Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Эрих Редер

Но в дополнение к наращиванию подводных сил и программе строительства крейсеров и линкоров Гитлер в доверительном разговоре со мной поставил передо мной еще одно дополнительное требование: каждый наш новый корабль в каждом из классов должен быть более сильной боевой единицей, чем аналогичный ему корабль в британском флоте. Однако я напомнил Гитлеру о том, что наш флот пребывает еще только на начальных этапах строительства и что даже при круглосуточной работе наших верфей мы не можем и думать о противоборстве с британским военно-морским флотом ранее 1945-го или даже 1946 года.

В оперативных проработках, которые мы начали делать, в сентябре 1938 года я уже поставил задачу подготовить планы наращивания мощи флота с тем, чтобы отразить возможную угрозу со стороны английского ВМФ. Планы эти, однако, были основаны на предположении, что нам предстоит долгий мирный период, в течение которого мы сможем осуществить необходимое увеличение флота. Мысль о том, что мы должны за год-другой создать германский военно-морской флот, который сможет помериться силами с английским, была для нас совершенно нереальной. Да и сам Гитлер неоднократно заверял меня, что флот понадобится к 1944 году, а до той поры он рассчитывает на мирную атмосферу в международных отношениях. Тем не менее я счел своим долгом прорабатывать любой подход к задаче достижения нужной мощи флота ранее этого срока.

Той зимой я доложил Гитлеру, что существуют два направления, которыми мы можем действовать. Если мы решим строить только подводные лодки и средние боевые корабли, то в кратчайшие сроки сможем создать флот, который станет серьезной угрозой океанской торговле Англии, главному источнику жизни этой островной империи. Конечно, подобный флот будет иметь ограниченное применение, поскольку он не сможет вступить в сражение с более сильными британскими боевыми кораблями. Создание же флота, способного дерзко бросить вызов британскому флоту в открытом море, потребует гораздо большего времени. Серьезный флот будет иметь гораздо больший вес, как в военном, так и в политическом плане, но, как я решительно высказал Гитлеру, все то время, пока мы будем создавать столь мощный флот, мы будем иметь на плаву только слабые и несбалансированные морские силы, которые мало что смогут противопоставить врагу, если война разразится в ближайшие годы.

Гитлер снова твердо заверил меня, что для его политических планов флот не будет нужен ранее 1946 года, и даже добавил, что развитие политических событий даст нам вполне достаточно времени для неторопливой и тихой военно-морской экспансии. Поэтому, заявил он, предпочитает иметь более мощный флот, даже если для его создания потребуется большее время, и дал мне указания планировать развитие флота на этой основе.

Таким образом, Гитлер взял на себя ответственность за отказ от всяких политических шагов, которые поставили бы под угрозу существовавший тогда мир. И хотя я уже начал подозревать, что заверения Гитлера могут быть средством введения в заблуждение, я не мог себе представить, что он дал мне эти заверения и указания именно в тот момент, когда сам он уже сделал ставку на политику, которая могла привести нас к войне с Англией. По моим представлениям, если он собирался следовать такой политике, то должен был самым энергичным образом потребовать от меня создания мощного подводного флота и развития других морских сил, способных вести войну против океанской торговли противника. Тот факт, что мы приняли план, рассчитанный на длительный мирный период, был для меня более надежной гарантией, чем его заверения, что мы не будет отклоняться от курса нашего дружественного соглашения с Англией. Я все еще помнил его энтузиазм, с которым он сказал мне в 1935 году, сразу после заключения нашего англо-германского морского соглашения: «Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Во-первых, потому, что доктор только что сообщил мне, что опухоль у меня в горле незлокачественная, а сразу после этого мне доложили о заключении морского соглашения с Англией!»

Вплоть до самого начала войны Гитлер не уставал повторять мне, что цель его политики состоит в достижении взаимопонимания с Англией. Англо-германский союз должен был стать венцом его политического успеха. Он объяснил мне свое желание иметь сильный германский флот тем, что это подвигло бы Англию не примыкать к противоположной стороне, если бы возникли какие-либо политические осложнения между нами и какой-либо другой страной.

Создание флота для политических целей было показательно как пример военно-морского мышления Гитлера. Он считал боевые корабли – в частности линкоры – истинным символом мощи и выказывал мало заинтересованности в их развертывании и использовании в боевых операциях. Он весьма мало осознавал косвенную мощь морского флота и то постоянное давление, которое она может иметь на противника из выгодного географического положения. С самого начала 1937 года я пытался донести до него, фон Нейрата, Гесса и других нацистских лидеров подробное изложение принципов ведения военных действий на море, обращая при этом их внимание на горькие уроки, которые мы получили в последней войне.

К сожалению, Гитлер, с его склонностью к погружению в технические детали, настаивал на сравнении скорости, размеров, толщины брони и огневой мощи германских кораблей с соответствующими характеристиками кораблей других стран и приходил на этом основании к заключениям, которые часто были лишь теоретическими. Он никогда на самом деле так и не осознал, что многие другие факторы – вроде обладания военно-морскими базами, их дислокации, зависимости национальной экономики от импортных перевозок морем и поддержки союзников по другую сторону океана – играют решающую роль в оценке значимости флота. Гитлер так и не понял всего превосходства над нами Англии как морской державы – в силу не только ее морской мощи, но также и в силу ее великолепного географического положения. Я же постоянно старался предостеречь его от проведения политики, которая могла привести к тому, что эта могучая сила обрушилась бы на нас.

Позднее, на Нюрнбергском процессе, я был обвинен в подготовке агрессивной войны – обвинение, которому, я в этом уверен, уже никто больше не верит. Все, что я делал, точно так же должен был делать на моем месте любой облеченный ответственностью офицер. Когда германское правительство в лице Гитлера решило, что национальная политика требует флота, который не смог бы проигнорировать любой противник, обязанностью руководства флота было спланировать такую структуру боевых кораблей по типам, которая наилучшим образом отвечала бы этой политике. Хотя подобное планирование означало бы признание фактической вероятности того, что британский флот может фигурировать в списке потенциальных противников, это отнюдь не предполагало реальной войны с Великобританией. Рассмотрение британского флота в таком качестве лишь расширяло для нас пространство для изучения. Однако войны начинаются не проработкой вариантов и приготовлениями военных, но действиями, намерениями, ошибками и недосмотрами политиков и государственных деятелей.