Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари - Гордон Макгил

— Где я только ни работал, — разговорился мистер Кастивет. — В шерстяной промышленности, в сахарной, нефтяной, по игрушкам, запчастям для станков, занимался морской страховкой…

В кухне зазвенел звонок.

— Отбивные готовы. — Миссис Кастивет встала со стаканом в руке. — Не торопитесь допивать, возьмите с собой коктейли за стол. Роман, не забудь принять таблетку.

— Третьего октября забастовка закончится, — настаивал мистер Кастивет. — За день до приезда Папы Римского. Ни один Папа не приедет в город, где бастуют газетчики.

— А я слышала по телевизору, что он отложит свою поездку до тех пор, пока забастовка не кончится, — сообщила миссис Кастивет.

Ги улыбнулся.

— Ну, так и полагается для настоящей показухи.

Мистер и "миссис Кастивет засмеялись, и Ги присоединился к ним. Розмари улыбнулась и разрезала отбивную, сухую и пережаренную, с горошком и картофельным пюре под мучным соусом.

Миссис Кастивет никак не могла успокоиться.

— Да, действительно, прямо в точку: настоящая показуха!

— Я дарю вам эту шутку, — сказал Ги.

— Все эти наряды и ритуалы… — подхватил мистер Кастивет. — Да и во всех религиях, не только у католиков. Сплошной маскарад для невежд!

— Может быть, мы обижаем Розмари своими замечаниями? — заметила миссис Кастивет.

— Нет, вовсе нет.

— Ты ведь не религиозна, дорогая моя? — учтиво спросил мистер Кастивет.

— Меня так воспитывали, — сказала Розмари. — Но теперь я чистый агностик. Так что вы меня ни чуть не обидели.

— А вы? — поинтересовался мистер Кастивет у Ги. — Вы тоже агностик?

— Наверное, да. Не знаю, как можно думать иначе. То есть, я хочу сказать, что убедительных доказательств нёт ни у одной из сторон, верно?

— В самом деле нет, — согласился мистер Кастивет.

Миссис Кастивет внимательно поглядела на Розмари.

— Ты так неуютно себя почувствовала, когда мы смеялись над шуткой Ги насчет Папы.

— Ну, он ведь все-таки Папа, — смутилась Розмари. — Я всегда его уважала и сейчас уважаю, хотя и не считаю уже, что он святой.

— Если ты не считаешь его святым, — сказал мистер Кастивет, — то не следует его и уважать, потому что он обманывает людей, говоря, что он святой.

— Вот именно, — поддержал Ги.

— Как только подумаю, сколько денег уходит на его наряды и драгоценности… — проговорила миссис Кастивет.

— Вот вам и лицемерие, замаскированное религией, — продолжал мистер Кастивет. — Это было неплохо изображено в «Лютере». Вы там играли главную роль, Ги?

— Я? Нет! — ответил Ги.

— Разве не вы были дублером Альберта Финни?

— Нет. У меня там была менее заметная роль.

— Странно, — удивился мистер Кастивет. — А я думал, что это вы. Я помню вашу жестикуляцию и специально посмотрел в программке, кого вы играли. И там написано, что вы были дублером Финни.

— Какую жестикуляцию? — не понял Ги.

— Ну, я не помню точно, вот такие движения…

— Когда у Лютера начинался приступ, я делал руками такой жест, как бы протягивая их к небу.

— Точно! — радостно подтвердил мистер Кастивет. — Именно это… А вот у мистера Финни все было очень неестественно, смею заметить.

— Да что вы, — возразил Ги.

— По-моему, его игру сильно переоценили, — сказал мистер Кастивет. — Интересно было бы посмотреть, как бы вы сыграли эту роль.

Ги засмеялся.

— Мы с Финни действительно очень разные. — Он радостно посмотрел на Розмари. Она улыбнулась: ей было приятно, что Ги чувствует себя здесь хорошо, иначе бы он ей этого не простил — весь вечер провести в разговорах е папашей и мамашей Сеттл. Нет, Кеттл.

— Мой отец был театральным продюсером, — продолжал мистер Кастивет. — И все свое детство я провел в обществе таких людей, как миссис Фиск и Форбс-Робертсон, Отис Скиннер и Моджеска. Поэтому я замечаю не только обычные способности у актеров. У вас, например, интереснейшие внутренние качества, Ги. И по телепередачам это видно. Вы пойдете очень далеко, если преодолеете полосу временных неудач, через которую должен пройти каждый выдающийся актер. Вы сейчас где-нибудь снимаетесь?

— У меня есть на примете парочка ролей, — сказал Ги.

— Не могу себе представить, чтобы вам в них отказали.

— А я могу.

Мистер Кастивет уставился на Ги.

— Вы это серьезно?

На десерт был домашний бостонский пирог с кремом, и хотя он удался лучше, чем отбивные с овощами, Розмари показалось, что он слишком уж приторный. Однако Ги похвалил пирог и даже попросил добавки. Но, может быть, он только играл очередную роль, подумала Розмари, отвечая комплиментом на комплимент.

После ужина Розмари вызвалась помочь с посудой. Миссис Кастивет сразу же приняла предложение, и женщины занялись уборкой стола, а Ги и мистер Кастивет прошли в гостиную.

Кухня, начинавшаяся сразу за холлом, была маленькая и казалась еще меньше из-за оранжереи, о которой говорила Терри. Растения располагались на большом белом столе длиной фута в три, который стоял возле единственного окна. Над столом склонились лампы, освещавшие стекла парника, отчего они казались не прозрачными, а какими-то белесыми. В оставшемся пространстве близко друг к другу стояли мойка, плита, холодильник и над всем этим под самым потолком были прибиты какие-то бесконечные ящики. Розмари вытирала посуду, стоя рядом с миссис Кастивет, и с удовольствием думала, что ее кухня гораздо больше и куда лучше обставлена.

— Терри говорила мне про вашу оранжерею.

— О, да, — сказала миссис Кастивет. — Это прекрасное хобби. Тебе бы тоже надо этим заняться.

— Когда-нибудь и у меня будет сад с разными травами, — ответила Розмари. — Не в городе, конечно. Если Ги предложат большую роль в кино, то мы переедем в Лос- Анджелес. Я ведь по своему характеру — деревенская девушка.

— А семья у тебя была большая? — спросила миссис Кастивет.

— Да. У меня три брата и две сестры. А я самая младшая.

— Сестры замужем?

— Да.

Миссис Кастивет водила мыльной губкой внутри стакана.

— У них есть дети?

— У одной двое, а у другой четверо, — ответила Розмари. — Но это было давно. Сейчас, наверное, уже трое и пятеро.

— Это хороший знак для тебя, — продолжала миссис Кастивет, все еще намыливая стакан. Она мыла посуду очень тщательно. — Если у твоих сестер много детей, значит, у тебя тоже так будет. Это передается по наследству.

— Да, мы очень плодовитые. — Розмари приготовила полотенце для стакана. — У моего брата Эдди уже восемь детей, а ему только двадцать шесть лет.

— Вот это да! — Миссис Кастивет ополоснула стакан и передала его Розмари.

— А всего у меня двадцать племянниц и племянников. Но я даже и половину из них не видела.

— А разве ты не ездишь их навещать?

— Нет. Я не в очень хороших отношениях с семьей. Я дружу только с одним братом. Остальные считают меня уродом в семье.