Лейденская красавица - Генри Хаггард

- Слава святым! Доехали! Высаживайтесь скорее!

Адриан, которого все пережитое сделало трусливым, остановился в тени высокого берега канала и увидал, как из лодки поднялись три фигуры или, скорее, две, так как двое вышедших на берег тащили или вели третьего между собой.

- Постой, пока я расплачусь, - раздался голос, показавшийся Адриану знакомым.

Затем послышался звон монеты вперемежку с проклятиями по адресу погоды и расстояния. Снова раздался плеск весел - лодка отчалила, но вместе с тем послышался нежный голос, говоривший в испуге:

- Друзья, у вас есть жены и дочери, неужели вы оставите меня в руках этих негодяев? Ради Бога, сжальтесь надо мной!

- Позор!.. И такая красивая девушка, - проворчал другой хриплый бас. Но рулевой крикнул:

- Знай свое дело. Марш, Ян! Мы сделали, на что подрядились, и получили деньги, а свои любовные дела пусть они уж устраивают сами. Прощайте! Ну, живо! Отчаливай!

Лодка повернула и исчезла в темноте.

На минуту сердце замерло у Адриана, бросившись вперед, он увидал перед собой Симона-Мясника и Черную Мег, а между ними что-то закутанное в платки.

- Что это? - спросил он.

- Вам бы, кажется, следовало знать, что, герр Адриан, - отвечала Мег, хихикая, - ведь мы этот тючок привезли из Лейдена, не щадя расходов, вам на удовольствие.

Из тючка поднялась голова, и слабый свет упал на бледное, испуганное личико Эльзы Брант.

- Да воздаст вам Бог за это злое дело, Адриан, названный ван-Гоорлем! - произнес слабый голос.

- За какое дело? - проговорил он. - Я ничего не понимаю, Эльза Брант, ничего не знаю!

- Не знаете, а между тем все сделано от вашего имени, и вы ждете меня здесь, меня же схватили, когда я вышла пройтись, и эти чудовища притащили меня сюда. Неужели у вас нет сердца, и вы не боитесь суда, что можете говорить так?

- Освободите ее, - приказал Адриан, бросаясь на Мясника, в руке которого, так же как в руках Мег, сверкнул нож.

- Отстаньте со своими глупостями и отойдите, герр Адриан. Если вам нужно что-нибудь сказать, скажите своему отцу, графу. Пропустите: мы устали и иззябли!

Взяв Эльзу под руки, они прошли мимо Адриана, которому пришлось отстраниться, так как он был без оружия.

И какую пользу могло бы принести его вмешательство теперь, когда лодка уехала и они были одни среди полнейшего безлюдия, в местности, где не было другого приюта, кроме этой полуразвалившейся мельницы? Адриан поник головой и побрел за Симоном и его женой по тропинке. Теперь он наконец понял, зачем они все жили на Красной мельнице.

Симон отворил дверь и вошел, но Эльза отшатнулась на пороге. Она даже попыталась оказать некоторое сопротивление, но негодяй толкнул ее так, что она споткнулась и упала лицом вниз. Этого Адриан не мог уже снести. Рванувшись вперед, он ударил Мясника изо всей силы кулаком в лицо, и в следующую минуту оба покатились по полу, борясь из-за ножа, который Симон не выпускал из руки.

Всю свою жизнь Эльза не могла забыть этой сцепы. Позади нее - открытая дверь, в которую, прямо ударяясь ей в лицо, летели снежные хлопья; впереди - большая круглая комната на нижнем этаже мельницы, освещенная только огнем торфа, пылавшего в очаге, и роговым фонарем, спускавшимся с потолка с балками из темного массивного дуба. И в этой неуютной, почти лишенной всякой мебели комнате перед очагом на грубом деревянном стуле сидел человек - Рамиро, испанская ищейка, затравивший ее отца, ненавистный больше всего на свете Эльзе, - и спал, другие же двое - Адриан и шпион - катались по полу, а между ними сверкал нож.

Такова была картина, представившаяся глазам Эльзы.

Рамиро проснулся от шума, и на лице его отразился испуг, будто от виденного им страшного сна. Но в следующую минуту он осознал происходившее.

- Кто еще поднимет руку, того я проколю насквозь! - заявил он холодным ровным голосом, вынимая шпагу. - Встаньте, сумасшедшие, и говорите, в чем дело.

- Дело в том, что эта скотина сейчас сбил с ног Эльзу Брант, - запыхавшись, заявил Адриан. - И я учу его за это.

- Он врет! - шипел Симон. - Я ее только подтолкнул вперед, и вы сами сделали бы так же, если б вам пришлось целые сутки возиться с такой дикой кошкой. С ней было труднее справиться, чем с любым мужчиной…

- Понимаю, - прервал Рамиро, совершенно овладев собою, - девичье жеманство, вот и все, а со стороны молодого человека - страх влюбленного, и тебе, почтеннейший Симон, вероятно, в былые дни приходилось испытывать то же. - Он взглянул на Черную Мег. - Не обижайтесь: молодежь всегда останется молодежью.

- И молодежи можно всегда всадить нож между ребер, если она вовремя не одумается… - проворчал Симон, выплевывая кусок сломанного зуба.

- Сеньор, зачем меня привезли сюда вопреки всяким законам и справедливости? - перебила Симона Эльза.

- Законам? Кажется, таковых уже не существует в Нидерландах. Справедливость? В войне и любви все дозволено - вы сами согласитесь, ювфроу. А что касается причины, то, думаю, надо спросить Адриана: он знает больше, чем я.

- Он говорит, что не знает ничего, сеньор.

- Ах, он плут! Неужели он утверждает это? Ну, его не переспоришь. Я, не рассуждая, принимаю его слова на веру и советую вам сделать то же. Не трудитесь давать объяснения, мы все понимаем, - обратился он к Адриану, а затем приказал вошедшей служанке: - Отведи ювфроу в лучшую комнату, какая есть. Да смотрите все, чтоб с ней обращались хорошо, иначе, случись что с ней через вас или через нее самое, клянусь, вы заплатите мне своей кровью до последней капли. Смотрите же!

Женщины - Мег и другая - кивнули головами и пригласили Эльзу следовать за ними. Она с минуту постояла в нерешимости, смотря на Рамиро и Адриана, затем, грустно опустив голову, повернулась и не говоря ни слова пошла по дубовой лестнице, начинавшейся возле очага.

- Отец, - начал Адриан, когда они остались одни, - ведь я должен так называть вас…

- Нет ни малейшей надобности, - перебил его Рамиро, - не все случившееся нуждается в полном дневном освещении… Ну, что ты хотел сказать?

- Что значит все это?

- Сам желал бы объяснить тебе. Но, кажется, это значит, что без малейшего усилия с твоей стороны - ты мне кажешься удивительно ненаходчивым - твои любовные дела принимают неожиданно счастливый поворот.

- Я ни при чем во всем этом. Умываю руки.

- Все равно. Могут найтись люди, которые подумают, что сразу твои руки не отмоешь. Выслушай меня, глупый, - он оставил насмешливый тон. - Ты влюблен в эту куклу, и я велел привезти ее сюда, чтобы женить тебя на ней.

- А я отказываюсь жениться на ней против ее воли.

- Как тебе угодно. Но кто-нибудь да женится на ней - ты или я.