Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады - Александр Андреев

Утром 9 ноября маленький табор гетмана окружила и атаковала довольная орда. Не сумев прорвать фантастическую круговую оборону Богдана на холме за весь осенний день, татары легли спать. Через несколько часов двойным ударом уставшее войско Мухаммед Гирея было разнесено в щепки огромной казацкой засадой, отчаянно и яростно рубившимися плечом к плечу казаками и стрельцами, усеявшими урочище у реки Гнилая Липа горами ордынских трупов.

Потрясенный проигранной победой Мухаммед Гирей не рванулся к Перекопу, но потребовал личной встречи с Хмельницким. Хан с гвардейцами-сейменами и гетман с характерниками встретились на виду остатков орды и казачьих полков.

На вопрос возбужденного хана:

– Зачем ты объединился с москалями, а не с нами? – Богдан мудро и громко ответил на всю Украину и Крымский полуостров:

– Вспомните, сколько вы получили от нас выгод и сколько вы увели пленников, за которых получили выкуп. Вы теперь свободно плаваете по Черному морю, не страшась казаков. Вы, ходившие в овчинных тулупах, теперь ходите в златотканых одеждах по милости казаков. Чем вы за это нам заплатили? Дня не хватит перечислять все ваши коварства и оскорбления, но я припомню их тебе, чтобы ты увидел, что я тебя не боюсь.

Под Брестечко хан постыдно бежал с поля сражения и задержал меня – и я погубил войско и в один день уничтожил мои прежние победы! Такова ваша татарская дружба! Из-за хана мы допустили ляхов на Украину, на нашу погибель.

Вспомни Жванец. Казаки принудили бы поляков признать свое отечество свободным и был бы конец войне, и остались бы целы города, села и люди. Это вы, понимая, что если мы с поляками помиримся, то вам нельзя будет вольно ходить в Речь и пленить христиан, как скотов бессловесных, помешали нашему союзу, предлагая полякам отдать нас на поругание и погибель. Вы всегда мешали нам примириться для того, чтобы самим терзать Польшу и Украину!

Растерявшийся от гетманской правды недобитый Мухаммед Гирей почти сорвался:

– Ты дерзок с монархом. Не забывай, я могу захватить тебя! – и мгновенно получил ответ Хмельницкого:

– Я, Богдан, равный тебе народный вождь. Захватывай, и мои воины тут же разорвут тебя на куски!

– Ты обезумел, на кого пошел? Или у тебя войска больше, чем было у всех русских князей, которое хан Бату истребил и потом веками владел Киевом?

– Твой ум омрачила гордыня. Ты хочешь меня устрашить, как малолетнего хлопца? Интересно, помогут ли тебе бывшие сильными Сибирское, Казанское, Астраханское ханства? Где они? Почему не помогают? Потому что они давно под властью Москвы. Ты хвалишься Батыем? Война надобна обоюдоострому мечу: полученное Батыем – потеряно Мамаем!

Впервые возвращавшаяся в Крым побитая орда не вела с собой на арканах ни одного пленного.

Положение Речи Посполитой было катастрофическим. Потерявший Варшаву, Краков и Вильно Ян Казимир унес ноги к королевской родне в Силезию, а королята и шляхта во главе с Потоцким и Радзивиллом дружно присягали шведскому Карлу Х Густаву, усаживая его на польский трон на условиях сохранения религиозных и гражданских прав населения. Независимым в огромной стране оставался только Ченстоховский монастырь, в котором сидел Стефан Чарнецкий, охранявший святыню польского народа. Из Силезии Ян Казимир прислал к Хмельницкому магната Любомирского, предлагая Украине автономию, а казакам – шляхетство и поместья за военные подвиги во славу Польской Короны. Богдан молча дал почитать послу копию его королевской инструкции, где Ян Казимир приказывал Любомирскому после Чигирина тут же ехать в Бахчисарай и натравливать хана на Украину. Ответ мудрого Богдана Хмельницкого позорному Яну Казимиру стал широко известен в Европе:

«Цена польскому королю и его обещаниям грош! Вы, шляхта и нобили, не держите слова, данного хлопским схизматам. Где королевское исполнение его обещаний? Шляхта издевалась над нами и презирала вынужденное бессилие посполитых, вызвав всеобщую ненависть украинцев, людей, более всего склонных к спокойствию.

