Двойной агент. Записки русского контрразведчика - Владимир Орлов

   Мало того.

   Мои политические недоброжелатели, желая бить по мне и сводить со мною свои идеологические счеты, стремятся разрушить и те русские воинские организации, где я работал все эти семь лет как бесплатный юрисконсульт.

   Не желая ни в коем случае причинять этим русским воинским организациям ни малейшего вреда и стремясь дать им возможность дальнейшего преуспевания, я принужден сложить с себя мои обязанности юрисконсульта и выйти из числа членов всех этих организаций.

   Таким образом, у ГПУ и покрывающих его организаций и лиц будет отнят их главный козырь — мое пребывание в воинских организациях, и они будут лишены возможности продолжать свою вредительскую, провокаторскую и разлагательную работу среди военной эмиграции, под предлогом, что я состою юрисконсультом в этих организациях.

   Мне кончается шестой десяток, здоровье мое все ухудшается, нервная система пришла в совершенную негодность, и я испытываю чувство глубочайшего отвращения по поводу необходимости занимать время этих организаций вопросами личного характера.

   Из этого вовсе не следует, чтобы я, как и раньше совершенно бескорыстно, не помог своим юридическим советом и своими связями здесь, в Бельгии, среди адвокатуры, магистратуры и прокуратуры, но только в виде частного лица, а не юрисконсульта воинских организаций, не только обездоленному солдату или офицеру, но и каждому русскому эмигранту, поскольку он действительно нуждается в моей бесплатной юридической помощи.

   Прапорщик Орлов

   9 июля 1937 года

   ГАРФ, ф. Р-5802, оп. 1, д. 2268.

Чужой среди своих

Об авторе этой книги В. Г. Орлове (основано на материалах, не предназначенных при его жизни для широкой публики)

   Беспрецедентный политический скандал разразился в Берлине в самом начале марта 1929 года. Практически все городские газеты, вне зависимости от их приверженности тем или иным идейным и нравственным ценностям, протрубили на всю страну, что полиция арестовала группу русских эмигрантов, промышлявших продажей сфальсифицированных документов.

   Под прицел провокаторов, как утверждали многие журналисты, попали два сенатора США — Бора и Норрис, которые якобы лоббировали интересы СССР, добиваясь признания его со стороны Соединенных Штатов Америки. И делали они это отнюдь не бескорыстно, получая значительные суммы в долларах по тайным, скорее всего коминтерновским, каналам.

   У арестованных фальсификаторов были проведены обыски, результаты которых подбросили еще одну охапку хвороста в разгорающийся костер политического и уголовного скандала. Полицейский комиссар Венцель сообщил жаждущим сенсаций журналистам, что в одной из квартир на Потсдамштрассе обнаружена настоящая фабрика по производству фальшивок, с большим набором разнообразных печатей, штампов и бланков советских учреждений, известных далеко за пределами России, таких, как Государственное политическое управление (ГПУ), военная разведка штаба РККА, а также пугающего всех обывателей монстра — Коммунистического Интернационала. Здесь же сыщики берлинского Полицей-Президиума нашли картотеку, содержащую подробные сведения и фотографии более чем на пятьсот представителей внешнеполитических, торговых и разведывательных служб СССР, а также деятелей Коминтерна.

   Фамилию хозяина квартиры и, по всей вероятности, владельца архива и «лаборатории» полицейские скрывать не стали. Им оказался действительный статский советник, бывший следователь по особо важным делам Владимир Григорьевич Орлов.

   Этой информации было больше чем достаточно для пронырливых репортеров. Уже на следующий день биографию арестованного расписывали, что называется, в красках — правдивые сведения тонули в выдумках и сплетнях. Особо старались сотрудники органа Коммунистической партии Германии — «Роте фане». К удивлению многих, в том числе и русских эмигрантов, на ее страницах появились даже хвалебные отзывы о берлинской полиции, ранее всячески дискредитируемой, определяемой не иначе как орудие классового господства врага всех трудящихся — буржуазии.

   А в Советском Союзе тон задавала газета «Известия», основывая свои сообщения на сведениях собственного корреспондента в столице Германии Л. Кайта. Вот лишь некоторые заголовки почти каждодневных, в течение четырех месяцев, статей: «Новая вакханалия фальшивок», «Фальшивки без конца», «Берлинский „фабрикант“ фальшивок Владимир Орлов» и т. д.

   Прошло всего три дня со времени ареста В. Г. Орлова, а прокурорский работник В. В. Ульрих, печально известный нынешнему поколению читателей как «гробовщик» на судебных процессах ЗО-х годов, выступил в государственном официозе с большой статьей о нем, обрисовав гражданам СССР «звериный облик» этого ярого противника большевиков и вообще коммунистической идеологии.

   Судя по статье, соответствующие «компетентные» органы давно держали в поле зрения бывшего следователя, считали его одним из злейших врагов Советского Союза.

   Так кем же был в действительности «герой» трескучей и широкомасштабной газетной кампании, какие его деяния заставляли разведки и контрразведки СССР, Англии, Франции, Польши, Германии, некоторых других стран и даже русских эмигрантских организаций, заводить на него досье, собирать любую, желательно компрометирующего свойства, информацию, проводить специальные акции по устранению Орлова с арены тайной борьбы?

Варшава

   Владимир Григорьевич Орлов родился, согласно оставленным им биографическим данным, в 1882 году в Зарайском уезде Рязанской губернии. Вскоре семья обедневших дворян Орловых решила перебраться на запад Российской империи — в Польшу. Решение родителей Владимира предопределило во многом его дальнейшую судьбу, по крайней мере, то обстоятельство, что юный переселенец всю сознательную жизнь будет в гуще криминальных, политических и шпионских дел сперва как следователь, потом как крупный врангелевский контрразведчик и уж затем как самостоятельный, но активный борец с международной опасностью — интернациональным коммунистическим движением.

   В отличие от тихой, провинциальной Рязани, Варшава представляла собой «кипящий котел» политических страстей. Без преувеличения можно сказать, что польская столица стала чемпионом в империи по количеству совершенных на ее улицах и площадях террористических актов. Социал-демократы, эсеры, различные националистические группировки были едины в одном — ненависти к царским властям, к царской администрации, к военным, особенно к жандармам и полицейским.