Знаменитые мудрецы - Юрий Пернатьев

Родился Сёрен Аби Кьеркегор 5 мая 1813 г. в Копенгагене. Он был седьмым и последним ребенком в семье состоятельного торговца Микаэля Кьеркегора, который жил на доходы от своего солидного капитала. Даже когда в Дании произошел финансовый кризис, это никак не отразилось на делах главы семейства, хранившего деньги в устойчивых акциях.

Воспитание юного Сёрена находилось под жестким контролем отца, человека мрачного, сурового, отличавшегося религиозным фанатизмом. В шесть лет Сёрен пошел учиться в школу, где хилому болезненному мальчику, к тому же с искривленным позвоночником, на первых порах пришлось нелегко. Правда, очень скоро он научился давать словесную отповедь насмешникам и обидчикам, за что получил от отца прозвище Вилка.

Окончив школу, 17-летний Сёрен по настоянию отца поступил на теологический факультет Копенгагенского университета. По правилам этого учебного заведения, его, как студента, должны были сразу же зачислить и в королевскую лейб-гвардию, но состояние здоровья юноши так и не позволило послужить королю в качестве офицера. Да и теология не очень-то интересовала студента. Возможно, потому он и проучился в университете целых десять лет, так и не сумев пробудить в себе «искру вдохновения» к теологии.

Нрав этого «вечного студента» совершенно не соответствовал его суровому воспитанию и будущей профессии. Сёрен вел довольно беспорядочный, разгульный образ жизни, более свойственный молодежной богеме, чем теологу. Попойки в ресторанах сменялись посещениями оперного театра, дружеские вечеринки чередовались с бесплодным ничегонеделанием. Но, видимо, отец все же надеялся, что беспутный сын-повеса все-таки образумится и примется наконец за серьезное дело, потому и оплачивал все его долги.

И перемена действительно произошла. После непродолжительного периода депрессии Сёрена вдруг посетило настоящее любовное вдохновение. Объектом его внимания стала 14-летняя Регина Ольсен, с которой 24-летний Кьеркегор познакомился в мае 1837 г. Как ни странно, они были по характеру совершенными антиподами: Регина – жизнерадостная, непосредственная оптимистка; Сёрен – нервно-ироничный, претенциозный и самовлюбленный. Однако крайности, хотя и редко, но сходятся: молодые люди испытали подлинное влечение друг к другу. Как писал Кьеркегор в дневнике: «Я пережил в самом себе за полтора года больше поэзии, чем во всех романах, вместе взятых». Увы, это была первая и последняя любовь философа. Через три года после знакомства Сёрен и Регина наконец объявили о своей помолвке. Но спустя день после обручения жених уже сожалел об этом, а еще через год Регина получила обратно обручальное кольцо с прощальным письмом, в котором была и такая фраза: «Прости человека, который если и способен на что-нибудь, не способен, однако, сделать девушку счастливой». С какой стороны ни смотреть на этот шаг Кьеркегора, он должен выглядеть в глазах обывателя странным. Исследователи жизни мыслителя высказали множество гипотез и домыслов, вплоть до того, что он был импотентом или (по другой версии) принес любовь в жертву, как библейский Авраам своего единственного сына. Объяснение самого Кьеркегора, пожалуй, самое искреннее и точное: «Если бы я женился на Регине, я никогда не стал бы самим собой».

Несмотря на разрыв, Кьеркегор до конца жизни сохранил любовь к женщине, так и не ставшей ему женой. Он встречался с ней и позже, писал письма, посвящал свои философские труды. А когда Регина спустя шесть лет вышла замуж, Кьеркегор записал в «Дневнике»: «Она вышла замуж. Когда я прочел об этом в газете, меня словно хватил удар». Сама же Регина, в замужестве Шлегель, пережила своего первого возлюбленного почти на полвека. «Он пожертвовал мною во имя Бога», – написала она перед смертью.

Разлука с Региной произошла незадолго до того, как Кьеркегор защитил магистерскую диссертацию «О понятии иронии с особым вниманием к Сократу» (впоследствии он назвал себя «магистром иронии»). Уже в этом, первом его серьезном труде обнаружилось глубокое знание диалогов Платона, философии Гегеля, европейских антигегельянцев.

В 1838 г. умер отец Кьеркегора. Еще раньше Сёрен лишился матери, сестры и двух братьев. По наследству он получил крупную сумму денег, размещенную в ценных бумагах. Это позволило начинающему философу жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Он поселился в просторном доме, нанял слугу и секретаря. Отныне и до конца своих дней Кьеркегор жил настоящим отшельником, для которого существовала одна страсть – писательство. «Я живу, – отмечал философ в «Дневнике», – как в осаде, не желая никого видеть и постоянно опасаясь нашествия противника, то есть какого-нибудь визита, и не желая выходить». Правда, Кьеркегор все же изредка выходил из своего добровольного заточения, медленно прогуливался по улицам Копенгагена в широкополом цилиндре, с зонтом в руках и неизменной сигарой. Вернувшись в свою «крепость», он принимался за работу. За исключением нескольких месяцев преподавания латинского языка и кратковременных занятий в пасторской семинарии, Кьеркегор никогда не занимал какой-либо должности. Зато работоспособностью он отличался поразительной: писал днем и ночью, при свечах до рассвета, ценя больше всего на свете «тишину духовного часа», когда никакой человеческий голос не нарушает «бесконечность раздумья и мыслей».

Через четыре года после «самозаточения» увидел свет крупнейший труд философа – двухтомная этико-эстетическая работа «Либо – либо». А в последующие 12 лет (вплоть до смерти) были напечатаны 15 томов Собрания сочинений, куда вошли этические, эстетические, философские и религиозные сочинения, составившие основу мировоззрения Кьеркегора.

Работа «Либо – либо», опубликованная под псевдонимом Виктор Эремита, имела большой успех у читательской публики: в 1849 г. даже вышло второе издание. Кьеркегор стал копенгагенской знаменитостью, ибо ни для кого не было секретом, кто скрывался под псевдонимом автора этой книги, как и других книг, тоже изданных под разными псевдонимами. Однако вскоре слава Сёрена начала приобретать скандальный оттенок. Произошло это после опубликования его литературных произведений «Повторение», «Дневник обольстителя» и «Виновен? Не виновен», в которых описывались отношения Кьеркегора с Региной Ольсен, приведшие к разрыву влюбленных. Эти признания вызвали небывалое возмущение датских обывателей, а местную прессу «украсили» язвительные карикатуры на Кьеркегора, который вдруг стал предметом насмешек и издевательств. На улицах его появление сопровождалось бранью прохожих и толпами мальчишек, которые с возгласами «либо – либо» дразнили опрометчивого автора и бросали в него камни. Все это еще более усилило в Кьеркегоре чувство одиночества и горечи: «Если Копенгаген вообще когда-нибудь был единого мнения о ком-нибудь, то я должен сказать, что он единодушен обо мне: я – тунеядец, праздношатающийся бездельник, легковесная птичка… Для целого слоя населения я действительно существую как полупомешанный».