Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна

Чудовищную по силе ломку они кое-как пережили. Руслан даже не представлял, что откат от натуральных стимуляторов, без капли синтетики, может быть таким мучительным. Принцессе становилось то лучше, то хуже. Несколько раз вроде бы все заканчивалось, она спокойно засыпала, а потом все начиналось снова, как будто никакого улучшения не было, приснилось оно, не иначе.

Пару раз Руслану показалось, что девочке конец. Но Сейди, похоже, была из тех, кого не возьмешь за рубль двадцать. Худая, бледная, с вялыми мышцами — она раз за разом выныривала из боли и беспамятства, и каждый раз смотрела все тверже. Как будто этот кошмар только добавлял ей сил.

Хвала Создателю, ломка была делом насквозь знакомым и привычным. Правда, своих препаратов под рукой не оказалось, но были местные "аналоги" и бездна терпения и понимания. Руслан уже проходил через это столько раз, что со счету сбился. В последний — с Татьяной, ту тоже ломало качественно. И она тоже не истерила, не требовала "немедленно все исправить", а стискивала зубы и терпела: боль, выкручивающую суставы, мучительные судороги, словно тисками сжатые виски, запах кислого, противного пота, кровь из носа. Терпела все бесконечные дни и ночи…

Девчонки вообще последовательнее мальчишек. И — если решили себя угробить, и если, вот так, твердо решили жить.

Сейди нужно было пить местные фиточаи и двигаться. Она пила — и двигалась. До изнеможения, пока не упадет. В первый раз, пока Руслан еще не понял этой ее особенности, он не успел. Девочка вдруг словно запнулась, покачнулась и не красиво осела, а тяжело рухнула "с высоты собственного роста" прямо на жесткий пол, с жутким звуком… Ушиблась больно. Больше он не отходил даже на полшага, чтобы вовремя подхватить.

Нари смотрел на него круглыми глазами, но ни о чем не спрашивал — и хорошо. У Руслана не было точных ответов. Все зависело от самой Сейди: справится — будет жить.

В этот раз она снова загнала себя до полусмерти и обвисла на его руках безвольной тряпкой.

Руслан вздохнул, подхватил ее и отнес на постель. Уложил поверх покрывала, с беспокойством наблюдая, как тонкое, словно написанное акварелью лицо снова заливает бледность.

Ресницы у нее были короткие, но густые и острые, и на самом деле кололись. Как иголочки ели. Как-то, убирая слезинку с уголка ее глаза, Руслан коснулся их подушечками пальцев и удивился. Никогда бы не подумал, что об ресничку можно наколоться — и больно!

— Массаж нужен, — сказал он, не оборачиваясь, зная, что Нари рядом и слышит.

Принц вздохнул за спиной.

— Я уже голову сломал… Кому здесь можно верить? Если Ай узнает, в каком она состоянии, нас тут всех вырежут в первую же ночь.

— Мне ты веришь? — прямо спросил Руслан.

— Тебе — да. Ты в моем ближнем круге. Но ты же не женщина.

Руслан вдохнул и выдохнул. Медленно. Спокойно.

— Вопрос стоит так: либо мы соблюдаем все приличия, либо мы пробуем выжить. Представь, что ты попал на необитаемый остров…

— Какая разница? — удивился принц. — Честь ата — это то, что видно с неба. А небо — оно везде.

— Глупость человеческая везде, — фыркнул Руслан, — Ну что плохого в том, что я просто немного помогу принцессе окрепнуть?

— Мужчина не должен видеть тело женщины, это оскорбляет духов.

— Вообще не проблема! Завяжи мне глаза.

Руслан повернулся к Сейди и, неожиданно, встретился с ней взглядом. Оказалось, она давно пришла в себя, но затихарилась и слушала. Хитрюга. Вся в своего тотемного зверя. Или зверь у нее насквозь соответствующий?

— Позволишь тебе помочь? — спросил он.

На прямой вопрос, обычно, следует прямой ответ, так? Но мысли принцессы ходили какими-то очень странными тропами. Она долго обдумывала его вопрос, а когда, наконец, открыла рот, Руслан чуть не упал, даром, что сидел, практически, на полу.

— Я тебе нравлюсь?

Глаза смотрели пристально и пытливо, и Руслан опять не мог разглядеть радужки из-за огромных зрачков.

…Недолюбленным детям врать нельзя. Это аксиома. Нельзя совать пальцы в розетку, рулить в пьяном виде и врать тем, кого родители недолюбили. Они все эмпаты, поголовно. Потому что так хотят любви, что рано учатся читать других, видеть потаенное. Чтобы соответствовать ожиданиям. А еще — они никогда не доверяют до конца и не умеют прощать. Совсем. Один раз соврал — даже в мелочи и, считай, вся терапия Бантику под хвост.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, — кивнул Руслан. Она ведь не уточнила, как именно нравится. И его ответ был честным. Человек, который борется — не может не нравиться. — Это что-то меняет?

— Я… позволяю тебе, — медленно проговорила Сейди, — видеть меня. И трогать. Не надо завязывать глаза.

И облизнула сухие губы. Не специально, в этом Руслан мог бы поклясться, игры там не было ни на полногтя. Сейди была слишком надменна и честна, чтобы играть.

Боже, этот измученный ребенок и правда видит в нем… мужчину? Старом, седом, толстом, чужом и чуждом? Что у нее в голове?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Сейди? — Нари поспешно прикусил костяшки пальцев, чтобы не наговорить лишнего, но смотрел на сестру так неодобрительно, что, казалось, ее многослойное одеяние задымится.

— Глава дома Сейди, — поправила девушка. В высоком голосе ощутимо звякнули льдинки. Она с усилием села на постели, переждала приступ головокружения. И, глядя прямо в лицо Руслану, медленно развязала кушак своего верхнего халата.

Нет, это точно не была сцена соблазнения из восточных фильмов — тонкие пальцы двигались так неуверенно просто потому, что в них совсем не было силы, а кушак был завязан туго.

И смотрела она так вызывающе, потому, что и в самом деле бросала вызов. Вековым устоям, духам, своим братьям, своей болезни. Руслан хорошо читал взгляды. Этот говорил не: "Любуйся мной, желай меня". Совсем другой был посыл: "Возьми то, что я решила отдать. Не оскорбляй меня отказом…"

У нормального мужика в таких обстоятельствах все отсохнет к чертям!

— Дай я, — потерял терпение он, — Ты со своими семью халатами сто лет разбираться будешь.

Нари закрыл лицо руками и вышел, пятясь. Что он решил — непонятно. Да и разницы теперь? В его глазах они с Сейди все равно пали окончательно и повязаны теперь до самой смерти. Пожелай психолог слиться — принц его попросту убьет.

Даже интересно, что Руслан отмочил в прошлой жизни, что на нем повисла такая карма?

— Все будет хорошо, — пообещал он. Банальность, которую говорил тысячу раз. Иногда она сбывалась, как с Татьяной. Иногда — нет. Но в нее всегда верили.

Видно, умел он сказать эту банальность так, как нужно.

…Начал с классического поглаживания, пытаясь через ладони передать частичку своей уверенности и силы. Кожа Сейди годами не видела солнца и это не пошло ей на пользу, мраморная бледность смотрелась не "интересно" или "аристократично", а страшно. Руслан невольно подумал, что наставит на ней синяков — на такой нежной, тут хоть как извернись, а не убережешься.

Закончив с первым этапом он перешел к растиранию с легким смещением кожи. Аккуратно водил руками вдоль мышечных волокон, чтобы помочь принцессе расслабиться после изматывающих упражнений. "На тонус" будет завтра. Или послезавтра.

Тело девушки оказалось… совершенно аморфным. Вместо мышц — сопли, вместо косточек — птичьи перышки. Руслан не на шутку боялся сместить эту эфирную конструкцию неосторожным движением.

А ведь когда-то она готовилась стать воином и любила танцы с мечами. С двумя мечами — и не самыми легкими. Задел у этого тела был хорошим, и он еще чувствовался в прямой королевской осанке, в красивом и гордом развороте плеч, в сильных ступнях, не изуродованных здешней непонятной и неудобной обувью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но и десять лет болезни никуда не делись. Сейди напоминала сильную птицу, которой на взлете перебили крылья. И сейчас она отчаянно пыталась вернуть хоть что-то.