Звездоплаватели - Георгий Мартынов

Люди думали, что поняли назначение каменной чаши как символ мира, как своеобразный способ выражать дружеские чувства. Ответы венериан казались им подтверждением этого. Люди Земли, они невольно наделяли венериан земным разумом и придавали их поступкам земной смысл. Их ошибке немало способствовала форма чаши, хорошо им знакомая. Не замечая, что путают форму с содержанием, они не смогли даже заподозрить истинного назначения каменного сосуда.

Венериане также ошиблись, и ошиблись по той же причине. Жители Венеры, они приписывали своим гостям привычные им самим понятия о предмете и, по-своему воспринимая их "ответы", решили, что люди поняли их и согласны удовлетворить просьбу, которая на самом деле осталась для людей совершенно неизвестной.

Но все это стало ясно только впоследствии. Теперь же как гости так и хозяева были вполне удовлетворены достигнутым успехом. И те и другие считали, что добились полного взаимопонимания в вопросе о каменной чаше.

Венериане жестами пригласили людей следовать за собой и вернулись в большой "зал" к вездеходу.

Баландин встретил их радостно. Долгое ожидание и тревога измучили его. Ведь он не знал, куда и зачем увели его товарищей, не знал, что с ними сделали. Увидев обоих живыми и невредимыми, он облегченно вздохнул.

Белопольский и Романов поспешили войти в машину. Они чувствовали, что кислород кончается. Дышать становилось трудно. Хотя и очищенный фильтрами противогазов от углекислого газа и формальдегида, воздух Венеры не годился для дыхания, - кислорода в нем было недостаточно.

Пятеро венериан окружили машину. Все остальные куда-то исчезли.

– Они ушли сразу, как только ушли вы, - сказал профессор. - Здесь все время никого не было.

Зарядить наспинные баллоны кислородом было делом нескольких минут. Венериане следили за всеми действиями людей и поминутно поворачивали головы друг к другу, словно делясь впечатлениями.

– Говорят они? - спросил Баландин.

– Нет, - ответил Белопольский, - только жестами.

Он рассказал о способе разговора и его результатах.

– Что они с нами сделают?

– Я уже сказал - перетащат к горам. Все наши старания объяснить, что нам нечем дышать, не увенчались успехом. Они нас не понимают.

– И вы примирились с этим?

Белопольский пожал плечами.

– Сейчас они собираются пойти к звездолету, - сказал он вместо ответа, - и проделать церемонию с чашей. Я надеюсь, что наши друзья догадаются, как надо поступить.

– Может быть, возможно отправить с ними записку?

– Именно об этом я и думаю. Надо попробовать.

Белопольский и Романов снова вышли из машины. Ее дверцу они оставили открытой, желая показать, что относятся к венерианам с полным доверием. Константин Евгеньевич подошел к одному из них и жестом пригласил его пройти в "комнату" со столам.

Венерианин понял и тотчас же пошел туда. Белопольский захватил с собой карандаш и блокнот.

Подойдя к столу, он нарисовал на листке тот же план, который два раза изображали венериане, - реку с плотиной, звездолет и озеро. Потом на другом листке написал короткое письмо Мельникову.

Венерианин с видимым интересом следил за его действиями. Потом осторожно потрогал рукой блокнот и карандаш.

Белопольский принялся объяснять, что записку надо доставить на звездолет. Несколько раз подряд он указывал на нее и на изображение корабля. Потом положил записку внутрь чаши.

Венерианин замер. Он смотрел на чашу, и Белопольскому показалось, что его поза выражает напряженное ожидание.

Чего он ждал?..

Так прошла минута.

Внезапно венерианин кинулся к чаше и, вытащив записку, бросил бумагу на стол. Этот жест мог означать презрение, негодование или просто отказ выполнить просьбу. Может быть, человек оскорбил его, положив посторонний предмет в священный сосуд? Как угадать, если на лицах венериан не отражалось никаких чувств? Если они всегда были совершенно неподвижны?

Но почему он не сразу вынул бумагу из чаши? Почему он чего-то ждал?..

Белопольский был убежден, что попытка не удалась. Венериане не доставят записку.

И вдруг странное существо взяло бумагу в руки. Другой рукой показало на рисунок и затем на чашу.

Неужели он все-таки согласен?

Белопольский кивнул головой и снова повторил свое объяснение. Венерианин в точности повторил все его жесты. Снова возникла надежда, что записка будет доставлена. Очевидно, ее нельзя было класть в чашу, и только.

