Змеиный клубок - Леонид Влодавец

Теперь что касается сути вашего вопроса, то есть моего отношения к распаду Советского Союза, то оно, естественно, двойственное. Согласитесь, что я, как человек, который шестьдесят четыре года прожил в этой стране и, находясь под постоянным воздействием коммунистической пропаганды, долгое время считал ее наиболее справедливо устроенным обществом на Земле, не могу не испытывать сожаления по поводу постигшей ее судьбы. У меня было много знакомых и друзей-ученых на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, Грузии, Молдове и других государствах, ныне обретших независимость. Я всегда понимал, что они принадлежат к иным нациям, иной ментальности, что они на многое в нашей общей теории смотрят совсем не так, как я, но никогда тем не менее не воспринимал их как иностранцев. Но с другой стороны, внимательно и непредвзято анализируя весь предшествующий ход событий, я не могу не прийти к выводу о том, что распад СССР был исторически неизбежен. Более того, мне представляется, процесс дробления еще не завершился и будет продолжаться сперва на национальной, а потом и на региональной основе.

— То есть, — вмешался Зайцев, — вы утверждаете, что теперь угроза распада будет нависать и над Российской Федерацией как целым? Ну, допустим, я могу понять, если вопрос об отделении от России поставят некоторые национальные автономии, например, такие, как Чечено-Ингушетия, Татарстан и гак далее, но не все, так как во многих из них титульные нации вообще не составляют большинства населения. А вы говорите и о распаде на региональной основе, то есть об отделении русских областей друг от друга? Что русские с русскими будут делить?

— Прежде всего, Андрей Владимирович, нам с вами следует внимательнее изучить внутренние причины распада Союза. Они состоят прежде всего не в национально-культурных или, допустим, религиозных противоречиях между народами, его составлявшими, а в противоречиях экономических между Центром и республиками. Помните, как прибалты требовали себе региональный хозрасчет? А как болезненно узбеки реагировали на выступления по поводу «узбекского дела»? Потому что там, в союзных республиках, местные партийно-хозяйственные элиты тяготились Центром по двум причинам. Во-первых, он все больше требовал от них отдавать богатства регионов в общий котел, во-вторых, перераспределял эти богатства так, что все чувствовали себя ущемленными, и, наконец, в-третьих, он обладал репрессивным аппаратом, который строго или не строго, но наблюдал за тем, чтобы региональные товарищи не воровали слишком много. Сейчас, после того как СССР больше нет, примерно в том же положении, что и союзный Центр, оказались и руководители всех новых независимых государств. Вначале дележ власти и суверенитета пойдет между национальными образованиями в составе этих республик, поскольку в каждом из них уже сформировалась своя элитная группа, не желающая делиться доходами с республиканским Центром. Мне трудно предполагать, где это проявится раньше, но такой пример уже есть — это Нагорный Карабах. Явно обостряются противоречия между Тбилиси и Сухуми, вокруг Цхинвали, очень опасное развитие событий может быть в Молдове, вокруг Гагаузии и Тирасполя. Разгон Верховного Совета в Чечено-Ингушетии и явно наметившийся раздел этой автономной республики — это уже пример из российской практики…

— Но это все-таки конфликты на национальной почве, — вежливо перебил профессора Зайцев.

— Я бы сказал точнее — национально-окрашенные конфликты. Если проанализировать, то почти нее вожди национальных движений — бывшие партработники и хозяйственники. Может быть, кроме Ландсбергиса в Литве или Гамсахурдиа в Грузии. Гак или иначе, но большинство из нынешних «националистов» нормально работали в партийных и хозяйственных структурах, принимая все правила игры КПСС. Но когда зашел разговор о рынке, перспективах приватизации и так далее, то есть о возможности отхватить кусок пирога из государственной собственности, то они послали к черту все свои прошлые идеалы. Им, естественно, захотелось создать себе преимущества при дележе. Как? На основе националистических лозунгов. «Скаженны москали всэ сало зъилы!» Или бульбу. Или вино выпили, а хлопок на порох перевели. Гэть видселя! Но точно так же и более мелкие национальные элиты рассуждали. Или, условно говоря, «мафии». Потому что еще в брежневское или даже хрущевское время сформировались устойчивые номенклатурные кланы, которые контролировали и республики, и области, и районы. У них и наверху имелись свои люди, и внизу. Соответственно и криминальный мир уже знал, кому взятки давать, кого ублажать и у кого искать помощи, если попадешься. Но ведь все то же самое существует в каждой стопроцентно русской области. И огромные территории — у нас чуть ли не каждая область больше среднего европейского государства, а прав намного меньше, чем у малюсеньких национальных республик. Там избранные президенты, которых общероссийский Президент снять не может, а в областях — главы администраций, которых Президент может в любой момент отстранить от должности. Может быть, я заглядываю слишком глубоко вперед, но, по-моему, в дальнейшем проявится и региональный сепаратизм…

