Остросюжетный детектив. Выпуск 2 - Джеймс Хэдли Чейз

холодильник и электротермос для хранения горячей пищи. Он зажег сигару и, включив освещение, стал читать извлеченные из портфеля бумаги.

Спустя десять минут машина замедлила ход. Они прибыли к границе между Западным и Восточным Берлином. Прямо перед ними маячила надпись на английском, немецком и русском языках: «Вы покидаете американский сектор Берлина».

Часовой помахал им вслед с дружелюбной ухмылкой. Затем «роллс-ройс» на черепашьей скорости приблизился к красно-белому стальному шлагбауму на бетонных опорах, который преграждал путь в Восточный Берлин. Машина остановилась. Солдат в ушанке с пистолетом на боку заглянул вовнутрь. Радниц протянул паспорт сквозь открытое окно. Лицо его оставалось бесстрастным, он не хотел нарываться на неприятности. Дело по ту сторону границы было слишком важным, чтобы вступать в пререкания с каким-нибудь въедливым часовым. Паспорт вернули, шлагбаум подняли, и «роллс-ройс» въехал на нейтральную полосу, где так по-хитрому стояли препятствия из бетонных блоков, что ни одна машина не могла развить скорость и прорваться сквозь кордон.

Справа тянулся ряд деревянных бараков. Поблизости от них было припарковано несколько машин. Ко-Ю, предварительно проинструктированный у портье, выскочил из машины, обошел ее кругом, открыл дверцу Радницу и проследовал с ним в первый барак на проверку документов. Затем им вручили бланки с вопросами: имя, национальность, место рождения, какая сумма денег имеется при себе. У Ко-Ю денег не было, у Радница имелась тысяча западногерманских марок. Они подошли к другому столу и отдали заполненные бланки. Паспорта снова подверглись изучению. Затем обоих попросили открыть бумажники. Ко-Ю бумажником не располагал и нервно хихикнул. Лицо Радница по-прежнему хранило бесстрастное выражение. Он продемонстрировал внутренности своего отделанного золотом бумажника из тюленьей кожи. Радницу вручили четыре небольших купона красного цвета и препроводили в следующий барак. Здесь он обменял два западногерманских банкнота на пять марок — обязательная процедура, в результате которой коммунисты имели небольшой, но постоянный приток твердой валюты.

Выйдя из барака, они увидели солдата, подозрительно осматривающего «роллс-ройс» со всех сторон. Радница предупреждали, что досмотр будет тщательным. Так и случилось. Он отвернулся. Солдат с помощью Ко-Ю снял сиденья с «роллс-ройса», не спеша оглядел мотор и багажник.

В конце досмотра он установил под машиной широкое зеркало, взял фонарь и исследовал дно «роллс-ройса». Удостоверившись, что там никто не прячется, часовой разрешил проезд.

Радниц снова сел в машину. Ко-Ю повез его сквозь бетонный лабиринт до следующего пропускного пункта. Их паспорта снова внимательно изучили. Радниц протянул красные купоны, шлагбаум поднялся, и они въехали в Восточный Берлин.

— Слишком осторожные! — заметил Ко-Ю и усмехнулся.

Но Радниц был не в настроении выслушивать реплики шофера. Он бросил взгляд на часы. До встречи оставалось три минуты. Ко-Ю не нужно было ничего объяснять. Он находил дорогу безошибочно в любой стране мира.

Из всех шоферов, которые служили у Радница, Ко-Ю был самым ловким, умелым и сообразительным. А еще он был превосходным поваром, отличным камердинером и расторопным слугой, за что Радниц и платил ему соответственно.

С Фридрихштрассе «роллс-ройс» свернул налево, на Унтер-ден-Линден. Показались залитые светом Бранденбургские ворота. На большой пустынной площади они производили внушительное впечатление.

— Остановись здесь, — сказал Радниц, нажал на кнопку, и стеклянная перегородка поднялась между ним и Ко-Ю.

