Сумерки - Стефани Майер

Как только они открылись снова, я выскочила, оставив за собой шлейф недовольных перешептываний. Притормозила у поста охраны возле выдачи багажа, а потом рванулась вперед с удвоенной скоростью, завидев вдали выход на улицу. У меня не было возможности оглянуться и проверить, не следует ли Джаспер за мной.

Если он уже идет по моему запаху, в моем распоряжении несколько секунд. Я выскочила из автоматических дверей, на ходу чуть не врезавшись в стекло, так как они слишком медленно разъезжались в стороны.

У запруженного людьми тротуара я не заметила ни одного такси. У меня совсем не было времени. Элис и Джаспер, наверное, уже поняли, что я сбежала, или вот-вот поймут это. Не пройдет и секунды, как они найдут меня.

Автобус до Хайятт-отеля в нескольких шагах от меня уже закрывал двери.

— Подождите! — закричала я и побежала к нему, размахивая руками и сигналя водителю.

— Это автобус до отеля Хайятт, — в замешательстве произнес водитель, открывая дверь.

— Отлично, — ответила я, запыхавшись. — Именно туда мне и нужно.

Я взбежала вверх по ступенькам.

Он смерил меня косым взглядом — отсутствие багажа от него не укрылось — и пожал плечами. Очевидно, ему было все равно.

Большая часть мест пустовала. Я села подальше от людей и смотрела, как уходит из виду здание аэропорта. Я не могла не представлять себе, как у края тротуара стоит Эдвард, потерявший мой след. Еще рано плакать, говорила я себе. Еще так далеко ехать.

Везение шло за мной по пятам. Перед отелем Хайятт какая-то пара с усталым видом вытаскивала из такси последний чемодан. Я выпрыгнула из автобуса и побежала к машине, скользнула на заднее сиденье. Усталая пара и водитель автобуса проводили меня недоуменными взглядами.

Я дала таксисту адрес маминого дома.

— Мне надо попасть туда как можно скорее.

— Да это же Скоттсдейл, — пожаловался он.

Я быстро протянула ему четыре «двадцатки».

— Этого достаточно?

— Конечно, детка, без проблем.

Я откинулась на спинку сиденья и обхватила себя руками. За окном мелькал знакомый город, но мне было не до него. Я изо всех сил боролась за самоконтроль. Нельзя было дать себе расклеиться сейчас, когда план успешно удался. Не было смысла допускать в душу страх или тревогу. Мой путь определен. Все, что мне остается — это следовать ему.

Поэтому, вместо того, чтобы предаваться отчаянию, я закрыла глаза и устроила себе свидание с Эдвардом. Я представила себе, как встречаю его в аэропорту. Вот я стою на цыпочках, чтобы скорее увидеть его лицо. Вот он стремительно, с непостижимой грацией пробирается сквозь разделяющую нас толпу. И когда между нами остается лишь несколько шагов, я не выдерживаю и импульсивно бросаюсь ему навстречу, чтобы через секунду оказаться в его мраморных объятиях — наконец-то, в полной безопасности.

Интересно, куда бы мы поехали? Куда-нибудь на север, чтобы ему не нужно было прятаться днем. Или в какой-нибудь дальний безлюдный уголок, чтобы снова лежать вдвоем на солнцепеке. Я вообразила его на песчаном пляже, где его кожа сверкала бы так же ярко, как морская вода. Неважно, сколько времени нам пришлось бы прятаться. Даже безвылазно торчать вдвоем в комнате отеля было бы раем. Мне хотелось задать ему столько вопросов! Я говорила бы с ним целую вечность, без сна и отдыха, не отрываясь от него ни на минуту.

Вдруг я словно наяву увидела его лицо… и почти услышала его голос. И тогда, несмотря на страх и отчаяние, я на мгновение почувствовала себя счастливой. Я настолько ушла в свои грезы, что потеряла счет времени.

— Эй, какой номер дома?

Вопрос водителя грубо прервал сладкий полет моих фантазий. Радужные краски тут же поблекли и осыпались, и холодный бесцветный ужас заполнил оставленную ими пустоту.

— Пятьдесят восемь двадцать один, — голос прозвучал так, словно мне сжали горло.

Водитель нервно взглянул на меня — наверное, подумал, что у меня сейчас начнется припадок.

— Тогда мы приехали.

Он хотел поскорей избавиться от меня, возможно, надеясь на то, что я не спрошу сдачу.

— Спасибо, — прошептала я.

Нечего бояться, напоминала я самой себе — дом был пуст. Надо было торопиться: меня ждала мама, испуганная, беспомощная.

Я подбежала к двери, привычно потянулась наверх, достала из-под карниза ключ и отперла замок. Внутри было темно и тихо — как всегда бывало в наше отсутствие. Я побежала к телефону, по пути зажигая свет. В кухне на белой пластиковой доске аккуратным мелким почерком был записан десятизначный номер. Я стала нажимать кнопки на телефоне, то и дело не попадая. Пришлось повесить трубку и начать заново. Я сконцентрировалась и начала медленно нажимать кнопки по одной. Наконец, все получилось. Я поднесла трубку к уху, она дрожала в моей руке. Раздался всего один гудок.

— Здравствуй, Белла, — вновь отозвался приятный голос. — Ты справилась на удивление быстро. Я поражен.

— Мама в порядке?

— С ней все просто превосходно. Не волнуйся, Белла, я не собираюсь с ней ссориться. Конечно, если ты придешь одна.

Беспечный тон развлекающегося бездельника.

— Я приду одна.

Еще никогда в жизни я не была столь беспросветно одна.

— Очень хорошо. Ты знаешь балетную студию за углом?

— Да, и я знаю, как туда попасть.

— Что ж, тогда до скорой встречи.

Я повесила трубку и выбежала из комнаты, из дома, обратно под солнечный жар.

У меня не было времени оглядываться, да и не хотелось видеть свой дом таким, каким он был сейчас — символом страха, а не уюта. Последним, кто побывал в нем, был мой враг.

Где-то в уголке моего глаза почти возникла мама — я увидела, как она стоит в тени большого эвкалипта, рядом с которым я любила играть ребенком. Или как, опустившись на колени, возится с клумбой — небольшим островком грязи вокруг почтового ящика, кладбищем увядших растений, павших жертвой ее садоводческого рвения. Воспоминания были гораздо лучше, чем то, что мне сегодня придется увидеть. Но я бежала прочь от них, завернула за угол, оставив их позади.

Мне казалось, что мои ноги вязнут на ходу, словно я бегу по мокрому песку — никак не удавалось воспользоваться преимуществами бетона. Я несколько раз споткнулась и даже упала, ободрав ладони об асфальт, но тут же поднялась и рванулась вперед. Наконец я добралась до угла. Еще одна улица: я бежала дальше, задыхаясь, пот струился по лицу. Сверху жарило солнце, меня ослепляли его яркие блики, отражающиеся от белого бетона. На открытом пространстве я чувствовала себя очень уязвимой. С неведомой доселе одержимостью я жаждала зеленой защиты лесов Форкса — словно защиты родного дома...