Иван Иванович остановил запись и обратился к Митрохиной, осторожно отхлебывавшей чай.

— И все прочие «документы» такого же плана? По-моему, мы зря время тратим. Полкассеты занято ничего не значащим трепом. Почти пятьдесят минут профессорских словоизлияний. Это можно на суде предъявить? Нет.

— Я этих записей не видела, — вздохнула Митрохина. — Давайте промотаем интервью, посмотрим, что там еще есть.

— Ну давайте, — нехотя произнес Иван Иванович и пустил перемотку вперед. Когда он наконец остановил пленку, на экране появился грузовик с кузовом, прикрытым тентом. За кадром зазвучал хорошо знакомый Галине голос капитана Чугаева.

— …Грузовик движется к месту складирования боеприпасов, — пояснял Олег. — На территории области создано 23 точки, где незаконно хранится неучтенное оружие и боеприпасы, предназначенные для вооружения бандформирований.

Грузовик с номером 23–89 на кузове (камера постоянно держала номер в поле зрения), должно быть, снимали с машины, державшейся от него на большом расстоянии, через мощный телеобъектив. Камера отследила путь грузовика по улицам города — Митрохина уже поняла, что он ехал от механического завода, — а затем дальше, по шоссе, между стенами леса. Грузовик свернул направо. Камера глянула ему вслед, но машина, с которой шла съемка, повернуть за ним не могла. В кадре мелькнул «кирпич». '

— По оперативным данным, — докладывал Чугаев из-за кадра, — в этом районе находится территория бывшей воинской части, ликвидированной в порядке сокращения. Территория в настоящее время изъята из ведения Министерства обороны РФ и управляется Облкомимуществом. Официально она сдана в аренду АОЗТ «Бурлеск» под торгово-складские помещения. АОЗТ не имеет официальной лицензии на торговлю даже разрешенными видами оружия.

На «картинке» показалось какое-то длинное, крытое толем строение, снятое откуда-то сверху и тоже, судя по всему, через телевик. Должно быть, Чугаев или кто-то из его товарищей пристроился с камерой на сосне или ином дереве, потому что время от времени в кадр залезало мутное изображение ветки или чего-то похожего.

Грузовик 23–89 остановился у длинного строения, и к нему подошли несколько человек в армейском камуфляже без знаков различия. Открыли задний борт, подняли свисавший брезент и, быстро разобравшись в цепочку, стали выгружать из кузова небольшие, но тяжелые ящики и передавать их по цепочке куда-то внутрь строения.

— Обратите внимание, — произнес Чугаев тоном комментатора, — на ящиках отсутствует полная уставная маркировка. Имеются только надписи: «7,62 обр. 1943», «7,62 обр. 1908/30», «5,45», «9 х 18 ПМ» (на экране кадры соответственно останавливались и пометы на боковых стенках ящиков можно было разглядеть).

Потом появилась рисованная на компьютере схема области, на которой красными мигающими точками были обозначены места размещения складов оружия и боеприпасов.

— Ладно, — в очередной раз останавливая запись, сказал Иван Иванович. — Я чувствую, что все потребует серьезного изучения. По этим материалам работать можно.

Он вынул кассету, положил в упаковку. Потом открыл небольшой сейф, перенес туда все кассеты.

Теперь давайте о вас говорить, Галина Юрьевна. В область вам лучше не возвращаться. Сейчас там начнет происходить много всякого, выражаясь словами товарища Ленина, «странного и чудовищного». Здесь, в Москве, вами тоже могут заняться. Так что надо будет хорошо подумать, куда и как вас пристроить. Вы где-то остановились?

Митрохина не успела ответить. Резко и длинно зазвонил телефон, один из двух стоявших на столе. Белый, с гербом покойного СССР.