Будда однажды сказал - Бхагаван Раджниш

Это тяжелая работа, но она того стоит — она окупается чрезмерно. Окупаемость — огромна. Как только вы что-то увидели, вы можете это просто выбросить. Оно существует, пока невидимо, оно существует только в бессознательном, в темноте. Как только вы выносите это на свет, оно увядает.

Вынесите на свет весь свой ум, и вы увидите: всё, что приносит страдания, начинает умирать, и всё, что прекрасно и блаженно, начинает всё больше разрастаться. В свете сознания то, что остается,— хорошо, а то, что умирает, — плохо. Таково мое определение греха и добродетели. Добродетель — это то, что может вырасти при абсолютном осознании; и в этом нет неясностей. Грех — это то, что при осознании расти не может; ему для роста нужно незнание. Незнание для него — обязательно.

Ошо,

Около года назад я услышал о просветленном буддистском учителе на юге Кореи и из ближайшего города шел пешком три дня к его храму. Ему было, кажется, девяносто четыре года, у него было лицо как у ребенка, улыбка как у младенца и удивительно сочувствующий взгляд.

Его первым вопросом было: «Как ты добрался сюда, ведь сюда нет дороги?» Я часто сижу здесь, и часто задаю себе вопрос, как я добрался до вас, Ошо, ведь сюда нет дороги.

Дорога не нужна — потому что ваш учитель — там, где вы. Вы можете прийти ко мне только тогда, когда прекратите путешествовать, когда вы оставите все тропы, пути и дороги. Когда вы просто будете там, где вы есть, вы — со мной. Это — единственный способ быть со мной. Не нужно никакой тропы. Все тропы сбивают столку. Чтобы прийти домой, не нужно дороги. Вам надо просто прекратить путешествовать и метаться туда и сюда.

Старик действительно задал вам прекрасный вопрос: «Как ты добрался сюда, ведь сюда нет дороги?»

Он говорил, как говорят в дзен. В дзен есть коан [Коан (гунъань) — это короткие истории дзен, как правило содержащие в себе некоторый (часто неявный) вопрос или описывающие просветление.] о том, что у одного человека был гусь. Когда гусь был очень маленьким, он посадил его в бутылку. Затем гусь начал расти. Он продолжал кормить гуся в бутылке. И потом гусь стал слишком большим — таким большим, что горлышко бутылки оказалось слишком маленьким, и он не мог выбраться оттуда.

Теперь проблема в следующем: бутылку нельзя разбивать, а гуся оттуда надо достать, иначе он погибнет. Нет пространства, чтобы расти, а он растет. Бутылку надо спасти — она очень ценная, и гуся надо достать, а горлышко такое маленькое, что вылезти он не может. Что делать?

Это дзенский коан. Его предлагают ученикам, чтобы над ним размышлять. В нем — парадокс. Что можно с этим сделать? Что бы ты ни делал — снова и снова одна и та же проблема. Бутылку разбивать нельзя. А это кажется единственным способом достать гуся. И гуся больше нельзя оставлять внутри, потому что места не осталось, и он умрет. Теперь что делать? Решать нужно срочно. И ученику говорят, чтобы он медитировал над этим так интенсивно, как только это возможно.

Ученик размышляет двадцать четыре часа в сутки. Потом он приходит к учителю, находит какой-нибудь способ — но какой способ он может найти? Все способы — невозможны. Способа, решения нет, есть только жесткая альтернатива. И ученик всё больше впадает в отчаяние, и он думает и размышляет, в голове у него всё начинает вертеться. Он не может спать, потому что учитель говорит: «Вопрос очень срочный. Жизнь надо спасти. Гусь умирает, а вы чем занимаетесь, сидя здесь? Нужно сосредоточиться, быстро сообразить и найти решение».

И учитель ходит вокруг со своими учениками, и вы не можете расслабиться, вы не можете спать. Даже во сне ученик думает только о бутылке и гусе. И это продолжается — день за днем.

И однажды что-то происходит. Ученик сидит молчаливо, расслабленно. Волнений нет. Приходит учитель и говорит: «Ну что, нашел?»

Ученик говорит: «Да, гусь вне бутылки... потому что внутри его никогда не было».

Но это — не ответ разума. Его дал вам я. Вы не можете обмануть учителя дзен. Он сильно вас побьет, если вы попытаетесь обмануть. Потому что всё ваше существо покажет это... Показать это должны всё ваше существо, ваше спокойствие, ваше молчание, ваша расслабленность. Дело — не в том, что на вопрос нужно ответить.

