мое дело – принимать лавры. Бывайте!

И соглядатай в парике бодрой походкой направился к боковой лестнице дворца.

Михаэль тем временем вывел из конюшни двоих черных, уже оседланных лошадей. Возможно, тех самых, что раньше везли его сани, – Илай не слишком разбирался в скакунах. К одному из седел он приторочил Егоркин мешок с гремучим содержимым.

Вскочив в седло следом за куратором, Илай отважился спросить:

«Куда мы направляемся?»

«Сколько дней ты должен был отбывать наказание за то, что намалевал карикатуру на Прохора?»

Илай смутился. Он уже и думать забыл о том случае, но все же ответил:

«Еще десять дней».

Михаэль усмехнулся.

«Поедем наверстывать упущенное!»

Чинно миновав главные ворота, они поскакали прочь от дворца. Город гудел, вовсю празднуя Ворота, – на пути им не попалось ни одного закрытого питейного заведения. Центральные улицы Вотры то свивались клубком змей, то расплетались и расходились; то сужались до едва проходимых зловонных переулков, то расширялись до проспектов. Вскоре в конце одной из улиц Окладья показалась высокая ограда. Даже теперь, зимой, сквозь нее во все стороны проникали наружу скрюченные шипастые ветви королевского древовидного шиповника.

«Черный сад!» – узнал его Илай.

«Спешимся здесь», – велел Михаэль.

Они побрели мимо шипастой решетки, за которой виднелся фасад Архива Ордена.

«Я так понимаю, нас там никто не ждет?» – уточнил Илай на всякий случай.

«О, я на это надеюсь».

Такой ответ Илая не успокоил, напротив, распалил замешанное на тревоге любопытство. Но Михаэль продолжил:

«Вы, молодняк, просто бесподобны. Два месяца как вылетели из гнезда, а уже дважды приглашены ко двору. Понимаешь, что это значит?»

Илай помотал головой, думая о том, как отреагировали остальные на грубую подмену. Беспокоятся ли о нем?

«Это значит, что вы геммы исключительного качества. Сингоны, о которых ты уже знаешь, обычно хранятся прямо здесь, в самом неприметном и никому не нужном месте, но! Глаза тех же инквизиторов и сияющих содержатся в хранилище столь недоступном, что даже группа сговорившихся мистериков туда не доберется».

Излагая все это неслышным голосом, Михаэль боком пробирался мимо решетки сада, деловито ощупывая каждый прут.

«Но почему наши сингоны здесь?» – полюбопытствовал Илай.

Михаэль хмыкнул.

«Большинство геммов никак себя не раскрывают и не приносят никакой очевидной пользы ни Церкви, ни мирянам…»

Вот здесь Илай был готов поспорить. Того же Никласа признали ненужным и сослали в глушь, но то был несправедливый приговор.

«После второй награды ваши сингоны уже этим утром перенесут в неприступное хранилище, едва ли не глиптикам за пазуху», – закончил мысль Михаэль.

«Откуда ты все это знаешь?» – ужаснулся Илай его осведомленности, от переживаний перейдя на панибратское «ты».

Но Михаэль этого то ли не заметил, то ли не был против.

«Как раз благодаря сударыне Дубравиной с ее неординарными, непостижимыми глазами. Глиптики, конечно же, не стали дожидаться, пока она проявит себя на службе у Церкви или двора. Ее сингон решили перепрятать, как только папенька отправил ее подальше из Паустаклавы, чтобы до нее не добрались. На горе или на мое счастье, отряд инквизиторов пришел делать это таким же вечером, как сейчас, когда я допоздна зарывался в бумаги Архива».

Наконец он нашел нужный прут, дернул его вверх, и тот легко вышел из пазов, образуя узкий, но все же пригодный проход. Далее они миновали Черный сад, стараясь избегать цепких голых ветвей древовидного шиповника. Летом это место выглядит куда приятнее, зато в остальные сезоны со злорадным удовольствием оправдывает свое мрачное название.

Окна на первом этаже не светились, и Михаэль взялся открывать одно из них, совсем небольшое. Ему удалось подцепить задвижку, просунув внутрь тонкий клинок шпаги, а затем он потянул фрамугу на себя. Та, натужно скрипя и осыпаясь им на головы крошевом наледи, поддалась. Топаз и Янтарь забрались внутрь. Илай по-прежнему не мог поверить, что они это делают – совершают настоящее преступление. Но мотивы Михаэля более чем благородны: разве этого недостаточно, чтобы решиться следовать за ним?

Взвился и шибанул в нос запах книжной пыли и тлеющих пергаментов. Илаю довелось провести