Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь - Михаил Певцов

Горы Хангая слагаются преимущественно из гранита, сиенита и фельзитового порфира, причем две первые породы развиты преимущественно в западной половине его, а фельзитовый порфир преобладает в восточной. Из осадочных пород можно указать только на глинистый сланец в южной части по берегам р. Нарын-гола. Но и в северной половине системы между Орхоном и Улясутаем сохранились признаки прежнего обширного там распространения глинистых сланцев, разрушенных и смытых атмосферными деятелями. Эти свидетельства заключаются в присутствии на высоких кристаллических массивах сланцевых плиток и крошек, а также в окрашении их местами в темно-синий цвет, очевидно, хлоритом распавшихся сланцев. Кроме того, обозревая наносы горных щелей и долин, мы в числе прочих сборных камней, погребенных в этих наносах, находили сланцевые обломки: плитки, крошки, голыши и гальки. Наконец, во многих обо, т. е. в грудах камней, воздвигаемых на высших местах перевалов и имеющих у монголов религиозное значение, мы точно также усматривали эти обломки, хотя стланей названной осадочной породы по северную сторону главного хребта не встречали нигде.

Все эти признаки, несомненно, убеждают в прежнем широком распространении глинистых сланцев в северной половине системы, прорванных кристаллическими породами, сиенитом и гранитом, а потом окончательно смытых атмосферными деятелями, исключая участка по правому берегу р. Нарын-гола, где сохранились еще до сего времени пласты этой осадочной породы. Таким образом, кристаллические массивы Хангая, по крайней мере северной части, сравнительно с осадочными породами, — образования позднейшего.

В посещенных нами местностях северной половины Хангая можно указать, в частности, как это было сделано для южной, месторождения следующих пород: в хребте

Уха-чолунэй — самом высоком из северо-восточных отрогов главного кряжа — развит фельзитовый порфир с обнажениями на гребне мелкозернистого гранита. В хребте Тэллиин-ца-ган повсеместно около дороги распространен фельзитовый же порфир. В отроге главного же хребта Гичигин склоны из фельзитового порфира, а гребень из сиенита. В главном хребте, на перевале Бомботу, преобладает сиенит, которого роговая обманка близ поверхности перешла в биотит; к подчиненным породам относятся на северо-восточном склоне гранитит, на юго-западном порфировидный гранит, а в центральной части обыкновенный известняк. В горах Хангая между г. Улясутаем и верховьями р. Кунгуя повсюду преобладает гранит и лишь изредка встречаются обнажения фельзитового туфа.

Главный хребет Хангая, исключая наиболее высокой части, принадлежащей к альпийской области, и его северо-восточные отроги покрыты местами лиственницей. Других хвойных пород мы не встречали, но Антропов видел в горах к северу и северо-западу от озера Тэрхеин-цаган-нор небольшие кедровые леса. Хангайские леса редки, лишены густых зарослей кустарников и не отличаются большими размерами. Сплошных лесов, тянущихся на несколько десятков верст, как, например, в Алтае, на верхней Бухтарме и Чуе, в Хангае нет. Самые обширные из виденных нами в этой горной стране лесов имели от 25 до 30 верст в окружности. Точно так же, как и в Алтае, в описываемой горной стране лес растет только на северных склонах гор, а южные их покатости безлесны. На этих последних лишь кое-где встречаются малорослые кущи и одинокие, чахлые деревца лиственницы. Обширные леса распределены преимущественно по широким и глубоким лощинам, обращенным к северу в виде амфитеатров. Небольшие лиственные лески из тополя и тала мы видели только на нижнем Тамире, верхнем Хойту-Тамире и в долине верхнего Богдо-гола.

В лесах Хангая водятся маралы, косули и кабаны, но медведей в них нет. Из мелких млекопитающих в этих лесах живут бурундуки и темные белки. На скалистых, малодоступных горах, преимущественно вблизи главного хребта, пасутся горные бараны и козлы, но в ограниченном количестве, а в долинах и предгорьях — дзэрены, которых тоже мало. Зато сурков в этой горной стране множество. Зайцев (Lepus to-lai) мы в Хангае не видели вовсе. Из птиц в хангайских лесах встречали кукушку и пестрого дятла. В высоких областях главного хребта живут улары (Megaloperdix). Каменных же куропаток (Cacabius chukar), весьма обыкновенных в Севе-ро-Западной Монголии, в Хангае мы нигде не видели. Плавающих и голенастых птиц на реках водится множество {113}.

Травянистая растительность Хангая не отличается разнообразием. Правда, в ту раннюю пору, когда мы проходили по этой горной стране, было еще мало растений в цвету, но и по количеству собранных видов цветковых можно судить об однообразии флоры Хангая. Сравнительно с роскошной растительностью нашего Алтая хангайская флора представляется бедной как по количеству видов, так и пышности самих растений. Но среди прочих маловодных и пустынных стран Монголии Хангай со своими лесами и обильно орошенными долинами может бесспорно считаться обширным оазисом этой вообще бедной по своей природе земли. Поэтому и население в Хангае плотнее, чем в остальных местах: на пути по этой горной стране монгольские улусы встречались чаще, чем в других местностях Монголии. Климат Хангая, благодаря весьма высокому положению этой страны над уровнем моря, очень суровый: весна начинается не ранее первых чисел мая, реки освобождаются от льда между 1 и 10 числами этого месяца; к тому же времени прибывают и перелетные птицы, но случается, что воды вторично покрываются на некоторое время льдом, и тогда масса плавающих и болотных птиц погибает от холода и голода. Во второй половине сентября по ночам уже бывают порядочные морозы, а в начале октября реки и озера покрываются льдом. Хангайские монголы жаловались на глубокие снега в их стране, присовокупляя, что в прежнее время, на памяти стариков, зима в Хангае была мягче и малоснежнее, тогда как ныне редкий год проходит, чтобы у них не было падежа скота, в особенности баранов, от бескормицы {114}.

Считаю не лишним сделать некоторые замечания о климате Монголии вообще. Полных метеорологических наблюдений наша экспедиция не делала, так как при постоянной перемене географической широты, долготы и абсолютной высоты мест, эти наблюдения, по моему мнению, не могли дать удовлетворительных результатов даже для поверхностных выводов о распределении атмосферного давления и в особенности теплоты в посещенной нами стране. Поэтому мы ограничились только наблюдениями ветров и направления облаков, пополняя эти наблюдения расспросными сведениями от местных жителей. Такие же наблюдения делались мною в 1876 г. в Джунгарии и Зайсанском крае в течение семи месяцев (с 1 марта по 1 сентября).