И на щите Давидовом начертано «Моссад» - Юрий Певзнер

были не только в самом Израиле. У ФБР тоже были серьезные подозрения в отношении Манора, и подозрения эти выливались в действия — так, например, в 1952 году, когда разворачивалось стратегическое сотрудничество между разведками, ФБР пыталось не допустить его в США. Очень много препятствий было на его пути — однако Манор стал тем, кем стал и очень много сделал для укрепления службы безопасности.

На первых порах далеко не все действия «Шин Бета» определялись Амосом Манором. Он оставался и в подчинении, и в зависимости от Иссера Маленького. Харел в системе разведсообшеств был «мемунехом», главным разведчиком. Во всяком случае, он никогда не выпускал из рук рычаги управления внутренней безопасностью — и тем самым сосредоточил в своих руках огромную власть. Власть, которую можно было сравнить с объединенной властью директора ФБР США Эдгара Гувера и директора ЦРУ Аллена Даллеса. Маленький Иссер действительно обладал такой мощью и пользовался неограниченной поддержкой и доверием Бен-Гуриона. За это «мемунех» платил безоговорочной лояльностью и был готов выполнить почти любое поручение правительства. Например, по желанию Бен-Гуриона Харел охотно превращал спецслужбы в политический инструмент правящей партии «МАПАЙ».

Бен-Гурион и партия «МАПАЙ» руководствовались простым принципом — кто не с нами, тот против нас. Соответственно и Харел приказал «Шин Бету» в порядке работы по «подрывным элементам» проникнуть в оппозиционные партии Израиля. В первую очередь внимание было уделено правым партиям. Агенты Харела установили наблюдение за заклятым врагом Бен-Гуриона, бывшим лидером подпольной группировки «Иргун», а к тому времени лидером партии «Херут» Менахемом Бегином. Харел высказал в своем докладе абсолютно беспочвенное предположение, что «Херут» намеревалась создать мини-подполье в вооруженных силах. Практических «мер» не последовало, — зато «Шин Бету» удалось разгромить несколько мелких организаций, связанных с еврейскими религиозными фундаменталистами и правыми кругами. Одна из таких организаций, называвшая себя «Союзом энтузиастов», объявила о своем намерении воссоздать древнее еврейское царство в строгом соответствии с религиозными догматами. Бородатые, одетые в традиционную черную одежду ортодоксы поджигали автомобили, рестораны и мясные лавки, в которых продавалось не кошерное мясо. «Шин Бет» проникла в эту группу «энтузиастов» и, выявив всю организацию, арестовала их. В данном случае речь шла с точки зрения государственной безопасности не более чем о наивных дилетантах, но Харел доложил Бен-Гуриону, что они представляли смертельную угрозу для демократии. Много шума наделала история «срыва» покушения на жизнь министра транспорта Давида Цви Пинкуса. По обвинению в подготовке теракта были арестованы боевик «Лехи» Шаалтиель Бен-Яир и два его помощника. Они якобы намеревались заложить бомбу около дома министра в знак протеста против введения ограничений на движение транспорта по субботам.[62] Бен-Яир был предан суду, но оправдан — доказательства обвинения не сочли достаточными. По иронии судьбы, несколькими годами позже Ша-алтиель стал работником разведки и принес немало пользы государству.

То, что «Шин Бет» также установила интенсивную слежку за малочисленной коммунистической партией Израиля, казалось, учитывая несовместимость принципов сионизма и пролетарского интернационализма, в порядке вещей; но в поисках подрывных элементов «Шин-Бет» «взял под колпак» и партию «МАПАМ», социалистическую партию с безупречной сионистской репутацией. Партия не имела равных в своей активности по созданию еврейских поселений и кибуцев. Члены этой партии охотно служили в армии, и некоторые из них достигли высокого положения в вооруженных силах. Иначе говоря, заслуги партии в государственном строительстве были несомненны. Но с другой стороны, когда лидеры «МАПАМ» окончательно поняли, что Бен-Гурион намерен вести Израиль в сторону от социализма, они в гневе прекратили с ним всякое сотрудничество и даже пошли дальше, выразив восхищение Иосифом Сталиным. Для Харела это, естественно, было равносильно тяжкому самообвинению «МАПАМ». «Мемунех» пришел к выводу, что теперь вся партия «МАПАМ» (в которой сам Ис-сер Гальперин некогда состоял) действовала как агент советского блока. Логика подозрительности привела Харела к убеждению, что поскольку в «МАПАМ» состояла немалая часть офицерского корпуса армии, то партия могла готовить военный переворот с целью захвата власти в стране. И его подозрения стали воплощаться в «практические действия» в худших традициях охранки. 29 января 1953 г. секретарь партии «МАПАМ» Натан Пелед продемонстрировал во время пресс-конференции миниатюрный радиопередатчик. Он заявил журналистам, что этот «жучок» был обнаружен под столом лидера «МАПАМ» Меира Яари. Пелед также заявил, что закрытые внутрипартийные дискуссии каким-то образом становились известны Бен-Гуриону. Кроме того, сказал он, после обнаружения «жучка» охранниками были задержаны два взломщика, пытавшиеся проникнуть в штаб-квартиру «МАПАМ». Они были переданы полиции, но судья проявил к ним необычайную снисходительность — минимальное наказание в виде двух недель лишения свободы. Пелед заявил, что задержанные были работниками «Шин Бета», посланными Харелом по приказу Бен-Гуриона и «МАПАЙ». Правящая партия, как водится, все обвинения отрицала, но обвинения были отнюдь не голословны: у «МАПАМ» была своя внутренняя информация[63]. Мало для кого являлось секретом, что партия имела своих агентов, работников партийной службы безопасности, в штаб-квартире «Шин Бет», других партиях и разведсообществе.

Но в МИД действовали не только «свои», принадлежащие к другим политическим течениям государства, осведомители — там был пойман Зеев Ав ни, шпион, который работал на КГБ еще до приезда в Израиль.

Персональное досье.

Зеев Авни (Вольф Гольдштейн) родился в 1912 году в еврейской семье, которая вскоре эмигрировала из России в Швейцарию. В юношестве Вольф увлекался марксизмом-ленинизмом. Был завербован советской разведкой, выезжал в Москву для специального обучения. Его подготовили для внедрения в израильские правительственные учреждения, хотя сам Зеев неоднократно говорил, что его призвание — не суета в коридорах власти, а простая трудовая жизнь в кибуце.

В Израиле в разгар войны 1948 года он поступил на работу в МИД — экономическому департаменту министерства срочно требовались специалисты. По израильскому обычаю он сменил свое имя и стал Зеевом Авни. В начале 1950-х годов он уже был экономическим советником посольства Израиля в Брюсселе. Как раз в то время через это посольство велись секретные переговоры с Западной Германией о выплате репараций израильским евреям-жертвам Холокоста. Авни, как было выявлено в ходе расследования, регулярно информировал КГБ о ходе этих переговоров. Позже он получил назначение в Белград, где, собственно, ему и удалось нанести наибольший ущерб национальной безопасности Израиля. Основная его работа в посольстве была связана с обеспечением экономических отношений Израиля с Югославией, но из-за нехватки персонала по совместительству Зеев выполнял обязанности шифровальщика. Он научился работать на шифровальной машине. Все с благодарностью отмечали готовность Авни работать сверхурочно или подменить заболевшего шифровальщика. Вскоре шпиону удалось получить и передать «хозяевам» коды, с помощью которых КГБ начал читать всю секретную переписку МИД