Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Улам

В целях опровержения всякой клеветы швейцарский социалист Фриц Платтен заключил договор с немецким посланником. Ленину и его спутникам был предоставлен отдельный вагон, обеспечивающий экстерриториальный проезд по территории Германии (отсюда пошла легенда об «опечатанном вагоне»). Все отношения с германскими властями осуществлялись через Платтена, сопровождавшего русских революционеров. Обращалось особое внимание на то, что пропуск на проезд давался всем эмигрантам «независимо от партийной принадлежности и их отношения к войне и миру».[254]

Единственным обязательством русских эмигрантов, проехавших через Германию, было потребовать от своего правительства освобождения такого же количества немецких военнопленных.

Итак, вместе с Лениным и Крупской 27 марта из Швейцарии выехало более двадцати эмигрантов, в том числе Зиновьев и Инесса Арманд. Из Германии они попали в Швецию, а затем в Финляндию. 2 апреля семья Ленина получила телеграмму: «Будем в понедельник в одиннадцать вечера. Сообщите в «Правду». Ленин радовался, что едет домой, но временами его охватывала тревога. А вдруг их арестуют на русской границе? Было невыносимо осознавать полное бессилие Временного правительства и крайнюю нерешительность другой «половины правительства», Петроградского Совета. На границе бывшей Российской империи Фрицу Платтену было отказано во въезде. Правительство, не посмевшее отказать во въезде людям, заверявшим, что будут бороться за его свержение, оказалось достаточно храбрым для того, чтобы ограничить в этом праве собственных граждан. Впоследствии Суханов открыто громил Совет и министров за этот недемократический шаг.[255]

Итак, вечером 3 апреля 1917 года Ленин вместе с группой политических эмигрантов прибыл на станцию Белоостров, где их ожидали Мария Ульянова, Шляпников, Каменев, другие большевистские лидеры. Ленин забросал их вопросами: какое настроение у рабочих, солдат, как обстоят дела в партии? Каменев получил от Ленина выговор: «Что это вы написали в «Правде»? Я, конечно, обзывал вас по-всякому». Но сказано это было добродушно, с улыбкой. Ленин любил Каменева. Главное, он наверняка понимал, что Каменев, непокорный «оборонец), невольно оказал партии услугу: он спас ее от народного негодования во время первой, наиболее националистической фазы революции. Каменев не отреагировал на замечание вождя. Он бегал по вагону, представляя петроградских большевиков своему большому другу Григорию Зиновьеву, чья жизнь будет неразрывно связана с его собственной и закончится так же трагически.

3 апреля в 23 часа 10 минут поезд прибыл в Петроград на Финляндский вокзал. Владимир Ильич приехал домой.

В чем Совет был непревзойденным мастером, так это в устройстве торжественных приемов и встреч героев-революционеров, вернувшихся на родину. Несколькими днями раньше горячий прием был оказан Плеханову. Торжественных встреч были удостоены Вера Засулич и легендарная народница Катерина Брешко-Брешковская, «бабушка русской революции».[256]

Революция пока еще была праздником, и великодушные победители, не задумываясь о различиях в политических убеждениях председателя, товарищей председателя Совета, «меньшевистских негодяев» (на языке вновь прибывших), поспешили на вокзал, чтобы воздать дань уважения товарищу Ленину и его партии.

На перроне был выстроен почетный караул. Под мелодию «Марсельезы» (русские оркестры еще не играли «Интернационал», а ведь «Марсельеза» была не только революционным гимном, но, как это ни прискорбно, являлась гимном «французского империализма») Ленин вышел из вагона. Раздались бурные аплодисменты. (По свидетельствам очевидцев, Шляпников вел себя словно шеф полиции, приветствующий визит царского губернатора.) Командир роты почетного караула произнес короткую речь, в которой выразил надежду, что гражданин Ленин в скором времени войдет во Временное правительство! Ленину в руки сунули букет цветов (никто не заметил, получила ли Крупская цветы; ее вообще никто не замечал) и проводили в зал для торжественных приемов, где в прежние времена проходили встречи царской семьи.

Здесь Чхеидзе от имени Совета произнес приветственную речь: революционную демократию следует защитить от внутренних и внешних врагов… необходимо единство… они надеются, что Ленин объединится с ними в борьбе за дело революции. Едва дослушав «приветствие» (Ленин явно игнорировал незадачливого председателя Совета), Владимир Ильич обратился с речью к находившимся здесь петроградским рабочим, солдатам и морякам: «Социалистическое движение охватило весь мир… наша русская революция ознаменовывает начало мировой социалистической революции… она открывает новую эру в истории человечества». Ленин, обладая трезвым и практичным умом, не мог не высказать своего мнения о революции в Германии: «Недалек тот час, когда по призыву нашего товарища Карла Либкнехта народ Германии повернет оружие против эксплуататоров… Германия бурлит». В то время Либкнехт находился в тюрьме, а Ленин прибыл в Россию с помощью того самого правительства, которое посадило Либкнехта в тюрьму. Но присутствующие на встрече в тот момент не задумывались о подобных мелочах.

