Артефакты истинных магов - Константин Назимов

Переговоры со старостой затянулись до поздней ночи. Бурк скучал рядом и в наши дискуссии не вмешивался. Вначале староста и слушать меня не хотел. Мол, им и так живется неплохо, подчиняются они только короне, платят пошлины да в ус не дуют. Но мало-помалу мои доводы заставили его задуматься. Ведь, по сути, крестьяне не защищены от других влиятельных особ, которые иногда, бывает и, развлекаются на королевских землях. Дать им отпор они не в состоянии, а те могут устроить охоту на возделанных ими полях: мало того что потопчут посевы, так и самих крестьян могут своим судом судить. Бывает, и крестьянских девок охальничают — это уже не мой довод, а горестные сетования старосты на случаи из жизни. Но уходить с насиженного места и принимать чье-то подданство он никак не хотел.

— Господин Рэн, поймите, мы можем спокойно сняться с насиженного места и уйти куда глаза глядят, оставаясь при этом вольными, — вдалбливал мне староста.

— И что? Я вам не такие и плохие условия предлагаю! Деньги на обустройство вы получите по приезде. Первое время платить мне за пользование моими землями не будете, ну если только помочь там кое в чем. Мост поставить да каких-нибудь укреплений соорудить. Но в этом и вам польза. Не дай боги, наведается к нам супостат какой, так вы же за этими укреплениями и схоронитесь, — убеждал я его.

— Свободный человек чувствует себя ни от кого не зависимым, — вдруг выдал Бурк, когда мы в очередной раз принялись перебирать аргументы «за» и «против».

Главное, я видел и чувствовал, что староста готов согласиться на мои условия, но что-то его удерживает. Слова телохранителя Генера открыли мне глаза! Свобода, именно их мнимая свобода, когда они якобы могут уйти со своего насиженного места. Да никогда их отсюда не сдвинуть! Сколько лет живут, и все повторяется вновь и вновь. Они уже глубоко пустили корни. Хм, что ж делать-то?

— Приняв мое подданство, каждая семья заключит со мной договор, — принялся я на ходу перестраивать беседу, — в договоре будет отражено, какие земли закрепляются за семьей, какой процент налогов семья будет платить мне — сразу говорю, процент будет меньший, чем сегодняшний ваш короне. При желании договор можно и расторгнуть, причем инициатором может быть любая сторона. — Я помедлил и привел свой самый последний аргумент: за время своего путешествия я насмотрелся на неграмотных крестьян и видел, что их дети ничем не отличаются от детей, живущих в городе. Только одних хоть чему-то учили, а другие вкалывали на полях. — Дети не будут моими подданными, пока не повзрослеют и не захотят ими стать, но будут под моим покровительством с определенными обязательствами…

— Но как такое возможно? — удивился староста, даже перебив мою речь.

— Все просто: взрослые — мои подданные, их дети принадлежат только им, но воспитываться должны будут по общим правилам, за которые станут нести ответственность передо мной.

— Каким правилам? — недоверчиво прищурился староста.

— Каждый ребенок до совершеннолетия должен обучиться читать и писать; в случае тяжелой болезни я приму все меры, чтобы он смог поправиться; он должен получить навыки той работы, к которой у него лежит душа. Наказывать детей будет никому нельзя, кроме родителей, но и за их шалости в ответе будут родители, — ответил я. — Это общие черты, правила нужно лучше продумать, но думаю, и этого хватит.

Староста задумчиво пожевал губами, а потом спросил:

— Но где вы возьмете учителей для детей? Не будете же сами их учить!

— Если не смогу найти учителей, то буду учить сам! — твердо ответил я.

— Гм, мне надо донести наш разговор до крестьян. Мы посоветуемся и, возможно, примем ваше предложение, — как-то растерянно ответил он.

— Хорошо, только принять я смогу не больше ста семей. И учтите, там придется начинать все заново. На зимовку и строительство деньги я выделю каждой семье, — в очередной раз повторил я, чтобы староста чего-нибудь не забыл.

Переночевав у старосты и не забыв заплатить за ночлег, утром я увидел, что ночь выдалась для него не легкой. Красные глаза говорили о том, что он их так и не сомкнул, обдумывая вчерашний разговор. Действительно, выезжая из деревни, я увидел крестьян, которые подтягивались к дому старосты на сход. Оставалось только дожидаться решения крестьян, но что-то мне подсказывало, что оно будет положительным для меня. На всех их я не рассчитываю, да и не нужно мне столько, но уж пятьдесят-то мужчин в расцвете сил должно быть. Останавливаться и дожидаться, чем закончится сход, мы не стали. Такое мероприятие могло затянуться надолго. Ворон недовольно косился на коня, привязанного к моему седлу на длинном поводе. Конечно, на быстроногого жеребца он смахивал мало, но ведь на чем-то Портрису надо добираться из моего поместья в Лиин. Коня мы приобрели у того же старосты за приличные по деревенским меркам деньги. Конь, конечно, столько не стоил, но я не торговался, пусть будет еще один маленький аргумент в мою пользу.

Креун уже весь извелся, ожидая моего приезда. Нет, он не то чтобы соскучился по мне, просто ему все труднее и труднее приходилось сдерживать любопытство Портриса. А в его сдерживании были очень интересные приемы, которые заставили меня сильно задуматься. Если в доме он мог командовать теми же дверьми и просто не пускать графа в заинтересовавшие того помещения, то на улице артефакт устраивал иллюзии, которые граф не мог отличить от действительности. Как только я ни расспрашивал своего советника об этом его умении, но вразумительного ответа так и не получил. Наконец-то и поместье! То, что мы уже довольно давно ехали по моим землям, меня как-то не тронуло, а вот вид на разрушенный когда-то мост что-то всколыхнул в груди. Графа мы застали у дома, тот с интересом смотрел в нашу сторону, но нас явно не видел. Бурк озадаченно что-то у меня спросил, но я в это время выговаривал Креуну, чтобы тот быстро снимал свою иллюзию. Кстати, эта иллюзия была видна только графу: ни я, ни Бурк ничего не заметили. Хотя я и вглядывался. Портрис, увидев нас всего в паре метров, даже отшатнулся и протер глаза.

— Рэн, Бурк? — недоверчиво спросил он.

— Да, это мы. Здравствуй, как себя чувствуешь? — ответил я и спешился.

Граф сделал шаг назад.

— Как зовут моего сына? Чем я занимался на своей родине? Если вы те, за кого я вас принимаю, то ответы знать должны! — Граф с подозрением оглядывал нас с ног до головы.

— Генер остался в Лиине, — решил я начать с того, чтобы донести до графа, что с сыном все в порядке. — А служили вы в тайной страже, но не в этом королевстве и не в соседнем.

— Ух… — облегченно вздохнул граф, — это вы! Ну как там — в Лиине? Рассказывайте!