Седьмое чувство - Майя Зинченко

– Нет-нет, называй меня так же, как и раньше. – Гном усмехнулся. – Я не собираюсь расставаться со своей личностью и приносить ее в жертву прошлому. Я вспомнил все только потому, что пришло время. Для каждого события существует свой срок.

– Если ты был Повелителем Ужаса… – Рихтер сделал глубокий вдох, стараясь не поддаваться панике, – то это объясняет, почему тебя так поразила та картина…

– Точно! Ты верно подметил. То, что произошло сейчас, ерунда по сравнению с тем, что я чувствовал тогда… – Гном покачал головой. – Я три года был одержим мечтой о встрече с ней, – его глаза затуманились, – и когда я, наконец, получил возможность увидеть ее, – голос Дария дрогнул, – ее убили прямо на моих глазах. Закололи на алтаре.

– Кто посмел сделать такое?! – воскликнул Мартин.

– Ее же помощники. Нет, это не было убийством. Я знаю. Монахи действовали по ее приказу, потому что она не захотела со мной встречаться. Она знала, что одержимый, я буду преследовать ее везде, от меня невозможно было скрыться… – Он обхватил голову руками и горестно застонал. – Но почему?.. Почему?.. Ответ на этот вопрос витает рядом со мной, касается меня, но я никак не могу его поймать.

– Предсказательница умела читать будущее, – напомнил Рихтер. – Может быть, она не хотела тебя видеть поэтому? Кто знает, какие беды повлекла бы за собой ваша встреча.

– А как же я? – спросил Дарий. – Мои чувства не принимались в расчет? Я слишком сильно этого желал, чтобы это свершилось. Эх… – Он тяжело вздохнул.

Некромант дружески опустил руку на его плечо, пытаясь поддержать.

– Ты должен быть сильным. Это очень трудно, я верю, но ведь ты еще не знаешь всей правды.

– Это ведь даже не любовь, – сказал гном. – Это нечто большее, для определения которого в языке так мало слов, и все они не отражают и малой доли правды. Знаете, к чему это привело?

– Повелитель умер в тот же день, что и Предсказательница, – тихо сказал Рихтер.

– Да, – с горькой усмешкой подтвердил Дарий, – в тот же день и час. Она была рядом – такая прекрасная, теплая, словно просто спала… Она была рядом, но не со мной. Я поклялся, что буду искать ее даже в загробном мире, и приказал монахам заколоть меня так же, как они закололи ее. Я умер от того же ножа и чувствовал радость, умирая. Потому что знал, что разделяю ее судьбу хотя бы в смерти. Мое душевное горе было настолько велико, что я совсем не почувствовал боли. Это горе от потери до сих пор мучает меня. Его темный осадок… Что было после этого, я не помню. Видимо, все мои беды оттого, что я клятвопреступник: должно быть, я не нашел ее в мире теней. Но мы должны заплатить за каждую ошибку. Матайяс… – гном кивнул в сторону мыши, – был другом Повелителя Ужаса, хоть и не помнит этого. Вот почему между нами существует эта связь. В мире снов душам найти друг друга легче. Вы мне верите?– спросил он друзей.

– Дарий, твоя история достаточно фантастична, чтобы в нее поверить, – с жаром сказал Мартин. – Я всегда подозревал, что наш мир устроен намного сложнее, чем это хотят представить.

– Где я был все эти две тысячи лет между рождениями, я не помню. После смерти у меня какой-то провал в памяти, – озадаченно сказал Дарий.

– Ничего удивительного, – успокоил его некромант. – Это совершенно нормально.

– Мое следующее воспоминание – блестящий витраж в каком-то окне, – сказал гном. – Сквозь него проходят солнечные лучи, а на полу видны разноцветные солнечные зайчики. У меня в руке башмак, и я пытаюсь им поймать солнечный луч.

– Тебе, наверное, было очень мало лет, – с улыбкой предположил Мартин.

