Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

— Возвращаемся на корабли, — приказал Гримур по воксу. — Ты поведешь нас.

— Я вижу путь. Я чувствую запах, и он зовет меня на стези сна. Мне известен курс, которым следует идти.

В голосе Сикльда была холодная нотка, как будто он говорил о воинской участи, или же о нечистой смерти в бою. Гримур замер, внезапно поняв, что не хочет задавать тот вопрос, что крутился у него на языке.

— Куда? — наконец спросил он. Вокс захрипел и защелкал.

— За пределы Ока, в царство Всеотца.

Гримур кивнул, его пальцы легли на осколок красного железа.

«Конечно — добыча вернулась в земли, которые предала. А мы… — воин улыбнулся внутри шлема, оскалив пожелтевшие клыки на Око. — Мы последуем».

— Неудача, — произнес Игнис. Слово повисло в Высоком зале. Игнис окинул взглядом круг, на краткий миг остановившись на Аримане. Пронзительно-синие глаза встретились с пристальным взором Игниса. Он унял дрожь. Лицо Аримана оставалось неотмеченным временем или битвами. За исключением глаз — они сияли контролируемой проницательностью, от которой по скрытой под доспехами коже Игниса бежали мурашки. «Кто ты в сравнении со мной? — будто вопрошали они. — Что такого ты можешь знать, чего уже не знаю я?» — Игнис выдержал взгляд Аримана и повторил вывод.

— Это была неудача, — сказал он. За спиной у Игниса гигантский Жертвенник защелкал и переступил с ноги на ногу, словно чувствуя себя неуютно. Взгляд Аримана переметнулся на автоматона, затем обратно на Игниса. — Иначе расценивать это невозможно.

Круг оставался безмолвным. Теперь их было пятеро, все без доспехов и в белой одежде. Рядом с Игнисом стояли Киу, Гаумата, Ктесиас и, конечно, Санахт. Даже здесь искалеченный мечник не расставался со своими парными мечами. Ариман расположился в центре, босыми ногами стоя на змееобразном солнце, серебром раскинувшемся на обсидиановом полу. Сам зал находился на вершине Высокой цитадели «Сикоракса». За кристаллической пирамидой, которая формировала потолок палаты, мерцали звезды. На медных треногах у стен горели ароматные смолы. У краев зала скапливались тени, окружая небольшой круг фигур пустотой и безмолвием. На стены зала непрестанно накатывали волны варпа, сдерживаемые сплетенными над собранием заклинаниями. Обычно Игнис не любил отделять себя от Великого океана, но, почувствовав взор Аримана, он внезапно обрадовался тому, что этот момент был ограничен реальностью.

— Сработало ведь, — заметил из круга Санахт.

Игнис ощутил, как мышцы его челюсти невольно сжались. Санахт нахмурился, его миловидное лицо под пепельно-белыми волосами покрылось морщинами непонимания.

— Сработало, — Игнис с хрупким тщанием удержался от более резких слов. — Но за это пришлось заплатить.

— За успех всегда нужно платить, — сказал Санахт, медленно качая головой, будто объясняя простую истину ребенку.

— Банальность, — моргнув, ответил Игнис.

— Факт.

— Ах, — осторожно произнес Игнис, заставив себя улыбнуться. — Кому, как не тебе, говорить нам о цене неудачи.

Санахт нахмурился еще сильнее, и вдруг Игнис понял, что руки мечника лежат на оружии. Он даже не заметил, когда Санахт это сделал.

«Он по-прежнему быстр, — подумал Игнис, — пусть даже его внутренняя сила сломлена».

Часть его задалась вопросом, успел ли бы Санахт добраться до него и убить прежде, чем его остановил бы остальной Круг. Затем он задался вопросом, а стал ли бы его останавливать кто-либо из них. Он был здесь чужаком, пускай и делил с ними кровь. Игнис решил, что это неважно. Жертвенник издал глухой бинарный щелчок, прозвучавший как согласие. Игнис почувствовал, как его поддельная улыбка угасает. Санахт убрал руки от мечей.

— Погибло трое наших, — Игнис указал на пустые места в круге. — Трое. Ради одной человеческой души. Если наша цель — спасение легиона, то как еще назвать такой обмен?

— Четверо, — тихо промолвил Ариман. Все посмотрели на него. Он встретился с каждым их взглядом, а затем взглянул на пустое место, где должен был стоять Астреос. — Мы потеряли четверых ради одной человеческой души.

— И что есть у этой души? — спросил Игнис. Круг неуютно зашевелился. Все они желали задать тот же вопрос, хотели спросить его с тех самых пор, как Ариман взялся за свое начинание, в этом Игнис не сомневался — он чувствовал их голод в воздухе.