По окончании официальной встречи Владимир Ильич выступил перед толпой, собравшейся у вокзала. Стоя на броневике, он фактически повторил свой «ответ» Чхеидзе. Затем на броневике, тесно окруженном народом, Ленин медленно отправился к дворцу Кшесинской. Здесь он произнес речь с балкона дворца. Все выступления Ленина этой ночью содержали бескомпромиссное нападение на продолжающуюся войну: «Защита Родины означает защиту одних капиталистов от других». Эти слова вызвали ропот среди солдат, слушавших выступление Ленина; кое-кто даже предложил ему спуститься вниз, и тогда они ему покажут, что к чему…

Неугомонный Суханов проводил Ленина в зал, где собрались члены ЦК и ПК большевиков. Один из товарищей произнес приветственную речь. Перед войной Ленин написал о некоторых экономических работах Суханова: «Дерзкая ложь Суханова… вне всякого сомнения, Суханов – один из самых отъявленных болтунов…» Но зачем ворошить прошлое? Какими бы эпитетами ни награждал Суханова отец большевизма, это было ничто по сравнению с тем, что он писал в адрес Троцкого. Ленин с Сухановым вели дружескую беседу, пока большевики не потребовали к себе «своего Ильича». Несмотря на усталость, Владимир Ильич выступил перед собравшимися с полуторачасовой речью. Он критиковал позицию, занятую большевиками; их нерешительность, касалось ли это Совета, Временного правительства или отношения к войне. Он стыдил их за малодушие и слабоволие. Не верится, что он говорил правду, когда заявил: «Когда мы с товарищами ехали сюда, я был уверен, что нас прямо с вокзала отвезут в тюрьму… Мы не теряем надежды, что это произойдет». Эти слова предназначались для того, чтобы пристыдить наиболее стойких приверженцев «оборончества» среди большевиков. Никто не вспомнил эти слова спустя несколько месяцев, когда, наконец, появилась возможность оказаться в тюрьме… но Ленин не воспользовался ею и попросту сбежал.

Только в пять часов утра Владимир Ильич покинул дворец, оставив своих восторженных, но пришедших в некоторое замешательство от его речей сторонников, и отправился на квартиру своей сестры Анны Елизаровой. Вождь революции ни на минуту не забывал о семье. В первые же дни после приезда он, несмотря на катастрофическую нехватку времени, умудрился выкроить минуту, чтобы посетить могилы матери и сестры Ольги.

4 апреля было первым рабочим днем Ленина в революционном Петрограде. Утром он провел совещание в квартире сестры (на квартире у В.Д. Бонч-Бруевича. – Примеч. пер.), затем в редакции «Правды» и днем в Таврическом дворце произнес две речи, вошедшие в знаменитые «Апрельские тезисы».[257]

Главную речь Ленин произнес в Таврическом дворце на объединенном заседании большевиков, меньшевиков и неприсоединившихся социалистов. Возможно, это была попытка объединить русских марксистов. Но после выступления Ленина стало ясно, что и речи нет ни о каком объединении. Многие были шокированы резким тоном и требованиями своего вождя.

Какое уж там общее единство! Как бы не произошел раскол в собственных рядах!

Ленин резко осудил систему двоевластия, которую даже такие радикальные социалисты, как Стеклов и Суханов, считали чуть не догматом веры. Вся власть должна принадлежать Советам, утверждал Ленин. Он отвергал любую идею поддержки Временного правительства. «Никакой поддержки, ни малейшего доверия Временному правительству!» Шла империалистическая война, и Ленин, ставший теперь гораздо осмотрительнее, не выступал в защиту немедленного мира, но настойчиво подчеркивал необходимость вести антивоенную пропаганду и, чтобы придать бодрость солдатам, войти в контакт с пролетариатом воюющих стран для прекращения империалистической войны. Следовало немедленно решить земельную проблему; провести конфискацию помещичьих земель и передать их комитетам крестьянской бедноты. Категорический противник объединения, Ленин потребовал, чтобы его партия изменила название на «коммунистическая», и выдвинул задачу создания нового, коммунистического Интернационала, без Каутских, меньшевиков и иже с ними.