Разведчики Зеленой страны - Георгий Тушкан

— Ну, а сегодня что передавали?

Темира не надо было просить дважды — рассказывать о победах Советской Армии было для него огромным удовольствием.

— Сегодня, двадцать третьего августа, Совинформбюро передало следующую сводку, — отчеканивая слова, громко начал он, и голос его звенел от гордости и радости. — Наши войска заняли Дайрен, заняли Порт-Артур… За двадцать первое августа взяли в плен семьдесят одну тысячу солдат и офицеров.

— Так это же победа! — закричал Егор.

— И еще какая! — подтвердила Гюльнара. — Японцы уже пятнадцатого августа капитулировали!

— Не верь капитуляции, — решительно заявил Темир: — приказ японским войскам о прекращении боевых действий не отдан. Японцы оказывают зверское сопротивление. В сводке Информбюро так и сказано: «фанатическое сопротивление».

— Но японский император согласился капитулировать! Ты скажи, согласился? — набросилась Гюльнара на воинственного мальчика.

— Согласился! А кто отравляет колодцы? Японские войска. А кто поджигает степи? Японские войска!

— Но Гарун, Гарун! Я ему скажу, я скажу! — И Егор угрожающе потряс кулаком, но что он скажет Гаруну, Егор и сам толком не знал.

— Не сердись, Егор, — мягко сказал Асан.

Только теперь Егор с удивлением заметил, что Асан нисколько не взволнован известием о войне.

— Помнишь, Гарун нам сказал: обещайте оставаться на посту, даже если бы была война? — напомнил Асан.

Егор вспомнил. Вспомнил он и то, что обещал и за себя и за всех не покидать «пост» ни при каких обстоятельствах. Гарун знал о войне с Японией и ничего не сказал.

— А почему молчали Искандер и Василий Александрович? — спросил Егор.

Асан подробно рассказал, что Гарун и Василий Александрович решили не говорить Егору о войне, чтобы Егор сгоряча не сорвался и не уехал. Гарун сам взялся за поиски полковника и хотел, чтобы Егор пока оставался в Зеленой лаборатории. Он считал, что такая дальняя поездка для Егора могла окончиться плохо.

Гюльнара выжидающе смотрела на шевелящиеся губы Егора, на укоризненное покачивание головой и на глаза, устремленные куда-то вдаль.

Темир, ни секунды не стоявший на месте, дружески взял левую руку Егора в обе руки и сказал:

— Ты понимаешь, Порт-Артур освободили! Да?

— Здорово! — сказал Егор. — Уж я-то понимаю, что значит прорвать фронт и выйти на оперативные просторы, да еще к Порт-Артуру! — Егор торжественно поднял руку, чтобы как-нибудь выразить восторг, и запел одну из самых любимых песен Сапегина:

Наверх вы, товарищи, все по местам,Последний парад наступает.Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,Пощады никто не желает!

И, взмахнув рукой, он сказал:

— Подтягивайте!

И ребята-пионеры с восторгом пели вместе с Егором:

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,Пощады никто не желает!

Останавливались проходящие, подходили любопытные, и даже Абдулла выскочил на крыльцо, привлеченный громкими звуками песни.

После пения стали говорить о войне, а потом начали обсуждать предстоящий поход. Родители многих пионеров были заняты на дальних колхозных полях. Надо было подождать их возвращения.

— Выступаем завтра утром? — спросила Гюльнара. Егор не знал, что и ответить. Его тянуло в город, а оттуда на фронт, но… нарушить слово, данное Гаруну, он не мог.

— Наметим на завтрашнее утро, — согласился Егор. Нащупав в кармане письмо, написанное в Москву, в Центральное бюро справок, Егор вынул его и разорвал на мелкие кусочки.

— Максим Иванович Сапегин в самом жарком месте, я знаю, — сказал он ребятам, — и запрашивать бюро нет смысла… Эх, если бы больше было пионеров! — неожиданно закончил Егор.

— Мама мне советовала пригласить пионеров из соседнего колхоза, — сказала Гюльнара.

— Так за чем же дело стало? — спросил Егор.

— Я еще не говорила с ними, — призналась Гюльнара: — после объявления войны не до этого было.

— Давай сейчас же отправимся в этот колхоз, — предложил Егор. — Все равно день свободный. Далеко?

— Всего десять километров.

Темир предложил попросить председателя «подбросить» их до половины пути на машине, которая скоро пойдет в том направлении за членами правления, оставшимися возле хлопкоуборочной машины на опытном поле института.

Председатель, узнав, в чем дело, не только согласился «подбросить» их до полпути, но распорядился довезти их до колхоза.

IV

Все так же за машиной возвышалась пыльная стена и повисала в воздухе, отражая все изгибы дороги. Все так же белели от пыли листья деревьев и кустов, окаймлявших дорогу.

Кишлак открылся сразу за поворотом. Это не был кишлак старого типа. Все, начиная от новых белых домов с железными крышами до гидроэлектростанции и силосных башен, свидетельствовало о новом строительстве.

Машина остановилась возле колхозного клуба. Было двенадцать часов, и громкоговоритель повторял сводку Совинформбюро. Возле него стояла группа колхозников и ребят. Не успела машина затормозить, как их уже окружили комсомольцы и пионеры.

Егор слушал привычный голос диктора и старался не проронить ни слова. Темир не преувеличивал, все было именно так — войска продвинулись за две недели на пятьсот — девятьсот пятьдесят километров. Освобождена была вся Маньчжурия, Южный Сахалин и Курильские острова. Егор быстро оглядел толпу собравшихся около громкоговорителя и попросил позвать секретаря комсомольской ячейки. Спокойный и вдумчивый юноша, по имени Ким, внимательно выслушал Егора и Гюльнару. Слушавшие радио также подошли к ним. Был обеденный перерыв, и секретарь, посоветовавшись с парторгом колхоза, решил собрать всех пионеров в клуб.

Это было просторное и прохладное здание. Пока собирались приглашенные, Егор осмотрел клуб. Он узнал, что этот цветущий колхоз организовался пятнадцать лет назад на совершенно голом месте. В колхозе жило и работало пятнадцать национальностей: и киргизы, и русские, и украинцы, я дунгане, и узбеки, и другие. Он, так же как и колхоз в Чаке, был миллионером, но колхоз в Чаке до сих пор не имел клуба, зато имел Пханова, а, как выяснил Егор, в этом колхозе такого Пханова не было.

Когда все пионеры собрались, Егор рассказал о почине пионеров в окультуривании лесов. Гюльнара дополняла. Было много вопросов. Решили послать отряд под руководством Кима. Но так как пионеры помогали убирать урожай, решили выступить в Зеленую лабораторию через пятнадцать дней.