Обманув нас столько раз, король хочет мириться? Поздно! Было время, когда в огромном здании Речи Посполитой мы вместе наслаждались счастьем и радовались нашим общим успехам. Казаки отклоняли от королевства грозящие опасности и принимали на себя удары варваров. Тогда страна процветала и сияла счастьем в глазах всех народов, которые ей завидовали. Никто не брал добычи с Польского Королевства, но куда только польские войска шли вместе с казацкой силой, то везде торжествовали и пели победные песни. Затем нобили, называющие себя королятами, начали нарушать нашу свободу и стали бить нас по голове. Мы, когда нам сделалось больно, начали кусаться. Тогда и случилось, что и нас большая часть посечена, и королевских сынов немало пропало. С этих пор, как только придут нашим народам на память страшные бедствия, нанесенные друг другу, тотчас возникнет такое негодование, что все будут готовы размозжить друг другу головы. Если и начнем мириться, то от любой малейшей причины не доведем дело до конца.

Между нами – смерть сотен тысяч наших братьев и этот гнев не унять! Самым разумным будет, если Польша откажется от украинской земли, которая по-прежнему в силу географического положения будет защищать ее от басурман. Но я хорошо знаю, что даже если в Польше останется только сто шляхтичей, они никогда не откажутся от своих притязаний к чужому добру. И я также хорошо знаю, что пока казаки держат в руках оружие, они никогда не откажутся от свободы и не отдадут свою землю никому. А потому – прощай, Польша! Живи в своем доме, как тебе угодно, а мы будем в своем.

Я ухожу домой и оставляю Люблинское и Белзское воеводства. Пусть король возвращается и ведет переговоры с Москвой и Стокгольмом. Казаки не пойдут против Польши, если она признает независимость Украины, как только что Испания признала независимость Голландии. Но я знаю, что это исключено. Ни король, ни этот пыхатый сейм подобного никогда не сделает”.

Увидев, что шведский король ничем не отличается от своих польского и московского монарших собратьев, Хмельницкий отчетливо понимал, что еще ничего не кончилось. Гетман всеми силами пытался спасти всю соборную Украину в этом несусветном международном кубле и видя, что вот-вот науськанная Варшавой Москва сцепится со Швецией из-за Балтийского побережья, и он никогда не сможет объяснить Кремлю, что выход России на Балтику легко может обеспечить создаваемая славянская сверхдержава почти сразу же после своего становления. Богдан все же немного успокоился. Он искал и не находил способа, которым умиравшая Речь Посполитая сможет заставить Москву плясать польский краковяк в международных делах себе во вред. Дай бог, пронесет очередную беду мимо нашей хаты.

Не пронесло.

Швеция предложила Москве разделить Речь Посполитую, предлагая ей намного более выгодные условия, чем те, которые Москва получила через двенадцать лет кровавой войны по Андрусовскому миру 1667 года с Польшей. Стокгольм сразу же признал за Кремлем права на Украину и Беларусь, за что предлагал Москве признать и его захват всего Балтийского побережья, включая устье Вислы. Уже весной 1655 года Россия могла взять под свой протекторат все украинские и белорусские земли, объединив их в национальных автономиях и создать невиданную по территории и мощи Славянскую конфедерацию во главе с Кремлем.

Алексей Михайлович, самодержец с совсем короткой памятью, никогда не был крупным политическим деятелем, а уже о его боярском и дьяческом окружении говорить было просто стыдно. Тусклое государственное небо Москвы еще со времен Ивана IV Ужасного почти не озаряли талантливые звезды не только стратегического, но даже и тактического масштаба. На уступавший в отрицательном профессионализме своему собрату Яну Казимиру, царь даже не мог элементарно оценить колоссальные выгоды создания грандиозного славянского государства, а уж окружавшие его родственные «сильные люди», в основном нравственные уроды, беспокоились только об увеличении личной прибыли и влияния, для получения еще большей личной прибыли, но совсем не государственным благом.

Всегда действовавший быстро, энергично и решительно, Богдан в холодной ярости тонул в вязких и бездельных московских берлогах, отправляя и отправляя умные посольства к неделящему свою власть ни с кем кремлевскому самодержцу, но всегда в сопровождении особых гонцов с подарками к царским «сильным людям» для того, чтобы они не то, чтобы помогали, но просто не мешали его украинским планам. Украино-российское союзное колесо скрипело и проворачивалось вокруг своей оси, потому что государственным боярам и дьякам всегда было мало.

Удар из Москвы пришел неожиданно-ожидающе и кремлевская тупость в союзе со шведской глупостью помогла псевдореспублике на Висле возродиться из небытия.