Без права на смерть - Елена Ворон

— Думаю. Не по душе мне, что Эстеллу никто не встречает. Даже если Хозяйка не сумела открыть границу, видеть-то ее они должны. Актеры, я имею в виду.

— Слушай, давай одежей поменяемся. Если что, у тебя будет лишняя минута сориентироваться. Ты свою шевелюру под шлем спрячешь — уж больно приметна — и сотворишь мне парик. Я сяду в кресло второго пилота, машину доведу; а в Замке ты вылезешь летчик летчиком.

— А ты вылезешь Лоцман Лоцманом? Тут-то они тебя и прикончат.

— Хоть бы тебе живым остаться, — хмуро отозвался Шестнадцатый.

— Нет, погоди, дай еще подумать…

Вылетев из солнца, Шестнадцатый завис над Поющим Замком.

— Вертолета не видать. Если они тут, притаились в засаде.

Он посадил машину перед главной лестницей, выпрыгнул из кабины и, не оглядываясь, с видом хозяина Замка устремился вверх по ступеням. Лжепилот выбрался чуть позже и не столь уверенно — вертолетчикам не полагается шастать по миру без дела — двинулся следом. Поющий Замок мертво молчал. Они поднялись на первую террасу.

— Остановитесь, — прокатился по дворцу усиленный мегафоном голос— Не двигаться и не творить. Ваши женщины у нас в руках, не советую оказывать сопротивление.

В Замке загремело эхо. Шестнадцатый и лжепилот застыли.

— Лоцман! — душераздирающе закричала Анна. — Помогите!

Эхо зарыдало. Шестнадцатый дождался, пока оно стихнет, и громко спросил:

— Кто вы и что вам надо?

На террасе из ниоткуда возникли шестеро автоматчиков, взяли его в кольцо. Сбоку по галерее прошел офицер — подтянутый, с золотыми погонами — и стал неспешно спускаться по лестнице. Шестнадцатый подождал, пока он приблизится, и требовательно спросил:

— В чем дело?

— Нам нужен Лоцман Поющего Замка.

— К вашим услугам.

— Лоцман, беги! — пронзительно выкрикнула Хозяйка. Сквозь завизжавшее эхо пробился звук пощечины, которую ей кто-то дал.

Офицер оглядел Шестнадцатого с головы до ног:

— Вы, конечно, употребляли стимуляторы?

— Да.

— Я привез вам еще. — С неопределенной улыбкой офицер полез за пазуху.

Летчик невольно отшатнулся. Офицер выхватил пистолет и трижды выстрелил. Эхо отозвалось затихающей автоматной очередью. Лжепилот схватился за грудь, медленно повернулся — и повалился на светлый камень террасы.

— Ло-оцма-ан! — Рыдающий крик Хозяйки наполнил Замок.

— Я в состоянии отличить пилота от Лоцмана, — самодовольно бросил офицер. — Ваш маскарад никуда не годится. — Он сунул пистолет в кобуру, обошел летчика стороной, пнул мертвое тело. — Готов. Пошли!

Прикрывая его полукольцом, автоматчики затопали вниз. Замок рыдал от криков Хозяйки.

Из солнца вынырнул вертолет, упал вниз за белыми стенами. По боковой лестнице спустились еще четверо солдат, один из которых тащил какой-то большой и явно тяжелый прибор; все вместе они вышли за ворота, погрузились в салон. Вертолет взлетел и исчез в слепящем свете. На полминуты воцарилась тишина, потом Замок робко запел.

Шестнадцатый вихрем скатился по ступеням, ворвался в салон своего вертолета.

— Живой?!

— На четверть. — Охранитель мира выполз из-под кресел в проход. — Чуть не сдох. — Он со стоном уронил голову.

Шестнадцатый прислушался к неровному дыханию, принес кислородную подушку, наложил маску Лоцману на лицо.

— По правде, я тоже с жизнью успел попрощаться… А фантом твой вышел что надо. Я бы и сам купился, не то что дурной офицеришка.

Лоцман отвел от лица маску, тревожно спросил:

— Точно фантом? Я боялся, что живой человек.

— Натуральный фантом, — успокоил летчик, — нежизнеспособный и нестойкий. Его уже нет, на лестнице пусто. Спасибо, хоть продержался, пока эти не улетели.

— Я очень боялся, — повторил охранитель мира. — Вообще едва мог творить — какая-то сила мешала.

— Потому что они стабилизатор приволокли, я видел, как его назад перли. Оттого и Хозяйку твою отловили — без стабилизатора шиш бы с ней справились.

Лоцман снова взял у Шестнадцатого кислородную подушку, несколько раз глубоко вдохнул.

— Сейчас встану, и пойдем Эстеллу принимать.

— Иными словами, мне тебя тащить на своем горбу? — Лоцман вымученно улыбнулся:

— Сам дотащусь.

— Сделай милость.

Он хотел поймать нить жизни от Марии; с большим трудом уловил жалкий обрывок, который и нитью было не назвать. Окликнул Хозяйку; она не пожелала разговаривать — видно, обиделась, что он сотворил лжепилота и не сообщил ей, и Хозяйка поверила, будто офицер застрелил охранителя мира. Собравшись с силами, он вылез из вертолета.

— Мои орлы, поди, уж заждались.

— Наверное, — согласился Шестнадцатый, который успел скинуть сотворенные для маскарада куртку и штаны и переоделся в летную форму. — Клянут тебя последними словами.

На террасе третьего этажа их встретила Анна — встрепанная, красная от злости.

— Это уже ни в какие ворота не лезет! Сперва меня запирают в Замке, не пускают домой, потом приваливает какая-то солдатня… Тащат, понимаете ли, бьют!

Лоцман хотел пройти мимо, но при этих словах остановился:

— Вас били?

— Меня, слава богу, — нет. Но эту вашу даму… Представьте, мерзавец ударил ее по лицу! Сущий громила, а посмел поднять руку на женщину. Возмутительно.

— Анна, я вам еще раз напомню охоту ваших актеров за Эстеллой.

— Не вижу связи, — ощетинилась Богиня.

— Идем. — Шестнадцатый потянул охранителя мира к дверям. — Нечего тут препираться… Было б с кем.

— Не хамите! — крикнула ему вслед окончательно разозленная Анна.

Дверь в комнату Лоцмана была замурована — Хозяйка, как обещала, закрыла Богине выход в Большой мир. Лоцман приподнял гобелен, повешенный на месте бывшего дверного проема, постучал кулаком по кирпичной кладке.

— Сделано на совесть.

— Будешь растворять? — с сомнением в голосе осведомился летчик.

— Надо бы — да сил нет. В окно полезем.

С балкона четвертого этажа они разбили в окне стекло и классическим способом, по связанным простыням, спустились. Лоцман первым спрыгнул с подоконника в комнату и, хрустя подошвами по осколкам, подошел к зеркалу.

Кабинет Анны в Зазеркалье был полон солнечного света. Едва глянув, что там творится, Лоцман открыл границу и рванулся, позабыв о собственном заклятии, думая проскочить в иномирье. Ударился в обжигающее лютым холодом стекло, отшатнулся, молясь своим Богиням, чтобы ЭТОГО не было, чтобы мерещилось, чудилось, чтобы не актер, а Лоцман сошел с ума, — потому что у Стэнли ТАКОЙ роли не было.

В Зазеркалье Эстелла с посиневшим лицом билась в рабочем кресле Анны. Ее обнаженные руки были в кровавых царапинах, запястья схвачены наручниками. На столе, упершись ногой в подлокотник кресла, сидел Стэнли и с озверелым лицом душил актрису свернутым в жгут полотенцем.