Белопольский подумал, что как бы мало ни были похожи друг на друга разумные существа различных планет, они всегда могут найти способ обмена мыслями.

Венерианин еще раз показал на записку и на изображение корабля на рисунке. Это было уже вполне убедительно - он согласен.

Но кто доставит записку? Если "черепаха", то по пути к звездолету она неизбежно пройдет под водой. Как оградить письмо от ее воздействия? Стеклянная бутылка могла разбиться.

Белопольский не колебался. Он вынул из кармана золотой хронометр. Это был подарок его учителя - знаменитого русского астронома, - и Константин Евгеньевич никогда не расставался с дорогой ему вещью. Но выбора не было: приходилось рискнуть часами. Он сложил бумажку и положил ее под двойную заднюю крышку. Часы закрывались плотно, и вода не могла проникнуть в них. Потом он протянул хронометр венерианину.

Но тот не взял. Он смотрел на часы и, казалось, боялся до них дотронуться. В чем дело?

Белопольский вспомнил, что венериане обладают тонким слухом. Не беспокоит ли его тиканье часов? Скорее всего так. Но как остановить их? Даже находясь в плену, Белопольский утром завел пружину.

И снова он ни минуты не колебался. Открыв заднюю крышку, он пальцем надавил на маятник. Рубиновый молоточек сломался - часы остановились.

На это раз венерианин взял непонятный ему предмет. При этом он в третий раз указал на изображение звездолета.

Белопольский облегченно вздохнул. Записка будет доставлена, на корабле узнают, что с ними случилось и где они находятся. Остальное будет зависеть от Мельникова. Белопольский был уверен, что его заместитель окажется на высоте положения.

Они вернулись к машине.

Часы остались лежать на столе. Там же Белопольский оставил карандаш и блокнот. Он видел, что эти предметы очень заинтересовали венерианина.

Романов встретил его новостью.

– Они просят показать им наш вездеход в движении, - сказал он.

– Что ж! - ответил Белопольский. - Это вполне понятно. Исполните их желание. Комната достаточно велика, и машина может сделать круг. Только не вздумайте зажигать прожектор.

Романов сел за рули управления. Белопольский остался с венерианами и жестом объяснил им, что надо отойти к стене. Они послушно выполнили его указание. Язык жестов пока что с успехом заменял слова. Это происходило потому, что основные жесты существ, наделенных разумом и руками, не могут сильно отличаться. Они не выдуманы, а подсказаны природой.

Вездеход двинулся вперед. На бревенчатом полу его гусеницы подняли невероятный грохот.

Венериане схватились руками за нижнюю часть головы, возле самой шеи. Очевидно, именно там помещались их органы слуха, судя по всему очень чувствительные.

Все пятеро повернулись лицами к стене.

Белопольский понял, что означает это движение. Он бросился к машине.

– Остановитесь! - крикнул он Романову.

Вездеход замер на месте. Грохот прекратился.

– Они не могут вынести такого шума, - пояснил Константин Евгеньевич, - у них чувствительные уши.

Венериане снова подошли к машине. Казалось, что они осматривают ее еще более внимательно, чем раньше.

Один из них направился к выходу из "комнаты". Четверо оставшихся "попросили" Белопольского войти в машину. Он повиновался, недоумевая.

Что случилось? Куда ушел венерианин?

Каждая перемена в поведении венериан невольно вызывала тревогу. Люди все время находились на грани жизни и смерти. Понимая, как они думали, жесты своих тюремщиков, они совершенно не понимали их психологии и образа мыслей. Угадать их намерения в каждом отдельном случае было невозможно. Как внешний облик "людей" Венеры отличался от людей Земли, так и их поступки должны были отличаться от поступков людей. Все было неизвестно: нравы, обычаи, восприятие окружающего, самый способ мышления, все было таинственно.

Минут через десять венерианин вернулся. С ним было десять "черепах". Подняв машину, они понесли ее к выходу. Пятеро венериан остались в "доме", и трое людей почувствовали еще большую тревогу. Присутствие хотя и непохожих на них, но несомненно высокоразумных существ действовало успокаивающе. С "черепахами" у людей не было ничего общего. Как-то невольно звездоплавателям казалось, что, находясь рядом с венерианами, они в безопасности. Это убеждение объяснялось тем уважением, которое человек привык показывать разуму, в какой бы форме он ни проявлялся. От разума естественно ожидать "человечности".