Письма в пустоту (СИ) - Ино Саша

— Сказал его превосходительство вальяжный лев, специализирующийся на соблазнении, как на одной из главных форм борьбы с неприятелем.

— Пошло… — заключил Джордж, добавив, — Мне надоела наша беседа, честно. Я слишком устал от этого всего… Sorry, но я прощаюсь с тобой.

Американец напустил на себя надменный вид.

— Ну, пока! И не забывай, о чем мы говорили. Если сможешь, используй своего монаха по назначению… Имеется в виду для выгоды Акведука.

— Интересно, какая с него выгода… Ладно, я даже не хочу слушать твою пламенную, но неадекватную речь. See you, — Джордж вырубил телефон и устало выдохнул.

— Начальство… — скорее констатировал Альентес.

— И не говори. Иногда мне кажется Итон тиранит хуже, чем твой Игнасио. Такое мягкое и незамысловатое насилие.

Американец рассмеялся, а Альентес дернул плечами в знак безразличия.

— Хотя нет, — Джордж заложил руки за голову, разваливаясь в кресле, — Тебе довелось пережить гораздо более страшные вещи, нежели назойливость товарища по горшкам from the kinder garden.

— Излишне…

— М?

— Да, не стоит заострять на мне внимание. Неважно, что происходило со мной.

Альентес смотрел, как его пальцы гасили окурок, лишая последних секунд жизни тлеющий огонек.

— Я вот думаю, какая с тебя может быть польза?

— В плане?

Джордж лукаво улыбнулся.

— Итон просил отыскать в твоем существовании практическую полезность для Акведука. Я честно, затрудняюсь…

Монах вздрогнул и нахмурился.

— Может, использовать тебя в качестве будильника, все равно всю ночь крутишься и болтаешь, так, может, еще песнями будить начнешь? Ты же отменный певун.

— Я не пою больше… Тогда было случайностью, ты не должен был услышать, — Альентес проковырял дыру в соломенной подложке под тарелки.

— Ясно, похоже, кроме растрат, — Джордж многозначительно кивнул на испорченную вещь, — От тебя ничего не дождешься.

— Прикажи мне служить или отрабатывать, — запросто решил все проблемы монах.

У него вообще был один ответ на все вопросы, такая своеобразная панацея от вселенских бед, разработанная в стенах монастыря розенкрейцеров.

Джордж покачал головой, лукаво протянув:

— Каким образом, и каким местом? Фокусы на Арбате будешь показывать? Чудеса эквилибристики вместе со своим Реновацио?

— Если прикажешь…

— Это рабское фуфло я уже слышал.

— Что ты от меня хочешь?

— Я? — бодро удивился Гленорван, — Абсолютно ничего. Это ты ходишь за мной по пятам как рыбины экскременты. А я ничуть в тебе не заинтересован.

— Ложь, — отозвался Альентес, — Ты не признаешь, но я нужен тебе. У нас симбиоз, взаимовыгодное использование. Мне нужен хозяин, а тебе разнообразие в жизни. Ты даешь мне первое, взамен я обеспечиваю тебе второе.

— Решил поумничать? — с надменностью кинул Джордж.

— Видишь ли, Гленорван, сырой подвал способствует формированию аналитического склада ума.

— Не сомневался, дальше можешь не продолжать просвещение в красочные ужасы своего детства. Ими я тоже уже сыт по горло.

— И не собирался.

— Ну, раз ты такой умный и самостоятельный, тогда мое пожелание в силе.

— Какое? — удивился парень.

— Выйди на середину зала и прокукарекай… — американец выжидающе замер, скрестив руки на груди.

— Ладно, — пожал плечами Альентес.

С высоко поднятой головой и идеальной осанкой он вышел на середину ресторанчика и, приставив обе руки к щекам, протяжно прокукарекал. Под общее негодование и шок публики, монах гордо вернулся на место.

— Доволен, хозяин? — скорее с претензией в голосе спросил он у американца.

— Извини, не стоило тебя стебать. Выглядело отвратительно.

Джордж показался мрачнее тучи.

— Я что… — Альентес запнулся, — Для тебя важен? Какая разница, как я выглядел… Излишне думать обо мне.

— Важен? И не мечтай, — притворно хохотнул Гленорван.

— Да, так правильнее…

— Но, если хочешь знать правду, тебе удалось затронуть некоторые струны в моей душе. Причем не мне говорить, насколько это сложно сделать.

