Тени Пост-Петербурга - Андрей Дьяков

– Найтмар... – буркнул парень и вдруг стремительно покраснел. – То есть, Юра.

– Найтма-ар... – непроизвольно повторил Таран, прилагая титанические усилия, чтобы сохранить серьезное выражение лица. – Это с английского «кошмар» что ли?

Веснушка кивнул, пунцовея на глазах. Оттопыренные уши заалели. Не ровен час воспламенятся... Прозвище, что ни говори, молодчик подобрал амбициозное. Даром что сталкерские обычаи предписывали получать клички из чужих уст...

– Итак, Шугай, это Юра, командир отряда Торгового города, гроза подземки и избавитель угнетенных. – Наемник не смог удержаться от иронии. – А теперь объясни-ка нам, бестолковым, какая собака тебя укусила? Что за претензии у Альянса к своим ближайшим соседям?

Здоровяк, сохраняя невозмутимую мину, пожал плечами. Спрятав глаза, нехотя пробасил:

– Да, в общем-то, никаких претензий. В Альянсе комендантский час, а тут забутовка раскупоренная... Тревогу объявили, гарнизон на ушах... Прорыв периметра, шутка ли? Думали, Веган подкапывается, или морячки с газом шалят. Кто ж знал, что это ваш Юра... кошмарит...

Веснушка дернулся, но поддевку благоразумно пропустил мимо ушей. Зато остальные заулыбались, с обеих сторон послышались редкие смешки. Обстановка разрядилась сама собой.

– Весело, да? – продолжил Таран, когда шум поутих. – Чуть не перебили друг друга, а теперь шутки шутим... Чудесно!

Улыбка внезапно слетела с его лица. Колючий взгляд скользил по притихшим разведчикам. Неловко переминаясь с ноги на ногу, бойцы молчали. Никто не решался прервать матерого сталкера. В загустевшем от напряжения воздухе хлесткий голос пробирал до костей.

– Давай, грохни его! У вас же комендантский час! Ну?

Шугай молчал. Не поднимая глаз, подобрал с пола нож, сунул в чехол.

– Более важных занятий-то, поди, не осталось? Ни бандитов, ни зверья... Благодать! Жили столько лет рука об руку, горя не знали! Торговлю выстраивали. Отношения. Но стоило заезжим чудакам предъяву кинуть, и все! Кончилась дипломатия! Подозреваете всех и каждого, границы позакрывали, а теперь и глотки друг другу рвать готовы? Что это? Страх за собственные шкуры или нежелание разуть глаза? Какая, к чертям собачьим, ядерная бомба? Что за ересь?! Откуда ей взяться в метро?! Разве что Альянс на своих свинофермах вырастит! – Наемник осуждающе покосился на Шугая, повернулся к Веснушке: – Или ваши барыги через интернет закажут. Хотя, ты и слова-то такого, поди, не слышал...

Таран устало махнул рукой и побрел вглубь цеха, оставив бойцов разбираться с взаимными обвинениями. Главное было сделано – крови удалось избежать. А об остальном договорятся. Чай, не беспредельщики. Сталкеры, как-никак...

Веснушка смотрел вслед растворившейся во тьме фигуре. Из головы никак не шли слова ветерана. Жесткие, но, по сути, правильные. Мимолетное знакомство с этим нелюдимым наемником просто не могло оставить равнодушным. Непреложные истины, доселе не вызывавшие сомнений, предстали в новом свете. Как там он сказал? «Веснушка»? Значит, тому и быть... Парень еще не знал, что спустя какую-то пару лет при упоминании смешного прозвища, полученного с легкой руки Тарана, старожилы будут уважительно кивать головами, отдавая должное одному из самых успешных сталкеров Торгового города.

Идиллическая картина: все тот же дощатый стол, пыльный шкаф, та же замусоленная кружка с ароматным натуральным чаем. Даже Терентьев все тот же – невыспавшийся, с отекшими веками и красными глазами. Дежа вю? Или прихоть судьбы, вынуждающей слепо ходить по кругу?

– Значит, не Веган... – Тертый задумчиво поковырял в ухе.

– Нет. Я поначалу тоже думал, чем черт не шутит... Но «зеленые» ни при чем.

– Тогда что? Самоподрыв? Неосторожное обращение с оружием? Других версий нет...

Подняв глаза, начальник Сенной перехватил пристальный взгляд Тарана.

– Или есть?

В удушливой тишине еле слышно дребезжала закопченная лампочка под потолком. Мерцающий тусклый свет действовал угнетающе.

– Как думаешь, откуда электричество?

– То есть? – удивился Терентьев. – Мазуты провели.

– А у них откуда? Только не говори про дизели. Нет под «Техноложкой» хранилищ с солярой, можешь мне поверить.

Виктор стушевался, с грохотом отставил кружку в сторону, расплескав чай по столу.

