История одного лагеря (Вятлаг) - Виктор Бердинских

Промтоваров: х/б костюмов и сорочек верхних на 500 тыс.руб., трикотажных изделий на 150 тыс.руб., носков мужских на 50 тыс.рублей, сапог кирзовых 10000 пар, ботинок 5000 пар…

[30.09.1954 г.]

ГЛАВА VII. "ОТТЕПЕЛЬ" В ЛЕСНОМ ЛАГЕРЕ

Лагерь – отрицательный опыт, отрицательная школа, растление для всех – для начальников и заключенных, конвоиров и зрителей, прохожих и читателей беллетристики.

Одна из глобальных проблем, "ребром" вставшая перед постсталинским советским руководством, – дальнейшая судьба политзаключенных. После смерти "Вождя и Учителя" в первую очередь освободили и реабилитировали отдельных конкретных (знаменитых и именитых) политиков, хозяйственников, военных, деятелей науки и культуры, их жен и детей (тех, чьи родственники имели доступ в Кремль), а также лиц, осужденных группами по широко известным делам: "врачей", "неомарксистов" и так далее. А вот что делать с основной массой "болтунов" и "контрреволюционеров" ("пятьдесят восьмой статьей") – этого не знал никто и в 1954 году, и позднее – вплоть до 1956 года.

Нужна была гигантская антисталинская "подвижка" Хрущева на XX съезде КПСС, чтобы массовая амнистия и реабилитация политзаключенных "разгрузила" ГУЛАГ, "опустошила" его от наиболее работоспособной части лагнаселения, на плечах которой в основном держалось "выполнение производственной программы". Созданные после XX партсъезда комиссии Президиума Верховного Совета СССР, приезжавшие прямо в лагеря, в считанные недели рассмотрели дела многих тысяч политзаключенных.

Делалось это по-советски – формально: человека вызывали на заседание комиссии и после пятиминутной беседы освобождали. Прежде списками и огульно "осуждали" (приговаривали к ссылке, лагерям, расстрелу), теперь так же поспешно амнистировали. И то, и другое совершалось "тройками": раньше – при НКВД, теперь – при Президиуме Верховного Совета (правда, в последнем случае бюрократический "маховик" крутился в обратную сторону)…

Таких массовых амнистий "политическим" на протяжении второй половины 1950-х годов было несколько, но большинству очевидцев особенно запала в память амнистия 1957 года.

Вспоминает один из сотрудников (офицеров) Вятлага той поры:

"…При амнистии в 1957 году каждого зэка рассматривала комиссия из представителей областной администрации и облпрокуратуры. Почти все осужденные были освобождены, даже награжденные немецкими орденами и медалями. И лишь единицы были этапированы в Мордовскую АССР для дальнейшего отбывания наказания…"

Другой очевидец (бывший заключенный) "интерпретирует" эти события по-своему – с ноткой понятной зависти и некоторого недоброжелательства к "политическим", именуя их "фашистами":

"…К зиме 1956-1957 годов по "зоне" пошли слухи (а их всегда там было и есть "навалом") о приезде комиссии Верховного Совета СССР или РСФСР.

Еще в 1955 году канцлер Германии, так называемой ФРГ, Аденауэр приехал в Москву и договорился о вывозе из советских лагерей не только военнопленных немцев, но и военных преступников, осужденных за содеянные преступления и злодеяния на временно оккупированных территориях СССР.

Кажется, 15 сентября 1956 года вышел Указ об амнистии всем немцам и их пособникам из населения нашей страны (полицаям, бургомистрам, старостам и т.д.). Среди "фашистов" местной "зоны" таких было немало…

И вот комиссия прибыла зимой. Политзаключенных вызывали по спискам за "зону". Помню, говорили, что в комиссии был первый секретарь Кировского обкома Пчеляков, секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР Смирнов и другие. Возвращаясь с такого приема, "фашисты" были удивлены тем, что главной целью комиссии было признание вины по приговору ОСО ("особого совещания при НКВД СССР" – В.Б.), трибуналов и других. Если заключенный не отрицал вины, то комиссия выносила вердикт: "Домой!", а если вина отрицалась заключенным, то ему говорили: "Идите, подумайте. Мы вызовем Вас" (обращались только на "Вы")…"

Вероятно, очевидцы (за давностью лет) несколько ошибаются в хронологии и относят к 1957 году события более поздние – 1959 года: лагерь, как мы уже говорили, всегда представлял собой одно "большое ухо", так что информация здесь в многократном ее пересказе мифологизировалась и видоизменялась самым причудливым образом…

И все же главной "помиловкой" для политзаключенных, порядком "обезлюдившей" Вятлаг, "вычистившей" из него "контрреволюционеров" и "фашистов", явилась амнистия, объявленная Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 августа 1959 года. После работы комиссий (в соответствии с этим Указом) в лагере практически не осталось политзаключенных.