Когда машина остановилась, из тени выступил коренастый человек. Даже в неярком свете было заметно, что одет он убого — бесформенная шляпа, поношенные брюки, мешковатое пальто. Человек приблизился к машине. Радниц узнал его и открыл дверцу. Визитера звали Игорь Дузинский. Он уселся рядом с Радницем, и тот скомандовал в переговорное устройство, чтобы Ко-Ю ехал вперед, но не слишком торопился.

— Итак, друг мой, — обратился он к Дузинскому, — полагаю, что мы можем ставить точку. Вы понимаете, что ваша страна не единственная, которая заинтересована в этом деле. К тому же мы потеряли много времени.

Дузинский сложил руки на коленях. После долгого ожидания на холоде тепло внутри «роллс-ройса» расслабляло. Вдохнув смесь аромата дорогой сигары и одеколона Радница, он остро ощутил собственную бедность. Если этот капиталист, которого и он, и советское правительство считают прожженным мошенником, надеется смутить его, — дохлый номер.

— Нас не могут подслушать? — спросил Дузинский по-немецки.

— Нет.

— Водитель надежный?

— Да. — Краткие ответы Радница выдавали скуку.

После паузы Дузинский произнес:

— Я советовался с нашими людьми. Они считают, что ваше предложение, скорее всего, нереально.

Радниц достал сигару.

— Понимаю. У меня тоже возникали сомнения, но теперь их нет. Короче, я имею возможность передать вашему правительству формулу ZCX.

— Не в этом дело, — недовольно сказал Дузинский. — Мы можем добыть формулу и без вас, но только это бессмысленно и для нас и для американцев. Разве вы не помните, что формула зашифрована, а код, как мы установили, не поддается расшифровке? Американцы бились над ним два года и сейчас признали, что все впустую.

— Я знаю, что добьюсь успеха, — тихо произнес Радниц. — Нет ничего невозможного при наличии ума и денег. Я предлагаю вам расшифрованную формулу. Если я не смогу этого сделать, я не возьму денег. — Радниц рассматривал тлеющий кончик сигары. — Все очень просто. Еще легче договориться о цене. — Радниц посмотрел в окно. Они ехали по Карл-Маркс-аллее — торговому району Восточного Берлина, который, несмотря на освещенные витрины, выглядел бедновато.

— Вы серьезно? — изумился Дузинский. — Вы действительно сможете расшифровать формулу, над которой бились американские эксперты?

— Иначе я не стал бы терять здесь время, — скучающе произнес Радниц. — Вы что, полагаете, я подвергался глупым таможенным формальностям ради удовольствия встретиться с вами и посмотреть пустые улицы и нищие магазины? Итак, сколько вы предлагаете?

Дузинский глубоко вздохнул:

— Мне поручено передать вам: мы согласны заплатить двести пятьдесят тысяч долларов наличными. — Он сделал паузу, затем, повысив голос, произнес: — Целое состояние!

Радниц продолжал разглядывать кончик сигары. Ничего другого он не ждал и еле сдерживал холодную ярость. С каким ничтожеством приходится иметь дело!

— Вы серьезно? — Он повторил слова Дузинского с насмешкой.

Тот безуспешно пытался разглядеть лицо Радница в полумраке салона машины.

— Разумеется. Но мы должны быть уверены в правильности расшифровки.

— Формула ценна только в том случае, если она принадлежит одной стороне, — негромко проговорил Радниц. — Я готов предоставить вам экспертизу на двухдневную расшифровку. Если по истечении этого срока вы не заплатите, я передам копию другой державе. Понятно?

— А что, если вы попытаетесь продать копию после того, как передадите нам оригинал? — спросил Дузинский, восхищаясь собственной проницательностью.

— Сделка с государством не базарный торг, — отрезал Радниц. — В делах такого рода я соблюдаю правила игры.

Дузинский кивнул:

— Значит, по рукам?

— По рукам? Я этого не сказал. Итак, вы предлагаете четверть миллиона долларов.