Крестоносцы на Востоке - Михаил Абрамович Заборов

вступая в военно-монашеские ордены, деятельность которых была связана не только с защитой Латинското Востока. Во всяком случае, для феодального класса Западной Европы крестовые походы означали гигантское кровопускание: ведь даже самые скромные успехи па Востоке стоили больших жертв. В результате — и это главное — крестовые походы повлекли за собой перемещения, порой весьма заметные, в распределении земельной собственности в странах Запада. В частности, уход рыцарей «за море» способствовал расширению церковного землевладения.

Одним из последствий участия феодалов в крестоносном движении было повышение уровня их классового самосознания: участвуя в качестве решающей силы в боях с общим врагом, они ясно осознавали принадлежность к единому общественному слою, обладающему общностью интересов. Недаром в хрониках, главным образом первых крестовых походов, в которые были вовлечены и массы деревенского люда, рыцари отчетливо противопоставляются крестьянам, плебсу, «негодному к войне и трусливому». Хронист Первого крестового похода Фульхерий Шартрский всячески оттеняет благородство поведения феодалов во время битвы за Антиохию: в то время как после взятия города «народ принялся без удержу грабить все, что находил на улицах или в домах», рыцари якобы оставались верными рыцарской чести.

Словом, крестовые походы провели еще более глубокую борозду, отделявшую сеньоров от крестьянской бедноты: рыцарям поневоле приходилось держаться сплоченно — и не только перед лицом врагов-иноверцев, но и перед лицом «мятежной и неисправимой черни» (Альберт Аахенский). В Антиохии в конце 1098 г. даже жестоко соперничавшие друг с другом князья Раймунд Тулузский и Боэмунд Тарентский вынуждены были примириться друг с другом, столкнувшись с угрозой крестьянского мятежа в войске. Итак, борьба за единые цели и вместе с тем сопровождавшие ее конфликты с «деревенщиной, грубой нравом, лишенной дисциплины и разнузданной», способствовали упрочению понимания рыцарством своей социальной привилегированности, своих особых интересов, требующих от него сплоченности.

Знакомство с Востоком, далее, содействовало переменам в образе жизни сеньоров на Западе. Рыцарь-крестоносец, вернувшись домой, охвачен был новыми стремлениями, у него появились новые ценностные ориентации. Он был не прочь сменить грубое домотканое платье на мягкие и красивые восточные одежды; украсить стены своего замка коврами; заменить зеркала из отполированной бронзы или стали стеклянными. Почему было не пополнить простой деревенский стол изысканными блюдами восточной кухни, приправленными пряностями? Самому пить и при случае дать своим гостям после охоты отведать ароматного восточного вина? Почему было не "блеснуть на турнире или во время придворной церемонии мечом с изящно отделанной инкрустацией рукоятью и ножнами из золота и слоновой кости? А что плохого в том, чтобы доставить соседу, с которым приятно провел день за пиршественным столом, корзину с редкостными фруктами, только что привезенными из-за моря?

Короче говоря, потребности феодалов выросли, а их структура изменилась, и в то же время все больше входило в обиход верное средство обеспечить удовлетворение новых потребностей — деньги.

В связи с этим наметились определенные сдвиги и в положении зависимых крестьян. Когда-то сотни тысяч из них не смогли устоять перед заманчивым миражем Иерусалимской земли, «текущей медом и млеком», когда-то они приняли живейшее участие в крестовых походах. В лучшем случае эти землепашцы, возвратясь домой, впали в еще большую нищету. Сеньориальный гнет в результате крестовых походов не только не ослабел, но даже усилился. Ведь участие в заморских войнах и в паломничествах требовало от феодалов крупных расходов и, естественно, эти расходы возлагались на сервов. Если сеньор, отправляясь по «стезе господней», и сохранял что-то своим мужикам на прокормление, то вслед за его управителем, требовавшим натуральных и денежных оброков, на деревню налетала свора папских коллекторов — сборщиков крестовой деньги. Основная же масса крестьян-крестоносцев просто погибла ни за что ни про что на Востоке (в боях или от болезней). Лишь очень немногим удалось в той или иной мере реализовать свои чаяния на лучшую жизнь в заморской земле.

Тем не менее, хотя феодальная эксплуатация на Западе в XII–XIII вв. отнюдь не уменьшилась, но формы ее кое-где стали изменяться. Уже сам по себе уход землепашцев на Восток (во времена первых крестовых походов) вызывал подчас в феодальных поместьях нехватку рабочих рук: сеньорам поневоле приходилось как-то смягчать участь крестьян. Рост нужды феодалов в деньгах приводил к тому, что крепостное право мало-помалу отмирало, оброки натурой постепенно заменялись денежными взносами (коммутация), а некоторые крестьяне за выкуп даже получали личную свободу. Конечно, эти явления, хорошо знакомые каждому, кто изучал историю средневековья, происходили прежде всего — и притом независимо от крестовых походов — по мере развития ремесла, торговли, городов, денежных отношений в Европе.

Примерно то же самое относится и к переменам в положении городов на Западе. Сеньоры, стараясь перед отправлением в поход запастись средствами, порой шли на отказ от своих прав по отношению к городам: за наличную монету иные города, расположенные во владениях графов и герцогов, покупали себе всякого рода вольности. Однако, подчеркнем еще раз, вопреки мнению историков, выводящих подъем городской жизни и освобождение городов из-под власти феодалов именно из крестовых походов, — и этот процесс происходил в первую очередь помимо крестоносного движения и начался задолго до него. Иными словами, крестовые походы, коль скоро мы вдумаемся в их социальные последствия, лишь косвенно способствовали прогрессивным процессам в развитии феодального Запада, но ни в коей мере не являлись их решающим фактором. Основа изменений, совершавшихся в жизни феодального общества, коренилась во внутренней эволюции европейской экономики и социальных порядков. Следовательно, ничего принципиально нового, а тем более существенно нового в общий ход социального роста феодальной Европы крестовые походы не внесли.

Остается рассмотреть их культурно-исторические итоги. В западной литературе доныне бытует некогда широко распространенное мнение, что в этом отношении крестовые походы были особенно плодотворны, что, введя западноевропейцев в новый для них мир культурных ценностей, они якобы привели к высокому взлету культуры и даже обозначили в ней новый этап. Это мнение — предвзятое и поверхностное, оно не опирается на сколько-нибудь достоверные и достаточные факты.

Безусловно, арабский Восток и его культура (в самом широком смысле этого понятия) оказали огромное влияние на самые различные стороны материальной и духовной жизни западноевропейского феодального общества. Запад многое заимствовал у восточных народов в области техники. С Востока в Европу пришла ветряная мельница: на Западе такие мельницы начали сооружать с XII в., после того как крестоносцы познакомились с ними в Сирии. Оттуда же было перенято усовершенствованное водяное колесо: известное на Востоке с римских времен, оно было улучшено арабскими механиками и в XII–XIII вв. широко применялось в Сирии, где мастерским изготовлением этого двигателя славились, в частности, антиохийские ремесленники. Имеются основания говорить и о некоторых других