У Великой реки. Поход - Андрей Круз

Больше никого из их компании я по дороге не встретил — и то хорошо. Машину поставил перед гостиницей, прямо под окном нашего номера, старательно прижав её задним бампером прямо к стене. Выпрыгнул, почти бегом взбежал на крыльцо, вошёл в полутёмный холл. Хозяин сидел за деревянной стойкой, читал газету и слушал музыку через чёрную тарелку радиорепродуктора. К моему удивлению — классику. Впрочем, может, и не слушал — так, играла она у него для шума, и всё. Он поднял глаза от газеты, сказал:

— Спрашивали вас.

— Кто?

Я, грешным делом, подумал, что кто-то из жандармского участка заходил по поводу происшествия.

— Мальчишка, Филимоновых сын. Спрашивал, можно ли с вами завтра увидеться?

— И что вы ему ответили?

— Сказал, что до завтра у вас в любом случае оплачено. Не так что-то?

— Нет-нет, всё правильно, — ответил я.

Я быстро взбежал по лестнице на второй этаж и постучал в дверь нашего номера. Никаких мальчишек Филимоновых я здесь не знаю. Тут импу подземному понятно, что кто-то его подослал, подкинув немного денег, чтобы тот поинтересовался, до каких пор мы в Бродах ещё пробудем. А кто так тайно интересоваться мог? Тот же имп и это понял бы: Вова Труба со своей бандой. Не забыл Вова о нас, а к тому времени, когда мы с ним столкнулись, он уже знал, что мы до завтра как минимум будем здесь. Вот и предпочёл на улице ничего не устраивать.

Дверь номера мне открыли без вопросов. Маша умеет опознавать, кто стоит за дверью, и я почувствовал, как её магия слегка мазнула по мне. Хорошо быть колдуньей: и выглядывать за дверь не надо. Можно проверить, кто там, и если кто неправильный, то прямо через дверь по нему и долбануть, прикинув, где стоит. Она, судя по всему, так сделать и собиралась, держа в руках здоровенный и уже привычный ей пистолет «маузер» с примкнутым прикладом. Дверные доски он как бумагу прошил бы своими быстрыми и тяжёлыми пулями.

— Собрались? — спросил я, оглядевшись.

— А чего нам собираться, — ответила Маша. — Мы и разобрать сумки не успели. Что делаем?

— Хрупкое у кого-то что-то есть?

— Бросай, бросай, — угадала мою идею Лари.

Я перевесился из окна с её рюкзачком, огляделся, проверяя, что никто на нас вроде бы не смотрит и мимо не идёт, и разжал руку. Рюкзачок демонессы упал на лежащую в кузове палатку и скатился в сторону, совсем без шума. Затем туда полетел рюкзак Маши и мой. Последними выпали карабины в чехлах, упавшие на мягкие мешки.

— Ну пошли.

Теперь, если мы пройдём мимо хозяина без багажа, он решит, что мы в трактир направились, даже если его кто-то попросил проследить за нами. Не думаю, конечно, но чем боги не шутят, особенно тёмные? И они же берегут опасливого.

Так и получилось. Когда мы прошли мимо хозяина, он лишь мельком глянул на нас — и опять углубился в свои «Тверские ведомости». А мы вышли на крыльцо, быстро прошли вдоль стены дома и через несколько секунд уже расселись по местам.

Уже темнело, сумерки упали на Великоречье и становились гуще с каждой минутой. Надо было торопиться, если мы хотим выехать из села до того, как запрут ворота. «Час нечисти»[78] приближался.

В воротах на нас посмотрели как на умалишённых, но ничего не сказали, выпустили даже без дополнительной проверки, хотя могли бы устроить. Выход за городские стены на ночь глядя явный признак или слабоумия, или злоумышления. Вполне нормально было бы придержать нас на выезде и повыяснять не торопясь: не случилось ли в городе чего? Не убили ли кого и не украли ли что-то? Очень уж странна такая торопливость. Ночь в поле, и тем более — в лесу, принадлежит отнюдь не людям. И даже не тифлингам. Безопасными разве что эльфийские пущи можно считать, да и то исключительно для эльфов.

Едва мы выехали на укатанную колею дороги, как ворота у нас за спиной со скрипом начали закрываться. Люди запирались внутри своих селений, уступая землю ночным страхам. Здесь, в Великоречье, разница между ночью и днём столь разительна, что в старом мире никто бы и представить себе не мог такого. Дневные, светлые силы отступают, и с темнотой приходят силы ночные, враждебные.

Я включил фары, мощные приборы осветили дорогу передо мной, их свет даже упал на стволы деревьев приближающегося леса.

— Далеко мы? — спросила Лари, когда огни прожекторов на кордегардии Бродов исчезли за лесом.

— Проедем сколько сможем, до полной темноты, найдём место для ночлега. Лучше всего поляну какую-нибудь.

Лари ничего не сказала — лишь кивнула, как будто так и надо. Прекрасно. А ведь могли бы спать в нормальных постелях в гостинице. И даже в одной постели с ней. Возможно. В любом случае не надо было бы в лесу поляночки искать, но ей, видишь ли, повеселиться захотелось. И нам теперь отдуваться.

— А если просто не останавливаться? — спросила Маша. — Ехали бы себе дальше — к утру на месте были.

— Нельзя ночью через лес кататься, — категорически заявил я. — Могут мозги заплести, могут дорогу, а могут… мало ли что? Ночью всё здесь по-другому. Ночью если и ездят, то лишь по великой-великой нужде, а у нас такой не случилось пока.

— А кого в лесу бояться?

— Шутишь? — чуть не выпустил я руль от удивления.

— Нет, просто спрашиваю. В образовательных целях.

Ничего себе вопросик. Вроде как просьба прочитать наизусть два последних тома «Описания тварей ночных, нечистых, неживых, для человека и иного разумного существа опасных».

— Маш… их множество, — пожал я плечами в некоторой растерянности. — Можешь только из списка исключить тварей именно человекоедящих.

— Это почему? — удивилась она.

— Потому, что все они тянутся к жилью, а в лесу просто хищные. Но нам от этого не легче. Какая разница — те же нави вытягивают жизнь только из нас или любой живой твари, что рядом оказалась?

— Без разницы, — кивнула Маша.

— Во-во, и я о том же. Что совой об пень, что пнём об сову. — Я резко крутанул руль, объехав непонятно как оказавшийся на дороге большой камень, затем продолжил: — На самом деле у пяти из десяти лесных тварей и имен-то нет. Никто специально по ночам по лесам не шляется, их изучая. А ночью всё, что к существам не магическим не относится, опасно. Да и просто чудовищ и хищников хватает. Опять же какая разница, медведь тебя задавит или проглот-древец разорвёт? Никакой разницы.

— Что за древец?

— Да есть такая тварь лесная, — пустился я в объяснения. — Что-то среднее между ящерицей и зверем, метра три длиной, но толстая и почти без хвоста, пасть как люк в канализацию. А с виду бревно бревном, с двух шагов можно не узнать. Жрёт всех подряд.

— Они в лесу часто попадаются?