Толкиен - Две твердыни - Джон Толкиен

Горлум пополз по краю пруда, недоверчиво принюхиваясь, остановился и поднял голову.

— Здесь кто-то есть! — шепнул он. — Не хоббит, нет. — И вдруг отпрянул назад. Выпученные глаза его зажглись зеленым огнем. — Хозяин, хозяин! — засипел он. — Злой! Скверный! Ненависстный изменник!

Он заплевался; хваткие длинные белые пальцы метнулись к горлу Фродо.

Но позади выросла большая темная фигура Анборна; крепкая рука обхватила загривок Горлума и пригвоздила его к земле. Он чуть не вывернулся: мокрый, юркий и скользкий, как угорь, кусачий и царапучий, как кот. Но из темноты появились еще два человека.

— А ну, смирно! — сказал один из них. — Сейчас так истыкаем стрелами — за ежа сойдешь. Смирно, говорю!

Горлум обмяк, заскулил и захныкал. Его связали туго-натуго.

— Осторожнее же! — сказал Фродо. — Силу-то соразмеряйте, не делайте ему больно, пожалуйста, и он присмиреет. Смеагорл! Они не обидят тебя. Я пойду с тобой, и все будет хорошо, жизнью своей ручаюсь. Верь хозяину!

Горлум обернулся и плюнул в него. Воины нахлобучили ему мешок на голову, подняли и понесли.

Фродо шел за ними, расстроенный и угнетенный. Пролезли в расщелину и по длинным лестницам и переходам возвратились в пещеру. Пылали два-три факела. Воины шевелились во сне. Сэм был уже там; он недобрым взглядом посмотрел на мяклый сверток.

— Попался голубчик? — спросил он у Фродо.

— Да. Нет, его не ловили: я его подманил, а он мне поверил на слово. Я просил его так не связывать. Надеюсь, он цел остался, но мне тошно и стыдно.

— Мне тоже, — угрюмо вздохнул Сэм. — С этой мразью пакости не оберешься.

Воин жестом пригласил их в закуток. Фарамир сидел в кресле; в нише над его головой снова зажгли лампаду. Он указал хоббитам на скамейки.

— Принесите вина гостям, — велел он. — И давайте сюда пленника.

Вино принесли; потом Анборн притащил Горлума. Он сдернул мешок с его головы и поставил его на ноги, а сам встал сзади — придерживать. Горлум подслеповато моргал, пряча злобищу за набрякшими веками. Выглядел он жалко донельзя: с него стекала вода, от него воняло рыбой (одну рыбину он сжимал в руке), жидкие космы облепили костистый лоб, точно водоросли; под носом висели сопли.

— Развяжите нас! Развяжите насс! — молил он. — Нам болестно, болестно от гадкой веревки, мы ничего плохого не сделали!

— Ничего? — спросил Фарамир, пристально разглядывая омерзительную тварь; в лице его не было ни гнева, ни жалости, ни удивления. — Так-таки ничего? Ты ничем не заслужил ни такого обращения, ни более тяжкой кары? Ну, об этом, по счастью, не мне судить. Этой ночью, однако, ты заслужил смерть, ибо ценою жизни ловится рыбка в нашем пруду.

Горлум выронил рыбину.

— Мы не хотим рыбки, — сказал он.

— Да не в рыбке дело, — сказал Фарамир. — Смерти повинен всякий, кто издали посмотрит на пруд. Я пощадил тебя пока лишь потому, что за тебя просил Фродо: он говорит, будто чем-то тебе обязан. Но решаю здесь я. И мне ты скажешь, как тебя зовут, откуда ты взялся, куда идешь и какое твое занятие.

— Мы сгинули, нас нет, — простонал Горлум. — Нас никак не зовут, нету у нас занятия, нет Прелессти, нет ничего. Все пуссто. И пусстой живот: мы голодные, да, мы голодные. Две мерзкие рыбки, костлявые, гадкие рыбки, и нам говорят: ссмерть. Столько в них мудрости, столько справедливости!

— Мудрости, пожалуй, немного, — сказал Фарамир. — Но поступим по справедливости, как велит нам наша малая мудрость. Освободи его, Фродо.

Фарамир извлек кинжальчик из ножон у пояса и протянул его Фродо. Горлум завизжал в смертельном ужасе и шлепнулся на пол.

— Ну же, Смеагорл! — сказал Фродо. — Ты должен верить мне. Я тебя не оставлю. Отвечай, если можешь, по всей правде. Увидишь, плохо не будет.

Он разрезал тугие путы на кистях и лодыжках Горлума и поднял его стоймя.

— Подойди! — приказал Фарамир. — Смотри мне в глаза! Ты знаешь, как называется это место? Ты бывал здесь прежде?

Горлум медленно, нехотя поднял тусклые глаза и встретил ясный и твердый взгляд воина Гондора. Стояло молчание; потом Горлум уронил голову и осел на карачки, мелко дрожа.

— Мы не знаем, как называется, и знать не хотим, — проскулил он. — Никогда мы здесь не были; никогда сюда не возвратимся.

— В душе у тебя сплошь запертые двери и наглухо закрытые окна, и черно там, как в подвале, — сказал Фарамир. — Но сейчас, я вижу, ты говоришь правду. Тем лучше для тебя. Какой же клятвой поклянешься ты никогда сюда не возвращаться и ни словом, ни знаком не выдать разведанный путь?

— Хозяин знает какой, — сказал Горлум, покосившись на Фродо. — Да, он знает. Мы поклянемся хозяину, если он нас спасет. Мы поклянемся Ею, да-ссс. — Он извивался у ног Фродо. — Спаси нас, добренький хозяин! — хныкал он. — Смеагорл поклянется Прелестью, принесет страшную клятву. Он не возвратится, он ни за что никому не выдаст, нет, никогда! Нет, прелесть, ни за что!

— Ты ему веришь? — спросил Фарамир.

— Да, — сказал Фродо. — И тебе придется либо поверить, либо исполнить закон вашей страны. Большего ты не дождешься. Но я обещал, что если он подойдет ко мне, то останется жив, и обманывать мне не пристало.

Фарамир посидел в раздумье.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Препоручаю тебя твоему хозяину Фродо, сыну Дрого. Пусть он объявит, как поступит с тобой!

— Однако же, государь, — сказал Фродо, поклонившись, — ты сам еще не объявил свое решение касательно поименованного Фродо, и, пока оно неизвестно, оный хоббит не может ни строить планы, ни распоряжаться судьбою спутников. Твой приговор был отложен на завтра; и вот завтра настало.

— Что ж, изрекаю свой приговор, — сказал Фарамир. — Итак, Фродо, властию, дарованной мне, объявляю, что ты волен пребывать в древних пределах Гондора где тебе заблагорассудится, и лишь в сие место не изволь являться, не быв зван, ни один, ниже с кем бы то ни было. Приговор сей действителен отныне год и один день, а затем теряет силу свою, буде ты не явишься до истеченья указанного срока в Минас-Тирит и не предстанешь пред очи Наместника и Градоправителя. А явишься — я испрошу его дозволения продлить право твое пожизненно. Покамест же всякий, кого ты примешь на поруки, тем самым принимается под мою заступу, под щит Гондора. Удовлетворен ли ты?

Фродо низко поклонился.

— Удовлетворен, — сказал он. — И прошу считать меня преданным слугою, если преданность моя имеет достоинство в глазах высокого правителя.

— Имеет, и немалое, — сказал Фарамир. — Итак, берешь ли ты ответчика Смеагорла на поруки?

— Беру на поруки ответчика Смеагорла, — произнес Фродо.