Ученик продолжает думать, думать и думать. И размышление становится почти безумным. Весь его ум движется, движется, движется. И наступает момент, когда думать больше невозможно. Он доходит до самого конца.

Любое напряжение должно дойти до такой точки, когда вы больше не можете продолжать. Попробуйте это сделать, сжав кулак и напрягая его как можно больше, и продолжайте сжимать его всё сильнее и сильнее. В какой-то момент кулак разожмется, вы не сможете его больше сжимать. Вы не сможете разжать его сами; и вы не сможете закрыть его. Он сам по своей воле разжимается. Потому что быть разжатым — это естественно. Когда достигнута крайняя точка, начинается расслабление.

То же самое происходит с умом. Волнение достигает кульминации, пика, и затем все мысли вдруг уходят, и ученик сидит в цветке лотоса, как если бы сам был цветком лотоса... ни волнений, ни проблем, ни коана — ничего. Гусь оказался снаружи, потому что ученик — свободен. Это постоянное раздумывание и было бутылкой, в которую его поместили. Теперь гусь вовне, потому что ученик — свободен.

Старик, должно быть, спросил вас: «Как ты добрался сюда, ведь сюда нет дороги?» — как будто задал коан дзен.

На самом деле нет дороги, чтобы прийти к Богу, потому что Бог — там, где вы есть. Гусь — уже снаружи, потому что такого не было, чтобы отсутствовал Бог.

И теперь вы спрашиваете: «Я часто сижу здесь и часто задаю себе вопрос, как я добрался до вас».

Возможно, вы забыли обо мне, но я всегда был здесь. Я не отделен от вас. Если я отделен, тогда я ничего не стою. Если я отделен от вас, и вам нужно приходить ко мне, и есть тропинка, которая ведет вас ко мне, то вы никогда меня не достигнете. В таком случае я буду как мираж. Вы будете идти и идти, но вы никогда ко мне не придете.

Однажды вы поймете, что просто сидите здесь, ничего не делая, и вы находитесь во мне, а я — в вас. И это будет началом абсолютно нового измерения жизни.

Тогда Бог будет в вас, а вы — в Боге, и мир в вас, а вы — в мире. Тогда вы будете плыть вместе с облаками, а облака будут плыть внутри вас. Тогда вы будете расцветать в цветах, а цветы будут расцветать в вас. И тогда разделение исчезает. В таком случае есть только одно. Гусь снаружи. Нет туда дороги. Бутыль разбивать не надо, бутыли не существует. Она — иллюзорна. Бутыль — это просто убеждение. То, что вы далеко и вам надо путешествовать — это просто убеждение. А то, что вы никогда никуда не ходили и что вы всегда были дома, — это правда.

Есть такой анекдот.

Путешественник шел пешком за сотни километров от дома через плоскую, однообразную пустыню. С тех пор как он покинул последний оазис, прошло двенадцать часов и ему начало казаться, что он заблудился, а уже скоро должна была наступить ночь.

Он увидел вдали пыльное облачко, едва заметное, оно приближалось, и он стал наблюдать за ним с облегчением. Наконец он увидел лицо шедшего ему навстречу человека — они подходили друг к другу всё ближе и ближе. Он крикнул:

— Как далеко ближайший оазис?

Человек не ответил.

— Как далеко ближайший оазис?! — крикнул он, когда человек проходил мимо него, и ответа снова не последовало.

— Как далеко ближайший оазис?!! — заорал он в истерике, так как пыльная фигура исчезла в облаке поднятого ветром песка, и всё же не было ни признаков ответа, ни даже того, что человек его услышал.

Он пошел дальше. Пять минут спустя он услышал далекий звук. Обернувшись, он услышал, как кричит фигура,— почти неслышно из-за вечернего ветра:

— Два часа.

— Почему вы не сказали раньше?

— Потому что я не знал, с какой скоростью вы идете!

Всё зависит от обстоятельств.

Но это путешествие — путешествие наоборот. Если вы идете слишком быстро, вы никогда меня не достигнете. Если вы совсем не идете, если вы просто сидите здесь, у себя внутри, вы уже пришли. На самом деле вы никогда и не уходили.

Достаточно на сегодня.

Глава 17

Размышление о пустоте

Будда сказал:

Те, у кого есть страсти, никогда не смогут осознать путь, ибо это похоже на вспенивание руками чистой воды. Люди могут приходить сюда, желая найти отражение собственных лиц, которых, однако, они никогда не увидят. Ум, обеспокоенный и раздраженный страстями, нечист, и поэтому он никогда не увидит пути.