В 1959 году из Вятлага всего освобождены 8.618 человек – более трети лагнаселения. Отметим, что некоторая часть заключенных, осужденных по "политическим" статьям, принадлежала и к "уголовному миру": за нападения на сотрудников лагеря, побеги, "уклонение от работы" и т.п. им в 1940-е годы могли инкриминировать "контрреволюционный террор", "саботаж" с последующим повторным осуждением по "тяжелым" (8-му и 14-му) пунктам 58-й статьи УК. Тем не менее, после амнистии в "зонах" лагеря остались (в основном) "уголовно-бандитствующие элементы", "бытовики" и "хулиганы"…

В связи с этим на XV-й партконференции Вятлага (декабрь 1959 года) с понятной тревогой отмечалось: "…После работы комиссий по исполнению этого (от 14 августа 1959 года – В.Б.) Указа в лагере останется наиболее тяжелый контингент…" Пришлось даже сократить (полностью ликвидировать) несколько опустевших лагпунктов. Правда, нет худа без добра: личным составом ликвидированных лагпунктов "доукомплектовали" оставшиеся подразделения…

Очень много лагерников продолжало освобождаться (по Указу от 14 августа 1959 года) и в 1960 году: на 1 марта этого года в Вятском ИТЛ МВД СССР остались 13.683 заключенных, в том числе занятых на "основных работах" – 9.800 человек.

Четыре женские "зоны" Вятлага также заметно "запустели": чуть позднее их вообще закрыли, а не попавший под амнистию "контингент" вывезли в другие лагеря (в основном – на Урал).

Совершенно обезлюдели школы для заключенных: "политические" составляли немалую часть учащихся, причем относились к занятиям прилежно и добросовестно…

Но самое главное – амнистия политзаключенным буквально сокрушила на какой-то период лагерное производство: план первого квартала 1960 года по вывозке древесины Вятлаг выполнил лишь на 66 процентов, а общую производственную программу того же года – только на 80 процентов. Такого глубокого провала не наблюдалось со времен войны…

Начальник 34-го ОЛПа Шишкин, выражая, очевидно, общее мнение лагпунктовских руководителей, так пытался на собрании партактива Вятлага 10 сентября 1960 года объяснить причины этого "срыва":

"…Контингент полностью обновился. ОЛП по внешности не изменился, но по внутренности он полностью другой. Причем контингент очень тяжелый. Но коллектив не пал духом, прилагает все усилия на выполнение стоящих перед ним задач…"

Между тем, лагерь целиком и полностью превратился в "уголовную зону". Очень высока преступность: нападения на представителей администрации, умышленные истребление оборудования и порча механизмов, поджоги, кражи, побеги… Непомерно много случаев картежной игры, употребления спиртного и наркотиков, отказов от работы (последних только за восемь месяцев 1960 года учтено 23.616)…

"Труд в "зоне" не перевоспитывает", – с горечью осознавали новички-вольнонаемные сотрудники. Ветераны службы в лагере убедились в этом уже давно… Тем не менее идея "перевоспитания преступника трудом" оставалась доминирующей в советской исправительно-трудовой системе на протяжении всех последующих лет. На эту "идею" определенным образом сработало некоторое снижение общего уровня преступности в стране в 1960-е годы.

Однако в начале этого десятилетия (возможно, и вследствие массовых освобождений из лагерей, причем – не только политзаключенных) преступность в большинстве регионов резко выросла: так, в РСФСР общее число преступлений увеличилось в 1960 году (по сравнению с 1959 годом) на 5,4 процента, при этом умышленных убийств – на 22 процента, тяжких телесных повреждений – на 31 процент, разбойных нападений – на 47 процентов. Показательно, что лишь половина всех преступлений совершена ранее судимыми.

Непосредственно же в лагерях в конце 1950-х – начале 1960-х годов администрация (в соответствии со "стратегической линией" руководства МВД и ГУЛАГа) проводила курс на "разобщение и изоляцию бандитских группировок". Удавалось это далеко не всегда, поскольку роль "блатной" верхушки в "зонах" оставалась по-прежнему достаточно весомой.

В подтверждение – живописный рассказ бывшего заключенного – учителя (с 1957 года) одной из вятлаговских школ для заключенных, повествующий об очередной "бузе" на Комендантском лагпункте: