Выбираю таран - Людмила Жукова

Мастер на все руки, Виталий сам собрал детекторный приемник, чтоб быть в курсе событий, и до полуночи слушал новости.

От летчиков из Серпухова услышал Виталий и это раскатистое слово «таран», и имя — Петр Нестеров…

На другой день побежали всем классом в аэроклуб. Но гости забыли сказать, что кроме смелости и решительности летчику требуется идеальное здоровье. Медики отобрали только Виталия Полякова и Сашу Лопатина, закадычных друзей.

Впервые поднялись они на У-2 с Чертановского летного поля. Пролетели над Варшавским шоссе и его окрестностями. Ощущение восторга от первого полета решило его судьбу.

Летом 1940 года приехали летчики из Серпухова, летали с каждым аэроклубовцем по маршруту. Виталию сказали:

— Молодец! Можешь хоть сейчас ехать в Серпухов.

— А что брать с собой? — поинтересовался основательный парень Виталий.

— Да можешь ничего не брать. Мы же на полном государственном обеспечении.

Виталий стремглав побежал домой, родителей не застал — на работе оба. Оставил записку:

«Не беспокойтесь обо мне. Принят в летную школу. Приеду летчиком».

Появился дома только на Октябрьские праздники уже в летной форме, ладный, подтянутый.

«Тебя и не узнать! — ахнула мать. — Вот бабушка-то порадуется!»

А к любимой бабушке Виталий съездил в отпуск уже в мае 1941 года, не ведая, что это последний мирный месяц перед страшной войной и многих из тех, кого он встретил на родной Ярославщине, больше никогда не увидит…

Виталий Константинович Поляков летал до Победы. Совершил 150 боевых вылетов, в основном на штурмовку наземных войск врага, сбил еще четыре самолета противника.

Многие фронтовики встречали долгожданную Победу неженатыми, соблюдали уговор — не жениться до конца войны.

В Берлине свадьбы играли одну за другой. Невесты в сапогах и гимнастерках украшали головы венками из первых полевых цветов, а шампанское им заменял разведенный авиационный спирт.

Виталий Поляков присмотрел себе жену на метеостанции, в самом романтическом месте аэродрома, где тихо, зелено, стрекочут кузнечики, негромко гудят странные приборы на треногах и русоголовая светлоглазая Нина запускает ввысь шары-зонды. Нина, Нина Павловна, мать его двух детей — сына и дочки. Светлая память и ей, и рано ушедшему навсегда сыну.

…24 июня 1945 года Виталий Поляков участвовал в Параде Победы, в колонне Героев Советского Союза чеканил шаг по брусчатке Красной площади. Это был самый счастливый день в жизни многих миллионов людей.

В 1951 году его направили на учебу в Военно-воздушную академию в подмосковном Монине, по окончании предложили остаться на преподавательской работе и выбрать тему для диссертации. Ну, какую тему мог выбрать летчик-истребитель, воевавший всю войну с бомбардировщиками и штурмовиками? Конечно, «Боевые действия истребительной авиации по обеспечению родов и видов войск от противодействия авиации противника».

Доцент, кандидат военных наук, генерал Поляков учил слушателей академии летать на реактивной технике. Хотя, как бы не изменялась матчасть, от летчика-истребителя, перехватчика по-прежнему требуется смелость, решительность, точный расчет и умение подавлять психику противника неординарными действиями.

Многие его ученики стали командирами авиаполков, командующими воздушными армиями, военными округами.

В 1983 году он ушел в отставку в звании генерал-майора авиации.

ГЕРОЙ — И В ПЛЕНУ ГЕРОЙ

5 августа 1943 года впервые за войну в Москве был дан салют из десятков орудий в честь освобождения городов Орел и Белгород. Москвичи, еще не забывшие бомбежки и тревожное ожидание в бомбоубежищах, в тот теплый августовский вечер вышли на улицы, любовались фейерверком, смеялись и плакали: пришел и на нашу улицу праздник, а значит, придет и Победа!

Праздничное настроение царило и в советских ВВС — они завоевали превосходство в воздухе.

«В середине войны мне приходилось слышать от фронтовиков, — вспоминает авиаконструктор Александр Сергеевич Яковлев, — что гитлеровец уже не тот, каким был в начале войны, бить его стало легче. На это я отвечал: «Дело не только в том, что гитлеровец уже не тот, он действительно не тот, — но дело в том, что и вы стали другими. Во-первых, вы располагаете новейшими самолетами, которые лучше немецких, а во-вторых, вы сами приобрели богатейший опыт ведения войны». И продолжает: «Вертикальный маневр прежде был излюбленным приемом германских асов, но на новом этапе войны он уже не помогал им: на советских усовершенствованных истребителях вертикальный маневр (когда истребители располагаются парами на разной высоте в несколько эшелонов из расчета, что если противник уклонится от атаки одной пары, то не уйдет от огня другой. — Л. Ж.) получался лучше, чем на немецких».

Полеты на «свободную охоту» стали обычным делом в советских авиаполках тоже с лета 1943 года.

В разработанной к этому времени легендарным летчиком Покрышкиным теории воздушного боя на схемах рассматривались все возможные ситуации воздушных схваток и все варианты выхода из них с победой.

Маршал авиации дважды Герой Советского Союза Е. А. Савицкий, в ту пору — командир истребительного авиационного корпуса, сбивший за войну 22 самолета врага, имел полное право сказать: «Во второй половине войны обстановка на фронтах заметно изменилась в нашу пользу. Советская авиация заняла господство в воздухе, появились новые, более совершенные самолеты, причем в большом количестве: Як-9, Ла-7, Ил-2 и другие. И возросло мастерство наших пилотов.

В эти годы отпадает необходимость применять таран. Зачем же мастеру высшего пилотажа идти на смертельный риск, когда есть возможность из своих пушек и пулеметов снайперски поразить противника».

Командиры наставляли молодых летчиков: «Береги свою жизнь и машину, расчетливо расходуй патроны, бей с близкой дистанции, проверяй бортовое оружие перед вылетом, таран применяй только в исключительных, безвыходных ситуациях». Все чаще стало звучать в летной среде небывалое ранее словосочетание: разумный риск… Были командиры полков и армий, что стали считать таран излишним лихачеством и даже неумением «драться по науке». В военно-воздушных силах той поры известны случаи, когда летчики объясняли свой таран случайным столкновением.

Почему двадцатитрехлетний Владимир Лавриненков, уже Герой Советского Союза за воздушные бои в небе Сталинграда, вернувшись из плена, уверял товарищей, видевших, как его «аэрокобра» срезала хвост «рамы», что то был не продуманный таран, а случайное столкновение?