Собор (сборник) - Яцек Дукай

― Да это все какая-то долбаная научная фантастика! ― заявил Гость.

― Уже не фантастика, уже не фантастика, ― буркнул в ответ Большой.

― Успокойтесь… — шепнула Девка.

В канун заявленного выезда на Транзитную Станцию, когда тебя уже никто и ничему не учил, а у тебя самого не было никакой охоты узнавать что-либо нового, вопреки собственным привычкам, ты подслушивал разговор, ведущийся в одной из комнат, двумя этажами выше. Несмотря на закрытые двери твоей камеры, толстенные стены Школы и чуть ли не герметичное разделение на отдельные разделы ― твой невозможный, ангельский слух безошибочно вел тебя по коридорам и лестницам здания, по его трубам и вентиляционным шахтам, посреди грозового грохота всех звуков, бьющих отовсюду голосов и отзвуков, посреди чужих разумов и тел ― вплоть до места, где велась дискуссия, в которой прозвучало и твое имя. Они в это не поверят, заявят, что все выдумываешь ― точно так же, как дали вердикт после твоего признания о музыке их мыслей: да это просто невозможно, чтобы ты ее слышал ― так что теперь ты даже не станешь их убеждать. Снабжение тебя подобного рода нечеловеческим слухом являлось интегральной частью их плана, они это сделали ― а вот теперь не верят в могущество своего же собственного дара. Они не знают, что породили, и знать не хотят. Что же, их дело. Ты слышишь.

Гость: ― Мне казалось, будто это исследовательское учреждение, что… Ну, не знаю, во всяком случае, я ожидал не этого.

Большой: ― Разве вы не получали документы? У вас ведь имеется доступ. Нужно было прочесть, и тогда бы вас все это не застало врасплох.

Гость: ― Да что вы ко мне с этими документами…! Я как раз и не хотел ничего читать, хотел увидеть своими глазами, именно для этого президент меня и послал; а читать всякие военные выкрутасы я мог бы и в Вашингтоне; я и так в них тону, сюда же приехал, чтобы лично проверить, на что идут миллиарды.

Большой: ― Ну вот и проверили.

Гость: ― Господи боже мой, Иисусе Христе… ― (глубокий вздох) ― Здесь можно курить?

Большой: ― А что у вас? С никотином? Нет, нехорошо.

Гость: ― Мне хотелось бы знать, кто вообще так все гениально задумал? А? Имеется кто-то такой, или он уже успел потерять свое имя в магическом кругу бумагооборота в Пентагоне, а? Мистер полковник?

Большой: ― Проект был подписан всеми тремя очередными президентами, так что просил бы без угроз.

Гость: ― А чего это вы такой крутой? Вроде бы полковник, а выступаете так, как… ну, начальник штаба. Это же какую, вроде бы, власть дает вам этот пост ― директор Школы ― что вы позволяете себе так высказываться?

Большой: ― Спокойней, спокойней… Вы же знаете: все эти чины ― все это временно. Девяносто процентов персонала Школы в армии числятся только номинально, так что прошу не ожидать, что все станут салютовать по уставу и с энтузиазмом стучать каблуками. Требуемые нами квалификации в Вест Пойнте не получают.

Гость: ― Чем дольше я вас слушаю, тем более туманным все это становится, мистер… ведь на самом деле вы не полковник, так?

Большой: ― Иникс. Д'Афферто Иникс.

Гость: ― И что это, черт подери, за имечко? Почему вы не носите идентификационные карточки?

Девка: ― Поначалу они были. Но поступило распоряжение применять фальшивые имена, так что сделался, простите, небольшой бардак.

Гость: ― А вы сами…?

Девка: ― Капитан Фелисия Алонсо.

Гость: ― Это настоящее имя или тоже фальшивка?

Девка: ― Настоящее. Того распоряжения никто уже не выполняет. Люди собственные имена забывали, они не приспособлены ко всей этой конспирации.

Гость: ― Я и сам теряюсь. На кой черт такое распоряжение?

Большой: ― Видите ли, у нас здесь работают, и на ставках и по заказу, масса международных знаменитостей. Все они в гипнотическом безвременье, так что мы их даже к присяге не приводим, потому что они так ни черта не запоминают, так что не в состоянии выдать никаких тайн ― но ведь кто-нибудь снаружи может и сориентироваться. Мы дублируем им проводимое у нас время. Я, к примеру, уже пять лет лежу в заморозке в подземельях Луны IV, в рамках эксперимента Eternity — может слышали? А большинство работающих в Школе на ставке ― это просто зомби. С теми же, кто работает у нас по краткосрочным проектам, мы поступаем иначе: они участвуют в какой-нибудь научной конференции на другом конце света, где-то так вот.

Гость: ― Но зачем это все?

Большой: ― А вы как думаете? Ради сохранения тайны. Вы же видели тот плакат в кабинете? «Вселенная будет принадлежать нам!» Быстрее ― больше ― лучше. Чтобы США первыми открыли посольство в Магеллановом Облаке. Официальная эгзегеза именно такая. Атмосферу понимаете?

Гость: ― А у вас имеются какие-то претензии…?

Большой: ― Боже упаси, откуда! Лично я ― ослепленный энтузиаст! Это меня здесь удерживает всеми силами. Это мое имя под каждым приказом. Д'Афферто Иникс. Д'Афферто Иникс. В последнее время я просто обожаю читать протоколы Нюрнбергского процесса. Учимся на чужих ошибках.

Гость: ― Это шутка?

Девка: ― Шутка, шутка.

Гость: ― У вас специфическое чувство юмора…

Большой: ― Правда? ― (через какое-то время) ― А знаете, давайте-ка вашу сигарету.

Молчание.

Гость: ― Иникс, Иникс… а откуда вы, собственно, родом?

Большой: ― Знаете, это смешно: я даже и не гражданин Соединенных Штатов. Лицо без государства, синий паспорт ООН.

Гость: ― Ага, так вы один из этих…

Большой: ― Именно. Из тех. Из первого помета.

Гость: ― А не будет ли с моей стороны невежливым спросить про ваш Атрибут?

Большой: ― А вы как считаете? ― (через какое-то время) ― Ну ладно. Я Везунчик.

Гость: ― Хм, а ведь кто-то размышлял логично, ну как может не удаться предприятие, руководимое Везунчиком.

Большой: ― Ну, все очень просто: если, благодаря этому, Везунчик спасет свою шкуру.

Девка: ― По-моему, мы несколько отошли от темы.

Большой: ― А какая у нас тема?

Гость: ― Так вот, честно говоря, лично я считаю все то, что вы здесь делаете, совершенно аморальным, и я вовсе бы не удивился, мистер Иникс, если бы все это и вправду закончилось Нюрнбергским процессом. Вы уж извините, но на мой взгляд вы все просто преступники.