Равные звездам - Евгений Лотош

В следующие мгновения стило бешено запорхало в воздухе. Сначала в проявляющихся на холсте линиях не замечалось никакой системы, и Мэдэра уже приготовилась насмешливо фыркнуть — но внезапно осеклась. Из сгущающейся сетки штрихов внезапно проглянуло лицо главного директора галереи. Орочья мордочка казалась важно надутой, во взгляде сквозила императорская надменность, но это, без сомнения, была госпожа Кацамма. Еще несколько секунд взмахов, становившихся все реже и реже, и в конце концов парень оглянулся на орку.

— Вот так, госпожа, — с озорной улыбкой произнес он. — Ну что, умею я готовить котлеты?

Вместо ответа орка приблизилась к картине почти вплотную и на несколько секунд застыла, тщательно изучая ее.

— Я знаю такую манеру работы карандашом, — наконец решительно сказала она, поворачиваясь к художнику. — Ведь ты работаешь под псевдонимом Май Куданно, если я правильно понимаю, господин Палек Мураций?

Улыбка пропала с лица молодого человека, словно смытая ударом волны. Он изумленно уставился на орку.

— Госпожа, — слегка ошарашенно произнес он. — Ты и в самом деле распознала мою технику? Или просто наугад выстрелила?

Мэдэра тихо охнула про себя. Май Куданно? Тот самый Май Куданно, загадочный и неуловимый, никогда не показывающийся на публике, за немногочисленными работами которого охотятся все картинные галереи страны? Да, у юнца определенно есть все основания презрительно фыркать в сторону остальных художников.

— Я все-таки эксперт, господин Палек! — обиженно произнесла орка. — Я даже не знала, что ты находишься у нас в городе… или ты здесь живешь? Но я профессионально занималась живописью еще до того, как ты родился, не в обиду будь сказано. Манера штриховать фон, способ придавать выражение глазам, еще кое-какие детали для тебя очень характерны.

— Ну надо же… — пробормотал Палек себе под нос. — Оказывается, и меня посчитать можно. Приношу свои извинения за несдержанность, допущенную ранее, госпожа Кацамма. Ведь ты госпожа Кацамма, владелица галереи?

— Не владелица, — орка качнула головой. — Галерея государственная. Просто главный директор. Но да, я Кацамма.

— Я слышал о тебе ранее, но никогда не видел вживую, — слегка поклонился парень. — Не любитель я по выставкам ходить. Рад знакомству, госпожа, прошу благосклонности. А чтобы компенсировать свою невежливость, сделаю-ка я так…

Он вновь поднял стило, быстро несколько штрихов стер, несколько добавил. Выражение лица портрета резко изменилось. Вместо брезгливой надутости на нем проявилась сосредоточенная серьезность, а взгляд из надменного превратился в пристально-изучающий. Казалось, лицо на портрете следило за зрителем, пытаясь взглядом проникнуть ему в самые глубины души.

— Подарок за наблюдательность, — объявил Палек. — Госпожа Кацамма, пелефон у тебя далеко? Давай я сброшу сразу, чтобы потом почтой не слать.

Уши орки пораженно затрепетали.

— Это… слишком ценный подарок, господин, — произнесла она, отступая. — Я не могу его принять.

— Да глупости! — отмахнулся Палек. — Он стоит ровно пять минут моего времени, я засек. Считай, что я себе так рекламу делаю.

Помедлив, главный директор галереи вытащила пелефон, и Палек, поманипулировав панелью инструментов мольберта, переслал ей рисунок.

— Вот так, — удовлетворенно проговорил он. — А теперь, собственно, к цели моего появления здесь. Госпожа Кацамма, случилось так, что мне срочно нужны деньги. И я готов поработать наемным художником — три-четыре работы, не больше. Портреты, пейзажи, что угодно по желанию клиента — но дорого. Не могла бы ты посоветовать кого-нибудь из… постоянных посетителей?

— Я могу! — решительно заявила Мэдэра до того, как орка успела раскрыть рот. — Господин Палек, меня зовут Мэдэра Касумонай. Рада знакомству. Я готова заплатить тебе за свой портрет. Сколько ты хочешь?

— Радость взаимна, госпожа Мэдэра, — Палек прищуренно посмотрел на женщину. — Прошу благосклонности. Касумонай — случайно не Фуго Касумонай, который владеет третьей частью порта?

— Пожалована, господин Палек. Да, именно он. Как ты понимаешь, деньги у меня имеются.

— Так… — Палек задумался. — Портрет… Семьдесят тысяч тебя не отпугнут, госпожа?

— Семьдесят? — изумилась Мэдэра. — Господин Палек, вообще-то за такие вещи обычно берут раза в полтора-два дороже. Я готова заплатить сто тысяч за поясной портрет.

— Сто тысяч берут за натуральный холст. Но сейчас я работаю только в электронном виде. И… результат может показаться тебе необычным. Определенно, не поясной портрет в классическом стиле, нет. Сделаем так: семьдесят ты платишь мне в любом варианте, а если посчитаешь нужным — доплатишь сверху. У тебя есть время позировать сегодня? Завтра у меня неотложные дела, так что если не сейчас, то послезавтра.

— Сегодня… — Мэдэра задумалась. — В семь вечера я должна попасть на прием у… у одной моей подруги. У нас меньше трех часов времени — наверное, тебе столько мало. А где ты собираешься меня рисовать? Прости за нескромный вопрос, ты живешь в нашем городе? Или проездом?

— Живу, живу… — пробормотал парень, окидывая ее задумчивым взглядом. — Адрес не назову, госпожа, и не проси. Студии у меня нет за ненадобностью. Три часа, говоришь? Мне хватит для первых набросков, а закончу я без тебя. Госпожа Кацамма, могу я попросить об одолжении? Нет ли у тебя здесь, в галерее, комнаты, которую можно занять ненадолго?

— Есть, — кивнула директор. — На втором этаже пара кабинетов пустует. Но там нет ничего, кроме столов и стульев.

— Да мне больше ничего и не нужно. Каси, — Палек обернулся к своей спутнице, — наверное, тебе стоит вернуться домой. Ничего интересного больше не предвидится, да и неинтересно на промежуточные варианты смотреть.

— Да, Лика, — кивнула рыжая девица. — Еще раз — на каком трамвае отсюда ехать? На седьмом?

— Ага. До Третьей Морской. А там спросишь, если забудешь дорогу. Или Яни с Мати позвони, они объяснят. Я часам к восьми вернусь, не позже.

— Хорошо. А мы с Яной что-нибудь тебе приготовим на ужин.

Девица повернулась и деловито пошла по коридору галереи к выходу. Мэдэра задумчиво посмотрела ей вслед. Кто она мальчику — просто временная подружка? Или что-то более серьезное? Ну ладно, не о том следует думать. Главное — что все ее подруги обзавидуются смертельной черной завистью! Интересно, не получится ли заплатить ему деньги за то, чтобы он больше никого в городе не рисовал?

— Господин Палек, — деловито сказала она, — а не проще ли проехать к нам домой? Отсюда на машине не более четверти часа. И мне к подруге быстрее добираться. Домой тебя отвезут.