Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии - Мо Инья

Когда к микрофону подошел господин Кхэнг, рев толпы усилился. Поклонившись толпе, он поднял руки.

— О щедрые жертвователи и благочестивые ученики нашего великого наставника Будды! Слышали вы или нет? Все они лгут и только хвастают! Все обещают: сделаем это да сделаем то! Но нам не нужны обещания! Нам нужно от них только одно: деньги! Но даже этого они не могут нам дать! Как же эти люди собираются выполнять свои обещания? Разве можно верить их словам? Разве мы сможем положиться на этих людей? Так стоит ли голосовать за них?.. — Тут он возвысил голос и закричал что было мочи: — Взгляните на них, на этих храбрецов из разных сословий! У них есть чины и звания. Вот этот — кхун. А тот — луанг! — Кхэнг тыкал пальцем в сторону того или иного кандидата. — Вон там видите старого хрыча — вот-вот протянет ноги! — так он даже пхра{Пхра — один из высших рангов придворной аристократии.}. Есть тут и бывший адвокат! А это — генерал, смотрите, всю грудь орденами да медалями увешал… О достойные почитатели великого Будды! Вглядитесь в них и решите сами, кого же в конце концов нам стоит выбрать. Ведь когда-то и я голосовал за таких… М-да, было дело! Я и в Бангкоке бывал… — Голос Кхэнга заметно ослаб: он явно не знал, о чем говорить дальше. Но вот он снова оживился: — Послушайте-ка, что я вам расскажу! Многие из вас, наверно, и не знают, кто такие кхуны и луанги. Я вам объясню! Кхуны — это пастухи{Игра слов: «кхун» имеет два значения: 1) название чина в табели о рангах и 2) пасти скот, выращивать животных или птиц.}, пасут кур и уток, а то и лошадей, даже слонов! Вот и получается: куропас, конепас, слонопас… Вот что такое кхун! Я был в Бангкоке, я знаю! Столичные жители всегда называют пастухов кхунами… Ну, а что такое луанг? Луанг — это человек без определенного дела, без постоянного места жительства…{Игра слов: «луанг» имеет два значения: 1) название чина (ранга) и 2) лодырь, бездельник, бродяга.} Шляется повсюду, как одичавшая лошадь без хозяина. Кто поймает да привяжет, тот на ней и ездит! А потравит чужие посевы — винить некого! Что же касается этого «пхра», то тут дело сомнительное: раз не сбрил волосы, что ты за монах{Слово «пхра» является также обращением к монаху, наподобие «святой отец».}. Может быть, это блудный сын нашей великой общины, не соблюдавший ее правил? — Кхэнг густо сплюнул. — Тьфу! А вот тот старикашка, что любит поиграть в бирюльки, — это генерал! Глядите-ка, всю грудь увешал побрякушками, без разбору налепил! Про таких говорят: «Век долог, да ум короток»! А теперь взгляните на эту верткую спину! Он — адвокат-пролаза. Любит ловить рыбку в мутной водице. Нет у тебя денег — засадит в каталажку!..

Все оторопели… Притихшая толпа, затаив дыхание, слушала выкрики «учителя» Кхэнга. На мгновение он умолк, а затем во все горло заорал в микрофон:

— Земляки! Эти пришельцы наговорили тут с три короба… А теперь послушайте, что я вам скажу! Я ведь тоже кандидат!.. Вот тут один говорил, что он понимает нас! Знает наши трудности! А что он знает? Спросите-ка его, земляки! Спросите его! Он ведь говорит, что хорошо нас понимает!.. Краем уха он слыхал, что у нас есть земля и что мы на ней работаем… А вот что мы едим по утрам — этого он не знает, уж поверьте мне! Вот как они знакомы с нашей жизнью… Только притворяются, что сочувствуют нам! Я один — подходящий для вас человек, мне одному можно довериться! Я все могу, все исполню! Если чем недовольны — скажите мне! Могу убить и собаку и человека! А…

Тут «учитель» Кхэнг заметил, что рядом стоит ефрейтор полиции Хо, и сразу осекся.

— По правде говоря… — забормотал Кхэнг, — это я так… не всерьез… Я, конечно, никого не убиваю… Ну, вот и все, что я хотел сказать! М-да! Желаю всем долголетия, здоровья и счастья! Пусть Будда, его закон и община помогут мне стать депутатом!..

С того дня популярность господина Кхэнга начала расти. Все больше людей узнавало о нем. Другие кандидаты стали относиться к своим избирателям с подозрением, опасаясь нового скандала. Некоторые даже совсем пали духом и поспешили убраться в Бангкок.

Выборы прошли организованно. В тот же день часов в восемь вечера городские власти объявили о результатах голосования. Вскоре после этого в помещение полиции, тяжело дыша, вбежал ефрейтор Хо. Не успев отдышаться, он бросился к дежурному лейтенанту.

— Все пошло прахом, господин лейтенант! — простонал ефрейтор Хо. — Кончена моя карьера. А все из-за этого Кхэнга, будь он неладен!.. Ведь самый известный в городе пьяница и дебошир! Мерзавец отъявленный… Утром я его запер в холодную. А только что он стал депутатом… Теперь уж мне в этом уезде не удержаться!

