Очерки по истории русской церковной смуты - Анатолий Краснов-Левитин

— это турки, но я знаю, что и турки отойдут от веры». Так говорил Ренан Гийо. В чем дело? Что заставляет мир отходить от Христа? Евангелие оказалось мифом, истина оказалась в противоречии с общекультурным философским сознанием?

Да, этот соблазн мысли был. Когда-то Лессинг и многие другие открыли научный поход против веры. Им казалось, что можно штурмом научных бастионов взять твердыню церкви…»

Далее Александр Иванович констатирует полный провал этого похода на христианство.

«В самом деле, я внешне объективно становлюсь критическим исследователем, я делаю сводку, я констатирую, вопреки Штраусу, что совершенное научное сознание не разбило христианской твердыни. Евангелие не система, которой можно опровергнуть другую научную систему, а Евангелие — жизнь… Евангелие имеет две стороны. Оно часть истории души:

какая польза, если вы весь мир приобретете, а душе своей повредите? — сказал Господь. С другой стороны, Господь пришел научить людей, как жить здесь. Евангелие не говорит только о горних высотах — оно пришло небо опустить до земли и землю возвысить до небес. Жизнь, Истину, которую не знали мудрецы, владевшие, как им казалось, Мудростью, — а истина так проста — все мы братья.

Все вы братья — здесь Господь дал человечеству как бы тот Архимедов рычаг, которым можно перевернуть весь мир.

Христианство хочет Царства Божия не только в загробных высях, но здесь, в нашей больной, серой, плачущей, страдающей земле. Христос принес на землю социальную правду. Мир должен зажить новой жизнью. Почему ангелы пели в рождественскую ночь, почему ночь преобразилась в день? Почему к Христу стали стекаться десятки, сотни, миллионы, а потом весь мир склонился перед Христом? Потому что мир жаждал — жаждал, что станет покрытым не терниями, а теми лилиями Благовещения, что ангел вручил в час великий Приснодеве Марии. И человечество обманулось… Жизнь стала, может быть, печальней после того, как человек услыхал, что может быть другая жизнь, что она жила среди нас, и нет ее… Мир существует круглым счетом после происшествия подвига Христа две тысячи лет, и неправда, жуткая неправда еще наглее существует в мире. Еще жутче тени, еще чернее контрасты после того, как мир прорезал луч от истины Христовой. Эти черные тучи встают над сознанием человека, и человечество не видит солнца, не хочет солнца, говорит, что солнце фальшивое, холодное, сусальное… Да, мир предъявил христианству счет по фактическому исполнению Церковью ее обещаний.

Но Христос по-прежнему приковывает взор. Оскар Уайльд написал в своих письмах из тюрьмы, что Христос — это Тот, при одной мысли о Котором даже у того, кто не пригибает колен у алтаря Иисуса, и у того делается легче на сердце.

Но христиане не Христовы, Церковь не живет Христом. Это трагедия, это боль, это ужас.

Я вспоминаю, четыре года тому назад был диспут: «Воскрес ли Христос?», участником которого был и я. Народ, собравшийся в таком количестве, что буквально яблоку негде было упасть, слушал с напряженным вниманием развертывавшуюся дискуссию. У меня был диспут с известным антирелигиозным агитатором Гидони. И вот, когда я формулировал свои положения, конечно, утверждая, что Христос воскрес, Гидони сказал: «Да, по всем вашим научным данным, Христос воскрес». — «Так вы, может быть, пойдете за Ним?» — спросил я. И он ответил: «Нет, Христос, воскресший там, не воскрес в вас: вы злы, бессердечны, черствы, и я не пойду за Христом, потому что не хочу быть с вами — христианами». Это ответ, на который мне нечего было ответить, потому что здесь была правда.

Мир издыхает в социальных противоречиях. Мир разделился на два класса: жирные, сытые банкиры с тысячами автомобилей, у которых один рот и миллионы завтраков и ужинов, тысячи чертогов, тысячи кроватей, обнаглевшие, победившие, купившие свое счастье страданием, кровью и прежде всего потом трудящихся масс. И другой мир — мир обездоленных, у которых нет крова над головой, у которых нет черствого куска хлеба. Переводя на современную терминологию — капитализм и пролетариат. Мир разделился на два стана: одним — все, другим — ничего. Одни — цари, другие — рабы. Мы знаем, что капиталисты и те, которые живут в банкирских конторах, коттеджах и виллах этого капиталиста, они гнушаются прочих. Для них прочие — навоз, рабы. Они пленили науку, государство, они захватили армию, всю человеческую технику и культуру и заставили их служить себе. Как страшные пауки, эти немногие, несколько сот всего, может быть, высасывают посредством невидимых, жутко мохнатых щупальцев всю человеческую энергию и заставляют служить своему нраву. А прочие — обескровленные, исстрадавшиеся, измученные — они тот ковер, по которому идет лакированная изящная ботинка жены банкира. И в этом неправда, трагическое противоречие теперешней жизни. Наша вера, наша церковь, наше христианство куплено этими банкирами. Наша религия Богом избрала Рокфеллера, а не Христа…

Марксисты, коммунисты, Советская власть не идут за Христом.

Марксисты, коммунисты, Советская власть работают для исполнения заветов Христа. Скажете ли вы: вы — антихристы? Не вспомните ли вы, что вера одна, сама по себе — ничто. Или вы забыли, что великий Апостол говорит, что и бесы верят и трепещут. Они, которые одни во всем мире, полагаясь только на свои силы, пошли и крикнули: «Довольно этой неправды», — я не назову их антихристами, а тем сыном, который пошел и исполнил то, что сказал Христос. Те страдания, та кровь, те тюрьмы, то гонение, которое великая коммунистическая идея испытывала десятилетия, освятили ее и в ее нравственном сознании.

Маркс ни слова не говорит о нравственности, но является бессмертным гигантом нравственности и гигантом, перед которым многие — жалкие болтуны нравственности. А между тем Церковь и до сих пор не выявила своего отношения к этому строительству. Церковь не сказала своего слова правды. Один седой человек покачал головой сейчас, ему не нравится, что я говорю, но тогда ему не нравится Киприан Карфагенский и Иоанн Златоуст. Вспомните отцов церкви, подлинную христианскую традицию, что сказано там: «Всякий богач — вор», слова Василия Великого. Иоанн Златоуст говорит: «Никогда не бывает праведного богатства». Киприан Карфагенский говорит: «Нужно бегать от собственности больше, чем от меча разбойника». Но мир пошел за папами и архиепископами, а не за апостолами и отцами. Нам нужно отвернуться от тех, которые ведут служить мир капиталу, а не Богу.