Восемь бессмертных - Людмила Ивановна Исаева

Разве мог коварный министр отнестись снисходительно к дяде Юэ Фэя? Прознав о том, что Яо Шунь-мин спрятался в храме, на границе между Цин-юань и Лун-цюань, тут же поспешил явиться к императору и доложил:

— Я знаю, где скрывается Яо Шунь-мин. Перед этим местом расположена гора, напоминающая ширму для защиты от ветра, а позади — гора, похожая по форме на подставку для кисточки. Называется это место Лун-цюань и Цин-юань, то есть "Источник Дракона" и "Поздравление с началом". Вы только вслушайтесь в эти названия В них заключен следующий смысл: "Настоящий Дракон получит источник, поздравляем с началом правления".

Совершенно очевидно, что Яо Шунь-мин затаился и составляет коварный план. Я слышал, он уже собирает армию, закупает лошадей, готовится идти на дворец. Если не уничтожить его как можно быстрее, последствия могут быть необратимыми!

Выслушав этот дьявольский навет, Гао-цзун не знал, то ли верить, то ли сомневаться. "Страшно лишиться трона, а ведь если Яо Шунь-мин действительно смутьян, то вряд ли я смогу удержать власть", — думал он. Стал прикидывать в уме так и сяк.

После казни Юэ Фэя образованные чиновники отдалились от императора, как бы "отвернулись от него их сердца", а боевые генералы, похоже, лишились уверенности. Что же касается простого народа, то люди были откровенно враждебны, не скрывали своей ненависти.

Но теперь уже поздно выяснять и доискиваться правды: был ли виновен на самом деле Юэ Фэй. Уж лучше направить человека для выяснения ситуации вокруг Яо Шунь-мина, а тогда и решение можно будет принять какое-то. И император направил в храм своего посла, пожаловав ему драгоценный меч со словами:

— Предоставляю тебе полную свободу действий. Ты должен проверить, действительно ли подозреваемый замышляет выступление против меня. В случае заговора ты должен пресечь его в корне, а затем доложить обо всем мне.

А надо сказать, что при дворе был некий Ван Чжун-чхэн, большой друг Яо Шунь-мина, всегда преданный ему. Он, как и многие другие, был глубоко возмущен казнью Юэ Фэя. Вот он и подумал: "Ведь если я не спасу друга, то кто же сможет ему помочь?" Ван написал письмо, вручил его преданному слуге и наказал поспешить в храм Золотая веревочка. В письме он советовал другу как можно быстрее бежать на родину, чтобы избежать опасности.

Получив послание, Яо Шунь-мин испытал одновременно и гнев, и радость. Радовался он тому, что Ван Чжун-чхэн, рискуя жизнью, презрев опасность, направил гонца с письмом. Значит, при дворе еще есть порядочные люди, честные чиновники. А рассердило его то, что этот коварный министр Цинь Хуй все не может успокоиться, занимается подстрекательством, провоцирует инциденты.

"Я жду, что наступит день, и Юэ Фэй будет реабилитирован, а этот негодяй уже и за меня принялся. Не иначе как мне придется отправиться в столицу, в тронный зал, и самому объясниться с императором: что правда, а что— ложь; что прямое, а что — кривое, как говорится", — так размышлял встревоженный Яо Шунь-мин. Его земляк Цхай Цзу-цзюнь посоветовал:

— Бегите-ка лучше, уважаемый господин, в Цин-юань вместе с домочадцами. Коварный министр слишком близок к властелину, он многое прибрал к рукам, так что именно он, а не вы, будет решать, где правда, а где ложь. И если вы направитесь в столицу, то уподобитесь мотыльку, летящему на пламя.

Поразмыслив, Яо Шунь-мин пришел к выводу, что его земляк прав, но сомнения оставались:

— Ведь если императорский посол прибудет в монастырь и не обнаружит меня здесь, он еще больше уверится в моей виновности!

На что земляк ответил:

— Позволь мне остаться здесь, я все улажу.

Не успел Яо Шунь-мин вместе с семьей покинуть Золотую веревочку, как у ворот храма спешился посол. Войдя внутрь, он увидел лишь старого монаха, читающего сутры посреди зала.

— Отец, а где же тайное убежище Яо Шунь-мина?

Монах ответствовал:

— Яо Шунь-мин давно стал монахом, оставив семью и дом. Он отправился в далекое странствие. О каком тайном убежище вы говорите, — я не понимаю. Кругом — дикие горы, и единственное строение в округе — этот маленький храм, уж простите меня, пожалуйста. Перед тем, как постричься в монахи, он оставил собственноручное письмо. Передайте его, пожалуйста, императору.

Вернувшись в столицу, посол вручил императору письмо, которое на самом деле написал монах от имени Яо Шунь-мина и в котором он изложил жалобу на несправедливое отношение, а также доложил обо всем, что видел и слышал.

Узнав обо всем, император понял, что Цинь Хуй оклеветал двух человек, и что сам он, император, оказался игрушкой, которой манипулировал министр. Бывший фаворит был отстранен от должности. Гроза миновала, и Яо Шунь-мин вернулся в храм. Он стал кланяться и благодарить монаха за спасение, но оказалось, что это вовсе не служитель храма, а его переодетый земляк Цхай Цзу-цзюнь. И поскольку его прошение о справедливости достигло своей цели, император на радостях всемилостиво позволил ему официально стать буддийским монахом, назначил его настоятелем монастыря Золотая веревочка.

А Яо Шунь-мин, стремясь в свою очередь тоже отблагодарить земляка, пожертвовал храму десять тысяч цзиней медных монет, чтобы отлить колокол. Прознав об этом, простые люди тоже пожелали присоединиться к благому делу и стали нести свои деньги, кто сколько мог. Вся дорога, ведущая к месту Лун-цюань — Цин-юань, была заполнена толпами людей. И это растрогало небожителя Люй Дун-биня. Он часто спускался на землю, чтобы развлечься, вмешиваясь в людские дела.

Вот и в этот раз он принял облик литейщика и оказался в монастыре, предлагая отлить колокол. Обратившись к огромной груде монет, он нараспев прокричал:

— Не много, не мало, а в самый раз, как раз достаточно!

Вдруг он протянул руку и вынул маленькую монету со словами:

— А эту нельзя бросать в печь, надо ее заменить.

Яо Шунь-мин стал искать замену, но нигде не смог найти, и с мыслью "да подумаешь, что волноваться из-за какой-то мелкой монеты" бросил ее в печь.