— Джордж? — на щеках монаха появился едва уловимый румянец, — Почему? Почему ты так хорошо ко мне относишься? Разве я заслужил…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Стоп, не начинай свой монастырский упаднеческий напев. Он уже бесит. Про грязного, бесноватого и недостойного Альентеса, я уже вдоволь наслушался. Больше ни слова!

— Приказ? — механически осведомился монах.

— Он самый.

— Хорошо, больше ни слова. Спасибо тебе.

— За что? — Джордж на самом деле не очень-то понял столь спонтанной и неожиданной благодарности монаха.

— За все, поэтому я и люблю тебя…

— Не любишь, — отрезал американец, помотав головой.

— Чем доказать?

— Навряд ли ты способен хоть как-то подтвердить свои слова. А то, что ты полагаешь доказательством, меня не убедит, и я естественно откажусь.

Гленорван подмигнул, что вызвало едва уловимую улыбку на губах Альентеса.

— Мне нравится, когда ты смеешься, — американец уловил смену настроения собеседника, — Кстати, у меня дела в штабе, там, где мы вчера были. Составишь компанию?

— Конечно, я всегда за тобой…

— Ну, да, можно было не спрашивать, — Джордж бесцеремонно перебил парня, — Пойдем, порадуем Сурье. К тому же мне надо проверить кое-что… Догадка того стоит!

— Что? — Альентес поднялся вслед за Гленорваном.

— Прости, конечно, но мои дела тебя совершенно не касаются. Ладно? Запомнил?

— Да, все верно.

— Молодец, — подмигнул Джордж.

Они вышли из стеклянных дверей, распахнутых услужливым охранником перед посетителями. За неимением швейцаров ресторанчик обходился трудом невозмутимого секьюрити.

Пешком вдоль по улице Джордж и Альентес шли впервые. Американец ловил на себе восторженные взгляды обывателей, а Альентес не обращал никакого внимания на людей вокруг, они ему были глубоко неинтересны.

Неожиданно рядом с гротескной парочкой, отозвавшись визгом тормозов, остановилась машина, новенький синий Mini Cooper.

— Ух, — присвистнул Джордж, — Неужели сама Лилия? Oh, my sweet baby.

Из открытого окна показалось хорошенькое женское лицо в обрамлении непослушных рыжих локонов. Блестящая кожа и грамотный макияж, скрывал от невооруженного опытом взгляда любого потенциального кавалера истинный возраст Лилии. А ведь она отнюдь не была столь молодой и простой, как хотела казаться внешне. Черные смышленые глаза выдавали в женщине не дюжий и гибкий ум, склонный соперничать с признанными умами эпохи из мира мужчин.

— Джордж, how are you, my lovely lover? — ответила Лилия в стиле Гленорвана.

— Хотел бы повторить, — американец излучал сексуальность и опасный искус змеиного соблазнения.

— Залезай, поблудим немного, — Лилия кивнула на сиденье рядом с собой.

— Deamn, я не один, — Джордж в искреннем огорчении развел руками.

Альентес озадаченно почесал висок и качнулся в сторону американца, бессознательно напоминая ему о своем существовании.

— Твой товарищ? — кокетливо спросила Лилия, закусывая локон в уголках губ. Она бегло оглядела фигуру незнакомого ей парня.

— Мой брат, двоюродный, оf course, — хохотнул Джордж, демонстрируя белоснежную улыбку хищника.

— Может, он присоединится к нашему танцу страсти?

— Would you mind? — обратился американец к спутнику.

— Я не собираюсь участвовать в вашем разврате, — твердо заявил Альентес.

— Такой молоденький, а такая ханжа, — Лилия скривила свой аккуратный ротик.

Джордж открыл дверь и с легкостью запрыгнул в машину на переднее, что естественно, сиденье.

— Его дурно воспитали, — проговорил он, навешиваясь над шеей девушки.

— Эй, парень, давай к нам, — Лилия махнула рукой, зазывая монаха, ее ничуть не смутило поведение Гленорвана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Альентес послушно опустился на заднее сидение. Он впервые в жизни наблюдал воочию, как соблазняют женщин, точнее, как мастерски делает это Джордж. Хотя, если разобраться, Лилию не сложно было совратить, ведь она сама жаждала паденья. Она как ночной мотылек летела на обжигающее пламя притворного душевного огня, источаемого Гленорваном. И не то, чтобы Альентесу не нравилось, нет, он всего лишь считал, что Джордж со стороны выглядит убого, пытаясь завлечь в свои сладкие сети недостойное его внимания существо.