Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Игорь Синицин

Вместе с тем Хрущев совершенно правильно подчеркнул, что роль контрразведки и других карательных подразделений центрального аппарата неимоверно раздута. Он говорил, что оперативная обстановка не требует таких огромных штатов, отметил, что даже во времена Николая II жандармский аппарат был на несколько порядков меньше, чем теперь, «при социализьме», как он говорил, когда в стране нет уже революционной ситуации. В Нижнем Новгороде, например, ссылался Хрущев на исторические факты, до Октябрьского переворота в жандармском отделении служило не более двух десятков сотрудников, хотя город и считался одним из революционных центров. А в областном управлении МГБ и МВД города Горького, как переименовал Сталин Нижний Новгород в честь пролетарского писателя, трудилось несколько сот офицеров.

Затем Хрущев постарался переложить вину за репрессии на Украине и в Москве, где он занимал посты первого секретаря партийных организаций и где по его приказу энкавэдэшники жестоко расправлялись в сталинские времена с сотнями тысяч людей, на тех руководителей НКВД, которые в те годы и в тех местах служили рядом с ним, выполняя его приказы, и сообщали «заявки» Хрущева Сталину на новые жертвы.

Но он ни словом не помянул подобные грехи генерала Ивана Серова, который, как все присутствовавшие хорошо знали, именно из-за дружеских отношений с Хрущевым был в начале 1954 года назначен председателем КГБ при СМ СССР. Теперь Серов сидел в президиуме собрания рядом с новым «хозяином» Кремля. Зато досталось другому «герою» НКВД на Украине, генералу Савченко, бывшему к февралю 1954 года начальником 1-го Главного управления, то есть внешней разведки. Сразу после того, как Хрущев обругал его с высокой трибуны клуба имени Дзержинского, Савченко освободили от работы в ПГУ и отправили на пенсию…

В мою задачу не входит жизнеописание трех предшественников Юрия Владимировича в кресле лубянского шефа. Я хотел бы остановиться лишь на некоторых деталях биографий и характеров этих деятелей, которые я почерпнул не только из рассказов моих знакомых — работников спецслужб, но и из архивных документов, ставших достоянием историков и гласности только после краха «старого», крючковского КГБ в 1991 году. Начну с первого председателя КГБ, бывшего до этого назначения заместителем министра внутренних дел Берии, генерала Ивана Серова.

Он был, как и сталинский нарком внутренних дел Ежов, человеком маленького роста и мелкого умственного развития. Чтобы казаться выше, носил специально сшитые для него сапоги с толстой подметкой и накладными каблуками. В своей чекистской карьере он негативно проявлял себя везде, где служил, — на Украине с Хрущевым, Северном Кавказе и в Крыму с сатрапами Берии, в оккупационной советской зоне Германии с маршалом Жуковым, как палач, мародер и коррупционер. Характер у него был склочный и драчливый. В частности, он кляузничал Сталину на министра госбезопасности Абакумова как на мародера и разложившегося человека, а тот в ответ поливал грязью за то же самое Серова. При этом оба избегали четкого определения «мародер» в отношении друг к другу и пользовались уклончивым партийно-коммунистическим словечком «самообеспечение».

Сталину была выгодна склока между двумя руководителями спецслужб, ибо тогда они не могли объединиться против вождя. Поэтому оба, хотя и писали доносы Верховному на мародерские привычки друг друга, не были им наказаны за эти явные преступления. В какой-то степени пострадал лично от Сталина за мародерство только самый высокопоставленный грабитель в погонах, которому помогал заниматься грабежом Иван Серов, — маршал Жуков, бывший сразу после войны главноначальствующим советской военной администрацией в Германии…

Верховный главнокомандующий Генералиссимус Советского Союза Иосиф Сталин вообще-то понимал, что армия, стоящая за рубежами своей страны и занимающаяся мародерством, разлагается и теряет дисциплину. Поэтому он издал строгий приказ о наказании мародеров вплоть до расстрела. Известны случаи, когда офицеры спецслужбы Смерш («Смерть шпионам!») расстреливали несчастных советских младших офицеров и солдат в советской зоне оккупации Германии на месте, если бойцы отбирали без возмещения у немецких жителей велосипеды, наручные часы или какой-то домашний скарб. В то же время многие из расстрельщиков-контрразведчиков и генералов разных родов войск безнаказанно грабили население Германии и ее бывших сателлитов, где стояли советские войска.

Чтобы пресечь массовое мародерство, Сталин приказал создать на внешних границах СССР, где проходили потоки разного имущества из захваченных Советским Союзом Германии и ее стран-сателлитов, специальные «трофейные команды», которые отбирали у возвращающихся домой советских офицеров и генералов предметы, которые, мягко говоря, не могли быть ими приобретены за рубежом на законных основаниях. Еще в мои школьные годы, сразу после войны, один из моих друзей рассказал довольно печальную историю о семье своего соседа.

Какой-то армейский генерал-майор, возвращаясь со своей дивизией в СССР, вез в разоренную и нищую тогдашнюю Москву большой багаж, среди которого внимание «трофейной команды» на границе привлек концертный рояль. «Трофейщики» конфисковали музыкальный инструмент у генерала. Военный обиделся и написал заявление Верховному главнокомандующему. В нем он изложил свое дело примерно так: «Дорогой товарищ Сталин! Я всю жизнь мечтал дать дочери музыкальное образование. Ради этого я вез из Германии рояль, но „трофейная команда“ отобрала у меня на границе инструмент. Прошу оставить мне рояль. Генерал-майор такой-то».

Диктатор любил демонстрировать своим соратникам черный юмор, который расходился иногда кругами по партийной, военной и чиновной верхушке страны, пугая будущих нарушителей порядка, установленного верховным «шутником». В тот раз принципиальный вождь, не обращавший внимания на мародерство высших армейских и чекистских начальников в Германии, зачеркнул в подписи на документе слово «генерал» и в углу размашисто начертал резолюцию: «Оставить майору рояль!»…

Но вернемся к Серову, для того чтобы составить представление о моральном облике главного чекиста страны, протеже, друга, соратника и несколько позже, в момент первого кризиса власти Хрущева, спасителя тогдашнего первого секретаря Коммунистической партии страны от партийных друзей — заговорщиков против него. Факты, характеризующие Серова и его ближайших сотрудников по МВД, настолько вопиющи, что мне придется цитировать документы, поскольку если их просто излагать, то большинство людей, привыкших к историческим штампам, просто не поверят в реалии верхушки коммунистической системы [13].