Слёзы Солнца - Степан Мазур

– Чем бы заняться то? Как бы отвлечься? – Скорпион запрокинул голову, рассматривая плиточный потолок.

Живец тявкнул, дождался, пока Скорпион обратит на него внимание, и поднял переднюю лапу в направлении чёрного пыльного ящика со стеклянным экраном.

– Что? Да я даже не знаю, как его включать. Я новости по Интернету смотрю.

Живец приподнял ухо: “А я, мол, слышал, как твой отец такой же в другой комнате смотрит. Сидит без движения несколько часов к ряду, а потом как встаёт, так постоянно за поясницу хватается”.

– Ха, ябедник. – Скорпион как-то вяло, без всякого интереса оглядел этот чёрный мрачный ящик. Почему-то в цивилизации необходимым атрибутом каждой комнаты должен был быть обязательно телевизор. У каждого свой, чтобы каждый мог смотреть именно свой канал из некоего десятка-другого.

Живец снова гавкнул, возвращая в реальность. Спрыгнул с кровати и убежал в коридор. Быстро вернулся с поводком в зубах, сквозь стиснутые зубы глухо прорычал, призывая исполнить приятный долг прогулки.

– Живец, ну не на одной же мне ноге прыгать. Я люблю с тобой гулять, но сегодня не могу.

Живец медленно подошёл, недоверчиво принюхался к шине-повязке, фыркнул: “Халявщик, раньше и в гипсе со двора не уходил”.

– Давай, вперёд. Дверь открыта. Сколько тебе уже раз повторять, что когда я дома, квартира на замок не запирается? Прихлопни только чуть-чуть.

Живец вздохнул, так печально и правдоподобно, что Сергей невольно ухмыльнулся. В коридоре послышался скрежет когтей. Живец всегда попадает по продольной ручке со второго раза. Слышно было, как потянул массивную металлическую дверь лапами на себя, не теряя поводок в зубах – это как видимость, что никого не укусит, пока зубы заняты – двинулся в путь по лестнице. Лифтом редко пользуется. А то приходящие гости в подъезде часто пугаются, когда створки открываются и взгляду предстаёт такая картина, когда Живец, встав на задние лапы, пытается передними попасть по своему этажу…

Перед глазами стоял телевизор, оставалось только допрыгать на здоровой ноге и включить в розетку. Скорпион ещё раз подозрительно осмотрел скучный серый ящик, протянул:

– Такая же история, как и с пивом. Не смотрел, и не буду начинать!

Вместо просмотра бреда расплылся по кровати, расслабился, замедлил ритм дыхания. Руки и ноги налились свинцом, веки потяжелели, сконцентрировался на солнечном сплетении, ощутил движение энергии, прислушался к телу. В груди потеплело, приятное тепло покатилось по телу. Визуально перенёс тёплый ком энергии выше, до уровня лба, третьего глаза. Снова сконцентрировался, расслабился, послал волевой импульс.

Вспышка света рубанула по глазам.

Глаза стража недобро блеснули.

На дальнем холме показались десятка два конных всадников в кожаных доспехах с изогнутыми мечами. Они кричали, улюлюкали, угрожали, подбадривая себя и остальных. Только конь вожака под хозяином стоял как литой, рассматривая фигурку стража с тяжёлым луком в налучье за спиной и тулом, полным оперённых тяжёлых стрел. Вожак не давал команду к атаке сразу, потому что слышал про луки на Руси, но сам с ними ещё не встречался. Да и богатырь на заставе, этот одиночный воин в кольчуге поверх белой рубахи, без шлема, не выглядел таким уж непобедимым, хоть и был в полтора роста выше любого из его войска. И коня у него нет, на траве рядом лежит овальный щит, на нём необычайно длинное копьё, да огромных размеров булава, будто и не для человека вовсе.

Молодые воины, самые неторопливые, понукали коней, вертелись на одном месте, сыпали предложениями, как они голыми руками захватят русича и продадут на базаре, как самого ценного раба. Рохдониты за такого большую сумму дают, всем на попойку хватит.

– Хасан, ещё немного и она нападут даже без твоей команды. – Послышался за спиной голос Урбека, правой руки вождя.

– Предчувствие у меня, Урбек. Что-то странное в том человеке.

– Да брось Хасан, тот же русич, что и все остальные. Убьём и пройдёмся по его селению огнём и быстрой саблей. Ещё до захода солнца уйдём снова в степь, до прихода пограничного отряда.

Вождь вздохнул. Урбек прав, сейчас русич умрёт и всё его селение в их руках: грабь добротные дома, жги посевы, насилуй девиц, убивай мальцов, заживо сжигай стариков. Делай, что хочешь. Пока отряд князя заметит огни, пока ещё доберётся. За это время успеют вернуться к хану.

– Отряд! Кто первым принесёт мне голову этого русича, получит золотой, нет, два золотых! Я хочу сделать из его головы чашу!

Урбек подхватил слова вождя и повёл отряд вниз по склону. Лошади стали набирать скорость. Стоит только спуститься с холма, подняться на другой и покромсать одинокого стража границы. Делов-то.

Русич насчитал два раза по десять и ещё троих всадников. На дальнем холме остался лишь вождь, наблюдает. Как всякий стратег, сидит в кустах. Рука потянулась за налучьем, на свет показался сложный составной лук в форме буквы “М”, рука в кожаной перчатке наложила первую стрелу, немного подождал, подпустил поближе.

Воздух разрезало остриё, за ним второе, третье. В то время, как первая стрела за триста с вершком метров пронзила навылет кожаный доспех и вылезла из спины первого всадника, в воздухе висело ещё пять стрел, сам накладывал шестую. Вторая попала в голову коня, тот на огромной скорости, спускаясь с холма, подмял под себя всадника. Больше не встанет. Третья вошла в шею ещё одного наездника. Четвёртую метил во второго после вождя по старшинству человека в отряде – Урбека – но тот подставил лёгкий щит, пригнулся, стрела хоть и пробила щит насквозь, но удар лишь чиркнул по бедру мишени. Пятая убила под ним коня, но он успел спрыгнуть раньше, покатился с холма. Но сильно не пострадал. Встанет.

Всадники спустились с холма и стали подниматься на тот, где был русич. Поднималось уже семнадцать. Стрелы с белым опереньем больше не промахивались, кожаные доспехи пронзались, как трухлявые пни. Стрела всякий раз забирала жизни либо степняков, либо коней под ними. А без коня степняк не боец, в рукопашной его заломает и юнец.

Тул опустел. На холм поднимались шестеро всадников. Урбек и вождь остались вдалеке.

Богатырь заложил лук в налучье, бросил на щит. Покрепче схватился за длинное копьё в полтора роста. Под кожей на груди задвигались тугие удавы, ладонь доверчиво перехватила выщербленную от долго применения потёртость. Остриё копья отразило солнце, доверчиво блеснуло.

Взмыленные, не подкованные – для скорости – кони, роняя пену, приближали падальщиков. Всегда объявляются, когда все мужи по осени на построение в княжескую дружину уезжают. Времена лихие. Деревни без защитников остаются. Одна надежда на одиночных богатырей-заставщиков, что как кордон встают между мелкими отрядами в несколько десятков человек. А коли крупные, то застава за князем шлёт, за подмогой.