Канцелярист - Антон Сергеевич Федотов

— С такими исходными данными, он сам Демидову в расход пустит через месяц, а это ключ к такой войне Родов, что всю империю поставит на уши, и даже сам император погасить конфликт смоет не ой как не скоро, — негромко резюмировал он, тут же бросив уже громче ождающему решения начальника брату Игоря. — Отменяй все активные акции на ближайшее время. Подготовь предложения по перераспределению освободившихся ресурсов завтра к 11. Свободен.

Игра перешла в другую плоскость.

Как только боевик покинул помещении, Повилас вновь обернулся к Игорю.

— Раз ты вышел на меня с предложением, то у тебя уже готов исполнитель?

— А вот это самая смешная часть истории, — кивнул тот, продемонстрировав, что к «полтишку» не только сохранил завидную бодрость духа, но и прекрасные зубы. — Как аристократ, Воронцов обязан обратиться к специалисту, проверенному «Тройкой». В их управлении такой всего один. Одна, вернее.

— Да что ты, — задумчиво протянул в ответ Шрам. — На этом можно попробовать сыграть…

— Не нужно, — снова продемонстрировал оскал Игорь. — Вербовка уже проведена.

— Что, так просто? — нахмурился Повилас. — Походя вербанули сертифицированного «Тройкой» спеца?

— Она же менталист, да и мы «обхаживали» ее несколько месяцев, мягко и постепенно убеждая в том, что нет ничего страшного, когда профессионал под влиянием непреодолимых сил решает помочь хорошим людям. Нет-нет, мы не предлагаем предать империю, просто оказать небольшую услугу в обмен на то, что кое-какие данные никогда не будут обнародованы, а потом ей понадобилась помощь и она пришла к нам!

— Хм… — ему не слишком было интересно, на чем именно взяли эту женщину, но…

— Повилас, она «на крючке» уже лет пять как!

— И даже согласится «ломать» аристократа?

— Только аристократов она ломать и согласна, — вздохнул Игорь. — В остальных случаях вспоминает про клятву Гиппократа.

Собеседник вопросительно поднял бровь.

— Аристократов она за людей не считает!

* * *

Итак, ставка прозвучала.

Эту красивую и властную женщину тот, кто отрекся от своего старого имени ради того, чтобы зваться братом Игорем, помнил давно. Блестящий специалист по воздействию на подсознание, «красная» выпускница императорского университета, тогда за столиком в небольшом питерском кафе была сломана. Со стороны заметить внутренний надлом было практически невозможно. Идеальная прическа была уложена умелыми руками, а брючный костюм, казалось, вот-вот вышел из под иглы Портного. Именно так, с большой буквы. ишь нечто плескавшееся в глубине ее темны глаз, да, пожалуй, подрагивающие кончики изящных пальчиков, выдавали то чудовищное внутреннее напряжение, что заставляло нервы натянуться гитарной струной, а мозг лишиться покоя и сна.

А еще в ее взгляде была ненависть. Ненависть столь лютая, что даже брату, для которого вербовочный контакт был далеко не первым, стало не по себе.

— Вы знаете мою историю. — женщина не спрашивала, она утверждала.

Мужчина кивнул, продолжая наблюдать за каждым движением собеседницы. Ему предстояло принять решение, ценой которому была жизнь. Чья именно — вот вопрос. Если данные предварительного контакта не совпадут с его ощущениями, то одной красивой женщиной на этом свете станет меньше, а если будет получено подтверждение… Что ж, тогда умрет другой человек. Тот, чью жизнь она готова обменять на просьбу. Любую просьбу. Возможно, неоднократную.

Это… приемлемо.

— Расскажите еще раз, — попросил брат Игорь, и тут же уточнил в ответ на тяжелый немигающий взгляд. — Решение не принято.

Струна внутри женщины издала тревожный звук, словно невидимый музыкант со всей силы ударил по ней, сминая обычно спокойную мелодию.

— Я поняла, — лишь кивнула она. — Моя сестра в госпитале. Она… Она не должна была в тот вечер выходить из дома. Я запретила… Ее подруги все-таки подбили ее… Она ослушалась и отправилась с ними… веселиться. Чертов ублюдок, аристократ, чтоб его…

Буквально на секунду голос дрогнул, но женщина тут же взяла себя в руки. Этот разговор был очень важен для нее.

— Она понравилась этому ублюдку. Он не спрашивал разрешения, а сестренка не сразу поняла, что… не все останавливаются после слова «нет». Она в больнице уже две недели, а уголовное дело уже закрыто, вы слышите!

Брат Игорь слышал. С материалами он уже был знаком. Больной ублюдок, чьи сексуальные фантазии давно вышли за грани нормального даже по меркам аристократов, целых два часа измывался над телом несчастной. Какой-нибудь Повилас видал и не такое. Возможно, творил и сам, но он был аналитиком. Профессионалам информационной войны и обработки данных, а потому даже ему было тошно читать отчеты медиков, написанные сухими канцелярскими строками, скрывавшими ад. Целых два часа ада.

— Вы проходили собеседование в Тройке, верно? — сколь бы ярко не стояли перед его глазами образы изувеченного тела, сегодня ему было необходимо принять решение, за которое ответственность придется нести собственной шкурой.

— Аристократы… Я всегда ненавидела их, — женщина разорвала зрительный контакт, а голос превратился в глухой и безжизненный треск. — Я… Я мечтала работать там… Что я смогу стирать эти чертовы ухмылки с их надменных лиц!

Треск неожиданно почти сорвался на едва слышный крик. Как же она их ненавидела!

— Они сказали, что я сломалась, сказали, что я профессионал, но к работе с аристократами меня допускать нельзя…

Брат Игорь кивнул. Это было ее в личном деле, что удалось достать его людям.

— Я менталист, — спустя несколько секунд продолжила женщина.. — Ювелир. Умею исцелять, работая с сознанием, или погружать его в лабиринт персонального ада. Я готовилась к этому два десятилетия! Я хирург, слышите! А они предложили мне место младшего дознавателя в полиции за копейки. Мне нельзя меть свою практику, работать там, где я захочу, заниматься наукой… Вместо этого я получила допросный «куб» и двенадцать часов «ломки» ежедневно. Убийцы,, наркоманы, насильники, грабили — вот что составляет мое окружение, и нет никаких шансов вырваться… Но сейчас это не важно… Катя… Моя Катя… Я хочу отомстить, слышите? Любой ценой!

Брат Игорь еще с минуту смотрел в глаза этой странной надломленной женщины. Теперь взгляд его видел сухое дерево, что готово было отправить разум в пучину собственного безумия от любого движения воздуха. Однако сорт именно этой «древесины» был чрезвычайно ценен, а дальнейшая польза колоссальной.

— Я вас услышал, — склонил голову в прощальном жесте брат Игорь. — Идите. О нашем решении вас оповестят.

Через неделю Анна Христофоровна Гренц рыдала над газетной статьей,