Легион. Психопат - Уильям Питер Блэтти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О чем вы говорили?
— Да ни о чем особенном. Я же сказал вам, моя Мама больна, и я не хотел ее беспокоить. Она всю неделю была больна. Наверное, из-за этого я и был сам не свой, из-за этого начал забывать всякое. Например, забыл про эту девушку и про ужин. Просто вылетело из головы.
— Может быть, что-нибудь еще потом вылетело из головы? Ну, скажем, вы с той девушкой потом вернулись сюда и немного отпраздновали…
— Нет! Ни в коем случае! Как вы можете говорить такое, какое право вы имеете говорить такое? Да я… я больше даже говорить с вами не буду. Я уже рассказал все, что вам надо. А теперь уходите отсюда!
— Хорошо. — Мистер Арбогаст надвинул на лоб свой стетсон. — Уйду отсюда. Но сначала хотелось бы Переговорить с вашей матерью. Может, она заметила что-нибудь, что вы забыли.
— Говорю вам, она даже не видела этой девушки! — Норман торопливо вышел из конторы. — И потом, вам нельзя с ней говорить. Она очень больна. — В уши словно бил барабан, приходилось кричать, чтобы пересилить шум. — Я вам запрещаю заходить к ней.
— Тогда вернусь с ордером на обыск.
Теперь Норман видел, что он блефовал.
— Что за бред! Никто вам его не выдаст. Кто поверит, что я решил украсть старую машину?
Мистер Арбогаст зажег новую сигарету и бросил спичку в пепельницу.
— Боюсь, вы не все понимаете, — произнес он, почти с ненавистью. — На самом деле, машина здесь ни при чем. Хотите знать, что произошло на самом деле? Эта девушка — Мери Крейн — украла сорок тысяч долларов наличными у фирмы по продаже недвижимости в Форт Ворс.
— Сорок тысяч?
— Именно. Исчезла из города с деньгами. Сами видите, дело серьезное. Поэтому каждая деталь может быть важной. Поэтому я должен поговорить с вашей матерью, разрешите вы мне это или нет.
— Но я же сказал вам: мама ничего не знает. Чувствует себя плохо, очень плохо.
— Даю слово, что не сделаю ничего, что могло бы ее расстроить. — Мистер Арбогаст сделал паузу. — Конечно, если вы хотите, чтобы я вернулся сюда в сопровождении шерифа, с ордером…
— Нет. — Норман торопливо помотал головой. — Вы не должны так поступать. — Он лихорадочно пытался придумать какой-нибудь выход, но разве не ясно, что теперь уже выхода нет. Сорок тысяч долларов. Неудивительно, что он так подробно все выспрашивал. Конечно, ему дадут ордер на обыск, бессмысленно устраивать истерику. Да еще эта парочка из Алабамы. Да, деваться некуда, деваться некуда.
— Хорошо, — произнес Норман. — Можете поговорить с ней. Но разрешите мне сначала сказать маме, что вы придете. Нельзя врываться к больной без предупреждения, волновать ее. — Он направился к двери. — Вы подождите здесь, на случай, если кто-нибудь приедет, хорошо?
— О’кей, — кивнул Арбогаст, и Норман заспешил к дому.
Дорожка, ведущая к их жилищу, не была особенно крутой, но ему показалось, что он никогда не доберется до двери. Сердце стучало, в ушах стоял звон, словно вернулась т а ночь, и теперь он понимал, что сейчас все стало в точности как в т у ночь, как будто она тянулась вечно. Ничего не изменилось. Что бы ты ни делал, от этого никуда не уйти. Можешь быть хорошим мальчиком, можешь быть взрослым: и то, и другое одинаково бесполезно. Ничего не поможет, потому, что ты — это ты, от себя никуда не уйдешь, и он, Норман, не может справиться с этим. Не может спасти себя, и не может спасти Маму. Если кто-нибудь способен что-то сделать, так только Мама.
Он открывает входную дверь, спешит вверх по лестнице, заходит к ней; он хотел все рассказать спокойно, но когда Норман увидел ее, мирно сидящую у окна, он не смог сдержаться. Он начал дрожать, из горла вырвался всхлип еще один, ужасные всхлипывающие звуки, и он прижался головой к Маминой юбке и все рассказал.
— Ну хорошо, — произнесла Мама. Она почему-то ничуть не удивилась. — Я позабочусь обо всем. Оставь это мне.
— Мама… если ты быстро поговоришь с ним, не больше минуты, скажешь, что не знаешь ничего, он уйдет.
— Но ведь он вернется. Сорок тысяч долларов — уйма денег. Почему ты ничего мне не сказал об этом?
— Я не знал. Честное слово, ничего не знал!
— Я тебе верю. Только ведь о н не поверит, ни тебе, ни мне. Он, должно быть, думает, что мы сговорились с ней. Или как-нибудь избавились от девушки, чтобы заполучить деньги. Разве ты сам не понимаешь?
— Мама… — он закрыл глаза, не мог смотреть на нее. — Что ты хочешь сделать?
— Я хочу одеться. Нам надо подготовиться к приходу гостя, так ведь? Я соберу свои вещи и буду в ванной. Возвращайся и скажи этому мистеру Арбогасту, чтобы приходил.
— Нет, я не могу. Я не приведу его сюда, если ты собираешься…
И он Действительно не мог, не мог теперь даже шевельнуться. Он хотел бы отключиться, но ведь и это не поможет, не остановит того, что должно произойти.
Еще несколько минут, и мистер Арбогаст устанет ждать. Он сам поднимется к дому, потом постучит в дверь, распахнет ее и войдет. И как только он ступит внутрь…
— Мама, ну, пожалуйста, послушай, что я скажу!
Но она не слышала. Она была в ванной, одевалась, наводила красоту, готовилась к приходу гостя. Готовилась.
И вот неожиданно дверь распахнулась, она плавной походкой словно выплыла наружу. На ней было нарядное платье с оборками. Лицо покрыто свежим слоем пудры и румян; она была красивая, как картина. Улыбаясь, Мама зашагала вниз по лестнице. Она успела пройти половину пути, когда раздался стук.
Все это взаправду происходит, мистер Арбогаст уже здесь. Норман хотел крикнуть ему, предупредить, но что-то словно застряло в горле. Он мог только слушать. Бодрый голос Мамы: «Сейчас иду! Сейчас иду! Секундочку!»
Все действительно произошло за несколько секунд.
Мама открыла дверь, и мистер Арбогаст зашел внутрь. Взглянул на нее и открыл рот, готовясь что-то произнести. В эту секунду он поднял голову; вот чего ждала Мама. Она взмахнула рукой, и что-то яркое, блестящее, сверкая, мелькнуло в воздухе: раз-два, раз-два.-.
Глазам было больно смотреть, Норман не хотел смотреть. Зачем, он и так уже знал, что случилось.
Мама нашла его бритву…
10