– Да, я едва научился ходить, – согласился Дарий. – Вся моя нынешняя жизнь теперь кажется такой жалкой по сравнению с тем, что я узнал… Она одно из звеньев в длинной цепи перерождений, которая берет свое начало у самого истока творения. Несмотря на то, что моя душа принимала различный облик, я всегда искал ее, свою Предсказательницу. Я уверен, что она тоже не раз рождалась, но за столько лет мы так ни разу и не встретились. Я искал ее, свою вторую душу, как ищет каждый в этом мире.

– Выходит, что мы тоже рождены не в первый раз? – с тревогой спросил некромант.

– Нет, и ты, и Мартин здесь впервые. А я – нет. Почему? Я был с самого начала… Затворник не сумасшедший. Его слепые глаза смотрят вглубь, он постигает суть происходящего. Я действительно вспомнил правду, как он и обещал. Это очень страшно – знать правду, даже если знаешь ее не всю.

– В таком случае все, что он говорил, должно исполниться? И ты сменишь Создателя? – Рихтер покачал головой. – Я даже не знаю, что и думать. Ты – Избранник?

– Не знаю, – признался Дарий. – Но я надеюсь, что в этом Затворник ошибается. Откуда ему это знать? Дела богов не касаются людей.

– Что-то я вас совсем не понимаю, – сказал Мартин. – О чем идет речь? Какой Избранник?

– Я тебе потом объясню, – отмахнулся Рихтер. – Когда будет свободное время. Дарий, кроме необыкновенных воспоминаний ты чувствуешь что-нибудь еще? – Он выразительно посмотрел на гнома. – Необычное?

– Я понял, к чему ты клонишь. Будь я Избранником, и способности у меня должны быть как минимум божественные. – Гном задумался. – Знать бы еще, как их определить. Руки, ноги, голова – все обычно, все как раньше. Я не могу усилием воли двигать предметы или перемещаться с места на место. Однако… Не знаю отчего, но теперь я стал видеть вещи и людей такими, какие они есть, а не какими кажутся. – В его глазах снова промелькнула тень вечности.

Рихтер помимо воли отвернулся.

– Что с тобой? – спросил его Дарий.

– Ты стал другим, – нехотя ответил некромант, отводя взгляд. – Ты выглядишь, как Дарий, говоришь, как Дарий, но ты не он… Кто ты, незнакомец?

– Я – Дарий. Тебе показалось. И мне нужно очень многое обдумать. Пожалуйста, оставьте меня ненадолго одного.

– Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? Ты еще очень слаб.

– Я уверен.

– Я буду рядом, – сказал некромант, постаравшись, чтобы его голос звучал бодро, – на всякий случай.

Они осторожно прикрыли дверь спальни и оставили гнома одного. Краем уха Дарий уловил радостные крики, донесшиеся из глубины дома. Это домочадцы Виктора узнали о его возвращении. Действительно, как будто бы он долго путешествовал по чужим краям и теперь снова вернулся в родной дом – в собственное тело.

Дарий закрыл глаза. Все, что ему сейчас было нужно, – это сосредоточиться, собраться с мыслями. Сквозь закрытые веки он различал очертания окружающих его предметов. Да, нужно согласиться с Рихтером: он вернулся другим. И дело даже не в новоприобретенном знании, не в его памяти о прошлых жизнях. В нем проснулось до сих пор дремавшее нечто. Оно всегда было с ним, начиная с самого первого рождения. Он ясно видел линии судьбы, переплетенные между собой в сложную паутину причин и следствий. Линии соединяли его с друзьями. Светло-голубая тянулась от Мартина, а черная от Рихтера. Теперь Дарий мог постигнуть, насколько сложно устроен мир. Он более хрупок, чем тончайшее стекло или стебель цветка. Человеку никогда не разгадать законов его устройства, и только это хранит Вселенную от разрушения. Магия, религия, наука, все, чем так гордятся люди, – всего лишь малая толика многочисленных бледных теней, отбрасываемых мирозданием. Кажется, что мощь, мира настолько велика и несокрушима, что нет ничего, способного ее поколебать. Но мир можно разрушить, и Дарий чувствовал, что у него хватит силы это сделать. Пока еще он не знал как, но это было лишь делом времени. Это знание пугало его сильнее всего. Получалось, что он перестал себе принадлежать.