Жут - Карл Май

Галингре испуганно вскрикнул; я едва расслышал этот крик, потому что моя лошадь уже мчалась галопом, а в следующую секунду перешла в карьер. Остальные неслись за мной.

Ранко поторопил своего каурого и, приблизившись ко мне, спросил:

– Жут тоже с ними?

– Да.

– Слава Аллаху! Мы поймаем его!

Дальше мы ехали молча. Мы достигли развилки и повернули в ту же сторону, что повозка. Казалось, лошади поняли, что им надо мчаться изо всех сил. Нам даже не требовалось их подгонять.

– Сиди! – крикнул Омар, ехавший позади меня. – Скажи только одно: увижу ли я Хамда эль-Амасата?

– Да, он там!

– Так пусть разверзнется ад, и я швырну его туда!

Мы миновали заросли. Далеко-далеко впереди я увидел у самого горизонта белую точку; она была не больше раковины. Это непременно была повозка.

– Быстрее, быстрее! – крикнул я. – Надо незаметно приблизиться к ним.

Я не стал пришпоривать своего вороного; я лишь крикнул ему привычное слово «кавам». Ри полетел.

– Что за лошадь! – воскликнул Ранко.

Лишь ему одному удалось не отстать от меня, но он орудовал плеткой. Я же сидел в седле так же спокойно, как на стуле; я бы мог писать что-нибудь – так ровно летел Ри.

Белая точка все росла. Я достал подзорную трубу и глянул в нее. Повозка катилась вперед. Ее сопровождали три всадника. Слава богу! Мы не опоздали. Этими тремя всадниками непременно были перс, Хамд эль-Амасат и зять Галингре. Обе женщины сидели в повозке.

Уже не прибегая к помощи подзорной трубы, я мог разглядеть английского скакуна, на котором восседал Жут. Внезапно он обернулся и увидел нас. Мы находились примерно в четверти часа езды от него. Я увидел, что он остановил свою лошадь. Хамд эль-Амасат сделал то же самое. В течение нескольких секунд они глядели на нас, потом помчались в разные стороны галопом, бросив повозку на произвол судьбы. Им хотелось, чтобы наш отряд разбился на две части. Жут поехал прямо, а его спутник взял влево.

Я боялся, что, завидев нас, они в бешенстве пристрелят зятя и женщин. Какое же счастье, что они не сделали этого!

Оглянувшись, я увидел, что мои спутники далеко отстали. Махнув влево, я крикнул:

– Направьтесь скорее в ту сторону! Это Хамд эль-Амасат. С Жутом мы справимся вдвоем!

– Быстрее, быстрее, Ранко! – позвал я штиптара.

Он пришпорил каурого скакуна и хлестнул его плеткой. Впрочем, Ри так и не пропустил его вперед. Наконец, мы достигли повозки. Зять стоял возле нее. Он не знал, в чем дело; он не мог понять, почему оба его спутника так внезапно покинули его.

– Это были убийцы! – крикнул я, когда мы поравнялись.

Я не видел, произвели ли мои слова впечатление, ведь едва я произнес их, как мы уже были далеко впереди. Еще раз обернувшись, я увидел, что спутники поняли меня и помчались за Хамдом эль-Амасатом; впереди были оба пегих коня.

Лишь Галингре держался прежнего направления, и не стоило его упрекать в этом. Ему хотелось первым делом убедиться, как чувствуют себя домочадцы. Впрочем, нам не было нужды в его помощи.

Жут по-прежнему сохранял дистанцию; мы так и не приблизились к нему, хотя Ранко то и дело подстегивал своего каурого коня.

– Эфенди, мы его не настигнем! – крикнул он мне. – Английский скакун быстрее наших!

– Ого! Смотри-ка! Ты еще не знаешь моего вороного.

Я приподнялся в стременах. Я не стал говорить «секрет»; в этом не было надобности. Достаточно было лишь этого движения. Казалось, земля исчезла под нами. У неопытного наездника, пожалуй, закружилась бы голова.

Ранко далеко отстал от меня; я видел, что с каждой секундой я все приближаюсь к Жуту. Он был сперва в полукилометре от меня; теперь расстояние сократилось вдвое; вот уже осталось две сотни метров… сто пятьдесят… сто метров. Он посмотрел на меня и испустил вопль ужаса. Он начал подгонять свою лошадь ударами приклада. Та сделала все, что могла. Вытянув голову, бравая лошадь устремилась вперед. Пена капала с ее губ; кожа сверкала от пота. Недобрый это был знак для Жута. Его лошадь не сравнить было с моим скакуном. На Ри не было и следа пота. Я мог бы мчаться в таком темпе еще четверть часа – Ри не вспотел бы.

Тем временем я раздумывал, что делать дальше. Стрелять? Я давно уже направлял свой «медвежебой» в сторону Жута. Если бы лошадь шла спокойнее, я бы уверенно прицелился и легко выбил перса из седла. Но я не хотел его убивать. А, может, стоило всадить пулю в лошадь? Тогда Жут вылетит из седла и попадет мне в руки. Нет, мне было жаль красивого коня. Имелось одно хорошее средство, чтобы поймать Жута, никого не убивая при этом. У меня с собой было лассо. Я отвязал его.

В это время раздался пронзительный крик. Жут поднял на дыбы лошадь; она совершила огромный прыжок и перемахнула через одну из тех расщелин, о которых говорил мне проводник. Через несколько секунд ее перелетел и Ри; пропасть была шириной, самое большее, в четыре локтя.

Жут снова оглянулся. Я еще больше приблизился к нему. Он наставил на меня ружье. Неужели он и впрямь умеет, как бедуины, стрелять, обернувшись в седле? Я не мог ждать, пока он выстрелит. Мигом я нажал на курки «медвежебоя»; один за другим грянули два выстрела. Я не целился в Жута; я хотел лишь испугать его лошадь и добился своего. Английский скакун прянул в сторону, а потом, дергаясь какими-то рывками, снова устремился вперед. Жут нажал на курок, но выстрелил вхолостую – не попал в меня.

Я перекинул ремень карабина через плечо и намотал лассо на локоть и предплечье, свивая петлю. Я спешил, потому что впереди уже показалась темная полоска леса. Если бы Жут добрался туда, он был бы спасен.

Мне пришлось применить «секрет». Я положил руку между ушей вороного и крикнул его имя: «Ри»! На какой-то миг конь завис в воздухе, потом громко заржал и… даже не описать, как стремительно он помчался. Любой другой всадник непременно закрыл бы глаза, чтобы не выпасть из седла, но я привык к моему скакуну.

Жут был впереди меня метров на шестьдесят; вот уже осталось пятьдесят, сорок, тридцать, наконец, двадцать метров. Он слышал удары копыт моего коня прямо за спиной; он обернулся и в ужасе крикнул:

– Да проклянет тебя Аллах в аду, ты, собака!

Он достал пистолет и выстрелил в меня, но опять не попал; потом рукояткой пистолета ударил коня по голове, побуждая его напрячь последние силы. Напрасно! Я был в пятнадцати шагах позади него, теперь всего в десяти, в шести.

– Смотри, Жут, теперь я тебя поймаю! – крикнул я ему. – Никто, ни человек, ни дьявол, не спасет тебя!

Он ответил оглушительным криком, который впору было назвать ревом. Я думал, он сделал это из злобы; я стал размахиваться лассо, но тут увидел, что он дергает лошадь в сторону. Это ему не удалось. От ударов по голове лошадь словно обезумела. Еще один крик. Люди кричат так от ужаса, кричат в самую страшную минуту. Что это было? Нет, не злоба, а страх смерти!