Сумма теологии. Том VII - Фома Аквинский

Другим видом долженствования является то, когда должное числится среди благ должника, а не того, кому должны; например, нечто может быть должным не потому что так требует правосудность, а по причине некоторой нравственной справедливости, как это бывает в случае беспричинных милостей. Но ни один благотворитель не может предоставить таких благ, какие человек получает от своих родителей, и потому при воздаянии мы должны предпочитать наших родителей всем остальным, за исключением, конечно, тех случаев, когда налицо очень веские основания, а именно крайняя нужда или какое-либо иное обстоятельство, например общественное благо церкви или государства. В других же случаях надлежит учитывать и близость, и полученные блага, и здесь, опять-таки, невозможно установить какое-либо единое правило.

Ответ на возражение 4. Родители относятся к тем, кто выше, и потому родительская любовь склонна к предоставлению благ, в то время как детская любовь склонна к воздаянию своим родителям. Впрочем, как говорит Философ, в особых случаях родители могут отступиться от детей, в то время как дети от родителей – никогда, поскольку они им обязаны настолько, что являются их вечными должниками[374].

Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ БЛАГОДЕЯНИЕ ОСОБЫМ ВИДОМ ДОБРОДЕТЕЛИ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благодеяние является особым видом добродетели. В самом деле, предписания даются ради добродетели – ведь целью законодателя является сделать людей добродетельными[375]. Но благодеяние и любовь предписаны как отличные друг от друга [добродетели], поскольку сказано: «Любите врагов ваших… благотворите ненавидящим вас» (Мф. 5:44). Следовательно, благодеяние является отличной от любви добродетелью.

Возражение 2. Далее, порок противоположен добродетели. Но благодеянию противоположны некоторые пороки, посредством которых причиняется вред ближнему, например, грабительство, воровство и т. п. Следовательно, благодеяние является особым видом добродетели.

Возражение 3. Далее, любовь к горнему не содержит в себе различных видов, в то время как благодеяние, похоже, содержит несколько видов, которые различаются согласно различию видов вспомоществования. Следовательно, благодеяние является отличной от любви к горнему добродетелью.

Этому противоречит следующее: для внутреннего и внешнего актов достаточно одной добродетели. Но благодеяние и благоволение отличаются только как внешний и внутренний акт, поскольку благодеяние есть исполнение благоволения. Поэтому благодеяние, как и благоволение, не является отличной от любви к горнему добродетелью.

Отвечаю: отличие добродетелей вытекает из отличия аспектов их объектов. Но у любви к горнему и благодеяния формальный аспект одинаков, а именно, как было разъяснено выше (1), общий аспект блага. Следовательно, благодеяние не является отличной от любви к горнему добродетелью и есть не что иное, как акт любви к горнему.

Ответ на возражение 1. Предписания даются не в отношении навыков, а в отношении актов добродетели, и потому различие предписаний указывает на различие не навыков, а актов.

Ответ на возражение 2. Подобно тому, как все оказанные ближнему благодеяния, если рассматривать их под общим аспектом блага, могут быть возведены к любви, точно так же и весь причиненный ему вред, если рассматривать его под общим аспектом зла, может быть возведен к ненависти. Но если рассматривать их под некоторыми частными аспектами блага или зла, то в таком случае они могут быть возведены к некоторым частным добродетелям или порокам, и в этом же отношении существуют и различные виды вспомоществования.

Ответ на возражение 3 очевиден из сказанного.

Вопрос 32. О ПОДАЯНИИ

Далее нам надлежит рассмотреть подаяние, под каковым заглавием наличествует десять пунктов: 1) является ли даяние милостыни актом любви к горнему; 2) о различных видах милостыни; 3) какая милостыня ценнее, духовная или телесная; 4) есть ли у телесной милостыни духовное следствие; 5) должно ли предписывать даяние милостыни; 6) правильно ли подавать телесную милостыню только от избытков; 7) правильно ли подавать телесную милостыню только от праведно обретенных благ; 8) кто может подавать милостыню; 9) кому мы должны подавать милостыню; 10) как нужно подавать милостыню.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ДАЯНИЕ МИЛОСТЫНИ АКТОМ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что даяние милостыни не является актом любви к горнему. В самом деле, нельзя осуществить акт любви к горнему без любви к горнему Но даяние милости возможно и без любви к горнему, согласно сказанному [в Писании]: «Если я раздам все имение мое, …а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13:3). Следовательно, даяние милостыни не является актом любви к горнему.

Возражение 2. Далее, даяние милости причисляется к делам искупления грехов, согласно сказанному [в Писании]: «Искупи грехи твои… милосердием к бедным» (Дан. 4:24). Но искупление является актом правосудности. Следовательно, даяние милостыни является актом правосудности, а не любви к горнему.

Возражение 3. Далее, приношение жертвы Богу является религиозным актом. Но даяние милостыни есть приношение жертвы Богу, согласно сказанному [в Писании]: «Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу» (Евр. 13:16). Следовательно, даяние милостыни является религиозным актом, а не [актом] любви к горнему.

Возражение 4. Кроме того, Философ говорит, что давать ради доброго пользования является актом щедрости[376]. Но таково в первую очередь даяние милостыни. Следовательно, даяние милостыни не является актом любви к горнему.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия?» (1 Ин. 3:17).

Отвечаю: внешние действия принадлежат той добродетели, которая связана с побуждением к исполнению этих действий. Но побуждение к даянию милостыни должно возводить к тому, кто в ней нуждается. Поэтому некоторые определяли милостыню как «деяние, посредством которого нечто дается нуждающемуся из сострадания и ради Бога», каковое побуждение, как было показано выше (30, 1), принадлежит милосердию. Отсюда понятно, что даяние милостыни в строгом смысле слова является актом милосердия. На это указывает и ее имя, поскольку как в греческом, так и в латинском языке оно происходит от слова «милость». А так как милосердие, как уже было сказано (30, 2), суть следствие любви к горнему, то из этого следует, что даяние милостыни является актом любви к горнему через посредство милосердия.

Ответ на возражение 1. Акт добродетели можно понимать двояко. Во-первых, материально, в каковом смысле актом правосудности является поступать правосудно, и такой акт добродетели может иметь место без [самой] добродетели. В самом деле, многие, не обладая навыком к правосудности, поступают правосудно, будучи ведомы естественным светом разума, страхом или надеждой на выгоду Во-вторых, мы можем говорить о том, что является актом правосудности, формально, и в этом смысле актом правосудности является поступать правосудно так, как это делает правосудный, то есть с готовностью и удовольствием, и такой акт добродетели не может иметь места без добродетели.

Таким образом, даяние милости материально может происходить и без любви к горнему, а вот даяние милостыни формально, то есть ради Бога, с удовольствием, готовностью и вообще так, как должно, без любви к горнему невозможно.

Ответ на возражение 2. Ничто не препятствует тому, чтобы надлежаще выявляемый акт одной добродетели был подчинен другой добродетели как распоряжающейся им и определяющей его к цели этой другой добродетели. И именно в этом смысле даяние милости числится среди дел искупления, а именно постольку, поскольку сострадание бедствующему определено к искуплению греха. А в той мере, в какой оно определено к умилостивлению Бога, оно имеет признак жертвы и в этом смысле подчинено религии.

Из сказанного очевиден ответ на возражение 3.

Ответ на возражение 4. Даяние милостыни приличествует щедрости постольку, поскольку щедрость устраняет препятствие к этому акту, которое могло бы возникнуть вследствие чрезмерной любви к богатству, из-за которой к деньгам прилепляются более чем должно.