– Послушай, если ты об этих байках про мифическое убежище, то...

– Тебе что-то известно? – оборвал наемник.

– «Объект 30». Громов мне давно с этой чушью по ушам ездил. Последнее время только и делал, что справки наводил везде, где только можно. Не исключено, что и заразу подцепил, потому что нос свой любопытный всюду совал. Царствие ему небесное... Погорел наш Пантелей.

– Дай-ка угадаю. Черный Санитар? – встрепенулся Таран.

Терентьев кивнул. Покопавшись в ворохе бумаг на столе, со

злостью отпихнул всю кипу. Наемник на лету подхватил соскользнувший со стола листок. По иронии судьбы, это была сводка из лазарета о внеплановом поголовном осмотре жителей Сенной. В глаза бросилась криво нацарапанная фраза: «...Инфекционных больных не зарегистрировано...»

– Тогда все сходится. Этот бугай с огнеметом и Кантемирова приговорил, военного медика с Площади Ленина. Тот тоже секретным убежищем грезил.

– Думаешь, чума – прикрытие? Выдумка для сохранения тайны? – Начальник Сенной нахмурился. Глубокие морщины прорезали лоб. – Если предположить, что убежище действительно существует, то история с взрывом принимает новый оборот.

– Поясни.

– Ну, допустим на секунду, что «Объект 30» и правда где-то там, внизу, – оживился Тертый, указывая пальцем в пол. – Живут себе, не тужат, электричеством втихую приторговывают. Мутанты им до одного места, пока мы тут, в подземке, копошимся. Теперь представь, что все организованной толпой переселяются на Мощный. Периметр остается без охраны, и зверье с поверхности прет к убежищу. Дело – швах... Как помешать исходу на Мощный?

– Чушь!

– Отчего же? Нет острова – нет проблемы. Очень даже складная версия вырисовывается.

– Не уверен. Это какими же отморозками надо быть, чтобы...

– Чтобы что? Выжить? – Виктор подался вперед. – Забыл, что вокруг творится? Могу напомнить. Каждый день люди мрут. Пачками! И, заметь, большинство – не от голода, радиации или зубов мутантов, а от банальной поножовщины! Человеческая жизнь нынче стоит меньше, чем... эта кружка чая!

– Логичней им самим на остров переехать.

– В статусе беженцев? Из князей в грязи? Не смеши меня! От добра добра не ищут.

Таран молчал, призадумавшись над словами приятеля. Нарисованная Тертым картина как-то не укладывалась в голове. Хотя, если уж и искать террористов в Питере, то только в этом мифическом «Эдеме»... И если Кантемиров не наврал с три короба, единственной ниточкой, способной привести к разгадке, сам того не желая, стал...

– Глеб. – Сталкер и не заметил, что произнес имя вслух.

– Что «Глеб»?

– Как давно он ушел?

– С утра еще. Я его с караваном отправил. До Московской.

Отодвинув стул, наемник засобирался в путь. Приметив в углу «калаш», закинул на плечо.

– Ствол возьму, если не против. Запиши на мой счет.

– Постой! Ты куда это лыжи навострил?

– В убежище. Если оно существует в природе, я его найду. А Санитара этого допросить бы не мешало. Если появится...

– Да понятно все. Задержим и потолкуем с пристрастием. Пора уже разузнать, что за фрукт.

Наемник исчез за дверью, оставив Тертого наедине с догадками, одна невероятней другой. Однако как следует обмозговать новости не удалось. Минут через пять с робким стуком на пороге показался худощавый мужчина средних лет с гроссбухом в руках – помощник Терентьева, взятый на место Пантелея Громова. На службе – всего ничего, но уже усвоил накрепко, что тревожить грозного начальника во время приема посетителей – себе дороже. А потому прилежно дождался своей очереди, да еще и время дал, мысли причесать.

– Виктор Савельевич, мазуты звонили. Интересовались, почему обоз опаздывает.

– А он опаздывает?

– Поломка... – пожал плечами новоиспеченный администратор. – Только сейчас тронулись.

– Твою ж налево! Так он все это время на станции стоял? Найди Тарана срочно! Скажи, что Глеб...

– Ушел уже.

– Обоз или Таран?

– Так оба, похоже, ушли. Да не волнуйтесь, Виктор Савельевич! Никуда сталкер не денется! Обоз всяк быстрее идет. До «Техноложки» нагонит.

В этот раз забытье все не наступало. Мышцы свело страшной судорогой, да так, что даже вдохнуть не получалось. Вместо крика из горла вырывалось тихое, на грани слышимости, сипение. Перед взглядом маячил кусок рельса, еле различимый в сгустившемся мраке, – фонарь разбился при падении. Но вот на тусклой металлической поверхности заиграл свет далекого прожектора. Стук колес на стыках и неторопливое тарахтенье движка безошибочно указывали на приближение мотодрезины.