Вернуть изобилие - Колин Гринлэнд

Ей хотелось думать, что это снова дневная сторона Венеры, что они начали вращаться на своей орбите и шли носом вниз. Но это был не тот оттенок зеленого — менее гнилой и более яркий.

— Я КЕЛСО ПЕППЕР, ДЖУТ. ПОМНИШЬ МЕНЯ?

Зеленый силуэт повернулся.

Сверкнул серебристый глаз и неумолимый луч захвата крепко обвился вокруг «Элис Лиддел».

51

BGK009059

TXJ. STD

ПЕЧАТЬ

222&222&222&/fl s: //i sproooOOOOOOWWW%

РЕЖИМ? VOX

КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 14.31.31

— Элис!

Элис!

Ты меня слышишь, Элис?

Элис, я думаю, ты меня слышишь. Ты можешь подтвердить прием?

Ты можешь подать мне хоть какой-нибудь знак? Хотя бы гудок или световую вспышку.

Хорошо, Элис. Я буду продолжать говорить. Я буду говорить с тобой так, словно ты можешь меня услышать.

Если ты меня услышишь, ты сможешь подтвердить прием? Хорошо.

Я расскажу тебе историю, Элис. Историю про караван и скипфест. Историю про фею и мальчика, который так и не вырос. Историю про злосчастного старого джентльмена.

Если ты не выйдешь до того, как я закончу, по-моему, я этого не перенесу, Элис.

Элис?

Когда-то Табита Джут была пилотом шаттла и работала на Мелиссу Мандебра и владельцев и офицеров «Блистательного Трогона». Она летела на Юпитер. Это был первый раз, когда она там побывала.

Я никак не могла оправиться при виде размеров Юпитера. Каждый условный день я просыпалась, и он становился все больше. Он был твердым, с этой широкой, сияющей, оранжевой равниной, заполнявшей поле зрения наполовину, и у тебя не было уверенности, что ты не падаешь на него, а проносишься мимо, все быстрее и быстрее.

Трикарико говорил, что кольцо Юпитера было и на сотую долю не так красиво, как кольца Сатурна. Я уладила отношения с Трикарико. Я тогда чувствовала себя более жизнерадостно. По-моему, так было со всеми. Теперь, когда длинный подъем был почти закончен, казалось, все заводят романы, прощают своих врагов, устраивают свои дела — совсем так, как и говорил мне Трикарико. В шаттле все говорили только о том, кто был моим фаворитом в «Первом Побеге». «Канзан»? «Дзитоку»? Или сам «Василиск»?

— Нория говорит, ставить на «Стойкость Валенсуэлы» — это верняк, — сообщила мне Кэнфорт Магнолия, когда я везла ее на свидание на «Скорпион Лэмент».

— Честно говоря, я не знаю, мадам, — сказала я уже в двадцатый раз за эту смену.

Я знала, где деньги — верняк. В моем кармане. И там они и останутся. Но я помнила «Стойкость».

— Это ведь тот корабль, который наделал столько шуму тогда, в Селюции? Тот, с «Навахо Шерненковыми» на фюзеляже Митчума?

— Силы небесные, понятия не имею, — сказала леди Магнолия. Она посмотрела на меня как-то косо. — Я думаю, это люди вроде вас знают такие вещи.

— Да, это тот самый, — сказала я. Мы быстро нагоняли громыхающий беллерофон, полный блестящих упакованных бульдозеров. «Люди вроде вас», самодовольно подумала я. Сама того не зная, леди Кэнфорт только что сделала мне комплимент. Я дотронулась до боковых приборов, чтобы штопором проскочить сквозь строй беллерофона, и исподтишка посмотрела на миледи. Она держалась стойко.

Единственное, что интересовало меня в «Первом побеге» — это Скипфест. Все в караване, даже шоферини, были на каких-нибудь вечеринках. Все, за исключением тех, кто был на больших грузовых кораблях и все еще был поглощен тем, чтобы уговорить Привод выиграть еще пару минут у ближайшего соперника. Сначала, правда, это было скучно, потому что мне приходилось возить Мандебр по всему каравану, чтобы они могли показаться на всех нужных сборищах, подчеркнуто обойдя нежелательные, и внести некоторое оживление, неожиданно объявившись на парочке вечеров, где их не ждали. И все время поступали новости: — «Дулут» — двенадцать к одному! Скажите Хунсен Тредголд, что «Бегемот» вылетел!

По счастью, Мандебры не могли совершать облеты всю ночь, поскольку в восьми нам надо было быть на «Октябрьском Вороне», как раз к театру масок. Мелисса не могла опоздать в театр масок. Все, кто хоть что-нибудь из себя представлял, уходили с других вечеров только, чтобы сказать, что они были в театре масок Сансау. Даже если они не планировали этого, они быстренько передумали, когда узнали, что идут Мандебры.

Мы все были в костюмах. Мелисса нарядилась павлином, она была в бирюзовом платье, и два пажа несли ее шлейф. Стрэчен Алексис был кем-то, кого они называли «гусаром»: в красном мундире с кучей украшений, в огромной шляпе и больших блестящих черных сапогах со шпорами. Он сказал, что это что-то вроде солдата, но его обмундирование было таким, что в нем вряд ли захотелось бы пойти в бой. Там была и леди Кэнфорт, на ней тоже были сапоги выше колена, черный корсет и черный воротник с хромированными шипами. Я взяла с собой Трикарико, он был в костюме Пьеро. Мы потратили кучу времени, чтобы его загримировать: одну щеку — белым, другую — черным с большой драгоценной слезой на черной стороне. Все были в масках, но везде, куда бы мы ни пошли, Мандебр узнавали тут же.

Я была в костюме Питера Пэна. Это был мальчик, который так и не стал взрослым. Из истории, которую часто рассказывал нам мой отец. На мне была туника, будто бы сделанная из листьев, и пара крошечных бронзовых рожек, торчавших из моих волос.

Трикарико считал, что я выгляжу потрясающе сексуально в костюме мальчика. Он стоял, обняв меня одной рукой, пока я вела нас сквозь толпу маленьких кораблей, уже собравшихся толпой вокруг «Октябрьского Ворона».

«Ворон» был огромным. По тоннажу в три раза больше «Блистательного Трогона», хотя «Трогон» выглядел гораздо более элегантно, с его украшенными драгоценностями крыльями, полубаком в форме гребня и экипажем с косичками. Когда я подвела шаттл к борту, мы показались себе совершенными карликами по сравнению с иллюминаторами, находившимися в тени похожего на гору мостика, Я провела нас через толпу к парадному входу, чтобы Мандебры могли торжественно появиться на празднике, а потом я была свободна. Раз в жизни Мелисса соблаговолила дать согласие на то, чтобы домой ее вез робот.

Мы прибыли как раз вовремя. Театр масок начинался. Конечно, он должен был изображать историю Большого Скачка. Сначала появились трое людей и исполнили странный танец, изображая Солнце, Землю и Луну. Все заахали. Что касается меня, то мне пока все это казалось нудным, но я продолжала смотреть, потому что следующий номер должен был изображать Малый Скачок, а это была моя любимая тема. Сам Аларик Сансау в костюме капеллийца, с головой, которой придали форму большого лысого купола, и двое людей, изображавших звездоплавателей в смешных допотопных скафандрах. С моделями в музее на Спокойствии их и сравнивать было нельзя. А закончили они танцем системы, Солнца и всех планет, и человек шесть детишек изображали астероиды, они танцевали вокруг Аларика Сансау и менялись местами. Все аплодировали и говорили, как это замечательно.