В голосе его были страх и отчаяние.

— Да, плохи твои дела, не повезло! Сейчас-то хоть выпустил его или нет? — Лейтенант поднял голову от расписания дежурств.

Однако ефрейтора Хо уже и след простыл. Дежурный лейтенант встал и пошел отпирать карцер. Господин Кхэнг и двое его приятелей валялись на земляном полу. Они были мертвецки пьяны. Смрад блевотины смешивался с затхлым запахом грязного карцера. Дежурный офицер поискал глазами господина Кхэнга. Потом протянул руку и легонько толкнул новоиспеченного депутата. Тьфу, пакость! Он отдернул руку. Вся одежда Кхэнга была пропитана омерзительной влагой… Пьяный что-то невнятно пробормотал во сне и попытался лягнуть офицера ногой.

— Что вы, что вы, господин Кхэнг… Господин Кхэнг!..

— О-ох! — протяжно застонал Кхэнг — Ох! Где я? Дайте воды… — Он стал протирать глаза, бормоча: — Темно, ах, как темно!

— Вы свободны. Вставайте, господин Кхэнг! И этих двоих можете разбудить!

— Охо-хо… Лейтенант, с кем это вы разговариваете, а? — проворчал Кхэнг.

— Я говорю с господином народным депутатом! Пожалуйста, выходите! Выборы уже закончились!

Господин Кхэнг перевернулся, привстал и начал будить своих друзей. Он долго орал и толкал их, прежде чем они проснулись. Тогда все трое на четвереньках выползли в открытую дверь. Каждый получил из рук полицейского по ковшику воды, а затем товарищи по несчастью торопливо покинули полицейский участок и тут же исчезли в темноте.

Господин Кхэнг ни словом не обмолвился своим приятелям о том, что услыхал от дежурного офицера. В ушах у него все еще звучали эти пугающие и в то же время такие упоительные слова: «господин народный депутат». Спотыкаясь и шаркая ногами, друзья медленно двигались в темноте. Никто из троих не раскрывал рта. Ощупью вошли они в дом Кхэнга. Кхуан и Куй шлепнулись на земляной пол и тут же уснули. Кхэнг расположился под лестницей. Тревожные мысли вихрем проносились в его мозгу. Хмель прошел. Ему казалось, что тело его стало легким, почти невесомым, словно в нем не было ни мяса, ни костей. И вот господин Кхэнг всерьез задумался о том, что прежде никогда не приходило ему в голову, — о том, что такое «народный депутат». Кхэнг вспомнил, как тогда в харчевне Старина Кэ сказал: «Депутат важнее, чем уездный начальник или член городской управы». Ну, а что же еще ему известно про «народного депутата»? Как будто больше ничего! Теперь он начал сомневаться: наверно, это далеко не все. У депутата, конечно, множество обязанностей. Ведь он сам слышал, что каждый депутат должен ездить в Бангкок. Тут господин Кхэнг подумал о Бангкоке. Такой огромный город! И так далеко отсюда! Значит, ему придется оставить своих приятелей и поселиться в Бангкоке. Но он не привык к столичной жизни! В столице все так сложно, запутано. Ему рассказывали, что Бангкок — город опасный… Да ведь он и сам был там однажды. В то время он еще не снял монашеского одеяния. С тех пор прошло, пожалуй, лет двадцать! Все как в тумане. Даже название монастыря, где останавливался, и то никак не вспомнить! На душе у Кхэнга стало тоскливо и мрачно. Особенно когда перед ним вдруг предстала фигура депутата, которого он случайно увидел на какой-то фотографии: немыслимая одежда — вместо куртки что-то длинное, с хвостом, точно одеяло, и на шее какая-то узкая тряпица… Господину Кхэнгу стало невмоготу.

«И зачем я ввязался в эту историю? Истинная правда: сам заварил, сам и расхлебывай!» Луна и звезды постепенно уходили к западу. «Да, этот мир душит людей! Кругом одни лишь напасти!»

Светало. Запели петухи. Не зная, чем заняться, господин Кхэнг пошел за водой. И вдруг он застонал! То был вопль тоски и одиночества! Его пугал этот тусклый свет зари. Вместе с ним из глубины его души подымался беспросветный мрак… Вот уже на фоне светлеющего горизонта стали яснее вырисовываться силуэты деревьев. А на душе становилось все тяжелее…

И тут господин Кхэнг внезапно решился. Он взглянул на Старину Кхуана и Старину Куя: они крепко спали. Крадучись Кхэнг пробрался в комнату и тотчас снова вышел оттуда. Пройдя мимо распростертых на полу Кхуана и Куя, он выбрался на дорогу и нетвердым шагом поплелся в город. Кхэнг шел словно во сне. На окраине города он заметил большой грузовик. Возле него кричали и спорили три человека. Кхэнг подошел взглянуть, в чем дело. Двое молодых парней повернулись к нему. Вначале они приняли его за бродягу или грабителя, но потом поманили к машине.