— Тайны, брат, — Ариман посмотрел на Игниса. Круг стал совершенно безмолвным. Все они неизменно следовали и подчинялись Ариману, но Игнис знал, что каждый из них уже спрашивал Аримана об этом и получал тот же ответ. Теперь, наконец, они получат желаемое. — Ответ — это тайны. Вернее, одна тайна, глубоко зарытая Империумом, — теперь все они стали неподвижными, все неотрывно следили за Ариманом. — Инквизитор, которую мы пленили, знает этот секрет, и мы купили это знание жизнями братьев, — Азек остановился и, оглядев круг, медленно кивнул. — Ее зовут Селандра Иобель. Наши пути уже пересекались прежде.

— Как? — поднялся из тишины медленный голос Гауматы. Ариман посмотрел на широкое лицо пироманта. В ответ на него блеснули красно-черные глаза.

— Она была на корабле, с которого я забрал Сильвануса. Серебро в моей груди осталось от ее оружия. Она почти убила меня, — сказал Ариман. По кругу прокатилась дрожь удивления. — И в тот момент наши разумы соединились. В то единственное мгновение она познала меня, и как-то узнала меня. Она не считала эту встречу случайной — она думала, что я пришел за нею из-за того, что она знала, из-за Аполлонии.

— Что такое Аполлония? — первым спросил Санахт. Глаза мечника как будто запали в нестареющее лицо.

«Так значит он и Санахта держал в неведении», — Игнис ощутил укол удовольствия при этой мысли.

— Место, которое возрожденный Империум спрятал от самого себя. Это планета или, возможно, звездная система, но в разуме Иобель оно было связано с другим названием. Когда она думала об Аполлонии, то думала об Атенее, библиотеке знаний, — взгляд Аримана снова остановился на центре круга. — Она называла его Атенеем Калимака.

После этих слов в зале воцарилась неподвижность и абсолютная тишина.

Игнис мысленно вставил этот факт в свои расчеты, которые не мог завершить с тех самых пор, как Ариман призвал его. Калимак был персональным летописцем Магнуса Красного, психически соединенным с примархом, так что он был скорее не писцом, но проводником. Его не видели со времен сожжения Просперо, и о его судьбе ничего не было известно. До этих пор.

— Слова Алого Короля, — Санахт нарушил молчание, его голос был сухим от благоговения. — Ты ищешь тайны нашего отца…

— Да, — Ариман кивнул и с мрачным лицом оглядел пустующие места в круге. — Вот что мы приобрели ценою четырех жизней. Заклятье Рубрики потерпело неудачу, но ее зерна кроются в трудах нашего отца, в Книге Магнуса, — Ариман остановился, а когда заговорил снова, его голос был тихим, с налетом грусти. — Но что, если в его работе был изъян, ошибка, поразившая все то, на чем мы основывались? В первоисточнике мы сумеем найти изъян, а уже тогда найдем и способ устранить его. Санахт прав — за успех всегда нужно платить, но мы только начали платить за содеянное, и будем платить и дальше. Мы не склонимся перед судьбой, ни сейчас, ни потом. Скажите, кто из вас не готов заплатить за эту свободу?

Молчание стало ему единственным ответом.

Хемеллион шел по «Сикораксу», не смея поднять глаз. Лучше было не смотреть на тех, кто бродил по металлическому городу — об этой правде он узнал в считанные часы после того, как оказался на борту.

В первый раз, когда его освободили, он попытался бежать. Из-за серебряных цепей на лодыжках его бег больше походил на неуклюжую хромающую походку, но он бежал до тех пор, пока его легкие не стали гореть. Пробираясь через бронзовые и железные пещеры, он обнаружил высокую фигуру в шафранно-желтой одежде со скрытым под капюшоном лицом. Хемеллион взмолился о помощи, попросил помочь ему найти выход из железного города. Фигура в шафранной одежде не обратила на него внимания. Он поковылял к ней, не прекращая умолять, и схватил за полы одежды. В тот момент он понял, что совершил ошибку. Фигура обернулась. Хемеллион заглянул в тень капюшона прежде, чем успел остановить себя.

Когда он очнулся, его одежда была измазана блевотиной и кровью, в голове и ушах звенело, лицо лежало на кристаллическом иллюминаторе, в котором виднелись мигавшие вдали звезды. В таком состоянии его и нашел новый хозяин.

— Больше ты не попытаешься сбежать, — сказал Санахт, и он был прав. В тех звездах Хемеллион нашел еще одну правду: из железного города был только один выход — смерть.

Серебряные цепи звякнули, когда он ускорил шаг, минуя группку укутанных в желтые мантии кираборов. Машинные ремесленники зашипели и защелкали ему вслед, словно механические птицы. Ни один не осмелился преградить ему путь; некоторые даже ему поклонились, как будто багровая одежда была скорее знаком благоволения, чем рабства.