На путях преисподней - Энгус Уэллс

Вскоре Браннока начала одолевать дремота, и он разбудил Кедрина.

Полагая, что Кедрин легче других переносит выпавшее им испытание, полукровка был не так далек от истины. Кедрин действительно мог сравнить однообразие этой безликой серой пустыни с долгой ночью, которая пала на Высокую Крепость, или кромешной тьмой, полной отчаяния, в которую его поверг меч Борса. Браннок не учел лишь одного отличия. У стен Высокой Крепости стояла Орда, реальный враг, напоминавший о себе весьма ощутимо — например, камнями баллист. Когда Кедрин ослеп, рядом была Уинетт. Сейчас перед ним не было врагов, об участи любимой он мог только гадать. Кедрин сидел, погруженный в размышления, положив меч Друла на колени, но от невеселых дум страх и сомнения только усиливались.

Юноша встал. Необходимо было хоть чем-то заняться. Он вскинул меч и несколько раз взмахнул им, привыкая к весу. Он кружил, вспоминая движения, которым учил его Тепшен, приспосабливая их к новому, непривычному оружию — пока плечи не заныли от напряжения. Тогда он опустился на землю и снова стал ждать.

Сомнения нахлынули с новой силой. Прежде он лишь опасался за Уинетт, но теперь в душу начали закрадываться новые страхи. Им никогда не выбраться с этой равнины и не найти Тазиела. Если даже это удастся, кузнец не согласится вставить талисман в навершие. Наконец Тепшен пошевелился, отбросил одеяло и встал. Вид у него был весьма недовольный. Кьо огляделся по сторонам и лишь тогда начал тормошить Браннока.

Полукровка поднялся, протер глаза и сладко зевнул. Не сказав ни слова, он принялся расплетать свои многочисленные косички, потом достал гребень из сумки и начал причесываться.

— Кому ты собрался вскружить голову? — осведомился Тепшен. В голосе кьо проступало раздражение. — Я пока не видел здесь девушек.

Браннок бросил на него косой взгляд, пожал плечами, не удостоив ответа, и вернулся к своему занятию. Он заново заплел свои косички, не забыв вернуть на место все ракушки и перышки.

— Мы должны ждать, пока ты прихорашиваешься? — грубо спросил Тепшен. — Или позволишь нам следовать дальше?

Браннок вскочил и потянулся.

— Если мы найдем воду, — фыркнул он, — я первым делом искупаюсь. А то, чего доброго, начну вонять похуже тебя.

Тепшен нехорошо сощурился. Кедрин бросился между ними и примирительно поднял руки.

— Друзья, вы оба раздражены и устали. Похоже, здесь действуют какие-то чары. Не поддавайтесь. Ашар явно хочет нас перессорить.

— Он прав, — Браннок через силу улыбнулся, не сводя глаз с Тепшена. — Прости меня. Я и вправду не в духе.

— Я тоже, — откликнулся кьо. — Хорошо, хотя бы Кедрин спокоен.

— Тогда идем, — проговорил Кедрин. — Чем скорее мы покинем это место, тем лучше.

Они пустились в путь. О завтраке никто не вспомнил: друзья по-прежнему не ощущали голода. Разговоры умолкли сами собой. Каждый шел, погруженный в свои мысли, а кругом все тянулась плоская серая пустыня. Некоторое время спустя Кедрин указал на лабиринт трещин, изрезавших землю.

— Кажется, они стали шире?

Тепшен и Браннок посмотрели под ноги.

— Да, — подтвердил кьо. — И глубже.

— Хотел бы я знать, откуда они взялись, — буркнул Браннок. — Солнца здесь нет — почему почва так высохла? И на русла ручейков не похоже.

Никто не ответил, и они продолжали путь.

Как и вчера — если здесь можно было говорить о «вчера» «сегодня» и «завтра», — маленький отряд ни разу не сделал привала. Друзья двигались вперед ровным шагом, пока мышцы не потребовали отдыха. Тогда они вновь расстелили одеяла и заставили себя подкрепиться остатками припасов. После еды Браннок вынул кости и предложил сыграть. Но Тепшен покачал головой.

— Неохота, — ответил он.

Это поразило Кедрина: кьо был страстным игроком. Не сказав ни слова, юноша взял кости и сделал несколько неудачных бросков. Но вскоре Браннок объявил, что игра ему надоела.

— Я лучше прилягу, — заявил он. — Может, приснится что-нибудь приятное.

— А ты не хочешь посторожить первым? — поинтересовался кьо.

— С какой стати? — спросил Браннок. — Кого здесь вообще можно ждать?

— Ты распускаешься, — огрызнулся Тепшен.

— Мы все издерганы не на шутку, — вмешался Кедрин. — Первый дозор мой.

Мгновение Браннок глядел на Тепшена, затем фыркнул и закутался в одеяло, устроившись спиной к друзьям.

— Это пустыня так действует на нас, — проговорил Кедрин.

— Скверное место, — согласился Тепшен. — Я чувствую, что горячусь без причины.

— Если начнутся раздоры, мы пропали. — Кедрин сжал в руке талисман. — Надо все время помнить, ради чего мы здесь.

— Ты прав, — кьо кивнул. — Браннок! Прости мою грубость.

— Да чего уж там, — невнятно донеслось из-под одеяла.

В эту ночь было тяжелее. Кедрина одолевала безудержная тоска по Уинетт. Но к мыслям о ней вдруг вплелись воспоминания об Эшривели. Он вдруг понял, что не может забыть поцелуй, которым она одарила его в день отъезда из Геннифа. Эта картина становилась все ярче, и вскоре Кедрин уже терзался виной, словно предал свою любовь.

Тепшен, которому Кедрин предложил караулить после себя, сперва вновь занялся упражнениями, но вскоре его тоже охватили воспоминания. Кьо с печалью вспомнил о доме и родных — и мир, который он обрел в Трех Королевствах, уже не казался ему таким сладким. Браннок, сменивший Тепшена, задался вопросом, который прежде не приходил ему в голову. Чего ради он ввязался в это безнадежное предприятие? Ведь не так давно он был вполне счастлив. Играя с законом, сам себе хозяин, он промышлял по всему Белтревану… Неужели ему плохо жилось? Теперь он рискует как никогда, а шансы на победу весьма туманны… Когда Кедрин и Тепшен проснулись, полукровка почувствовал себя глубоко несчастным.

Впрочем, настроение у его товарищей было немногим лучше. Они брели в молчании, в котором сквозило напряженное недовольство. Трещины на земле становились все шире и глубже. Когда пришло время сделать привал, никто не попытался заговорить. Время в дозоре тянулось до бесконечности. Путники по очереди предавались невеселым размышлениям о своей участи. Отправляясь в путь, все трое по-прежнему молчали. Трещины превратились в разломы, через которые приходилось осторожно перешагивать: угодив туда, неудачник рисковал подвернуть, а то и сломать ногу.

На следующий день разломы стали такими широкими, что преодолеть их можно было только прыжком. Любая трещина могла по пояс скрыть взрослого мужчину.

— Кровь Госпожи! — выругался Браннок, едва удержавшись на краю после неудачного прыжка. — Еще немного — и через эти пропасти ползать придется! И ни конца, ни краю!..