Коэн (СИ) - Головнин

в него, получишь пулю в висок. — Голос Данило дрогнул. Он очевидно боялся за жизнь сына.

В сторону Данило было устремлена два огнестрельных оружия — Оливер и Деймон, защищая моего отца, направили свои пистолеты. Гелан ответил мужчинам тем же. Хорошим это не могло закончиться. Кто-нибудь из обязательно получил бы пулю в висок.

Я повернулась к Сью, которая стояла позади меня, зажав рот рукой, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Я отпустила её руку.

— Что ты делаешь? — прошипела мне подруга. — Мелани!

Она сказала это негромко, но напряженное молчание разрушилось. В мою сторону были повернуты все головы, и Деймон, решившись воспользоваться ситуацией настиг Гелана и ударил его. Потом ещё и ещё. Я закричала.

— Хватит! Дей! — Он не слышал меня. Ярость обуяла мужчину, и он бил его, пока тот пытался дотянуться до пистолета. Я наступила ему на запястье ногой, а Оливер оттаскивал Деймона. — Прекратите вы!

— Что ты здесь делаешь? — рявкнул на меня отец, а потом посмотрел на Сью, которая плелась следом меня с виноватым лицом. — Почему ты не в больнице?

Я все это время ни разу и не вспомнила о неприятном ощущение в боку. Видимо, напряжение и страх настолько окутали меня, что остальные чувства ушли на второй план. Деймона трясло от злости, крестный еле удерживал мужчину. Он смотрел то на меня, то на Гелана, обдумывая не вырваться ли ещё раз. Гелан же поднялся с земли, отряхнулся и коснулся пальцем своего разбитого лица. Вид у него был неважный. Бровь была рассечена, разбита губа. Он посмотрел на меня, словно оценивая повреждения, но главное мое повреждение таилось не с наружи, даже не под футболкой и бинтами.

— Мелани, — тихо произнес он. — Мне так жаль.

Я подняла ладонь, как бы говоря о прекращении разговора. Я встала между мужчинами, оказавшись в центре. Я обвела каждого взглядом и повернулась к папе. Очевидно, мне нужно было достучаться сначала до него.

— Сколько это все длиться? — Папа нахмурил брови, не понимая моего вопроса, но я и не требовала от него ответа, поэтому я сразу продолжила. — Пап, ваша война с Маккенами длиться больше двадцати лет. Я ещё на свет не появилась, а вы уже друг друга ненавидели. — На мои глаза стали наворачиваться слезы. Я подняла голову вверх, сделала глубокий вдох и продолжила. — Пап… — голос предательски стал дрожать, но я взяла себя в руки. — Я знаю причину вашей конкуренции и дело не в бизнесе.

— Дочка, все стало слишком сложно.

— Вы сами все усложнили. Ты давно смотрел на маму? Видел, в каком она состоянии? А вы, Данило, — я резко повернулась к нему лицом, — Вы давно перестали упрекать свою жену в том, что она когда-то любила моего отца? Думаете, никто ничего знает и не видит? — Я снова посмотрела на отца. На его лицо упала тень. Я раньше от этом не задумывалась, но слова сами по себе лились из моих уст. — Ваша вражда породила большее зло. Я знаю, как сильно ты любишь маму, меня… Это читается по твоим глазам, но та давняя обида на женщину до сих пор сидит в тебе. Вы меряетесь всем: бизнесом, деньгами, детьми. Как ты злился, когда я решила пойти работать на Гелана. Да, ты не знал, кто его отец, но тебя трясло от злости, что я не в твоей компании. А вы, — я снова обратила свой взор на Маккена. Он беспристрастно смотрел на мою тираду и явно был в ней не сильно заинтересован. — Вы ведь знали, кто я и чья дочь. Чувствовали то благоговение от того, что я работаю на вас? Пробовали на вкус победу? — Молчание. Так я и думала. — Посмотрите на нас! За ваши ошибки стали расплачиваться и мы. — Теперь я посмотрела на Гелана. Одинокая слеза все-таки смогла вырваться и, оставляя холодный след, упасть. В его глазах я видела печаль. — Гелан, в этой войне самым нечестным оказался ты. Ты изначально знал, кто я. Я и не скрывала этого, но ты ни разу не рассказал мне о своей семье. Наоборот, ты умолчал и пытался привязать меня к тебе.

— Это не так, — перебил меня он и сделал шаг в мою сторону, но я отступила назад, защищаясь от него.

— Знаешь, это уже не важно. Я ведь тоже хороша. — Он достал из кармана небольшую камеру, которую я в начале наших встреч спрятала в его квартире, но не посмела подключить к планшету отца. Чувства, которыми я руководствовалась, душили меня. Я была влюблена и не смела предать его. — Думаю, объяснять не надо.

— Наш шанс был упущен, — подытожил Гелан и впервые с такой яростью, бросил камеру куда-то в сторону.

— Посмотрите на себя! Вы уничтожаете друг друга сами! Все эти убийства, наемщики… — Мне не хватало воздуха. Я прерывисто вздохнула и прокричала громко. — Заройте этот топор войны! Ваши дети уже выросли, а вы все еще играете в оловянных солдатиков!

Оружие в руках Гелана упало на землю за ним полетели и остальные пистолеты. Я обернулась к Деймону. Его все еще била мелкая дрожь. Мои руки коснулись его лица. Он поднял на меня свой взгляд.

— Прости нас. Во всей этой игре тебе досталась самая ужасная роль. — Я коснулась своими губами его лба. И шепотом я произнесла, — Я знаю, что тобой двигали чувства ко мне.

Он успокоился и положил задержал своими ладонями мои ладони на его лице. Когда он отпустил меня, я повернулась к папе и обняла его.

— Ты права, дочка, нам действительно пара закопать этот топор войны.

Папа подошел к Данило и протянул ему руку. Это был очень достойный шаг, ведь он первый пошел на примирение. Данило пожал ему руку и кивнул. Краем глаза я заметила, как облегченно выдохнула Сью.

— С этого момента наш конфликт исчерпан. — С гордо поднятой головой проговорил папа.

— Исчерпан, — подтвердил Данило.

Я подошла к Гелану. Он стоял в стороне, засунув руки в карманы. Когда перед ним появилась я, он неловко улыбнулся.

— К этому и должно было все прийти, правда? — Спросил он меня.

— Я не знаю. Была бы другая ситуация, другие семьи… Мы с тобой, видимо, слишком разные.

— Я хочу тебе кое-что сказать. — Он вздохнул, а потом на выдохе стал говорить ровным, успокаивающим меня голосом, — Я был с тобой не по чьему-либо приказу. Я знал, чья ты дочь, но до последнего не рассказывал отцу. Я правда люблю тебя.

Я коснулась его запястья. Так странно, я теперь не чувствую удушающую меня обиду на