Сетра Лавоуд - Стивен Браст

Кааврен поклонился и вышел, после чего пошел прямо на террасу, где нашел Даро, Пиро и Ибронку, занятых беседой. Он нежно поцеловал руку Даро, обнял Пиро и сердечно поклонился Ибронке. — Ну, — сказал он, — что вы обсуждали? Скажите мне, и, возможно, я смогу что-нибудь добавить.

— Да, возможно вы сможете, милорд, — ласково сказала Даро. — Посмотрите туда.

И она указала рукой на море. Кааврен, взглянув в ту сторону, мгновенно увидел то, что, как он понял, было мачтами корабля.

Он повернулся к Графине и улыбнулся, словa были не нужны.

Эпилог

В один из летних дней третьего года Царствования Императрицы Зарики Четвертой, Кааврен, Пэл, Пиро, Ибронка, Ритт, Лар и Клари оказались в том самом месте, где русло Кровавой Реки выпрямляется, течение начинает ускоряться, и так продолжается вплоть того мгновения, когда река низвергается в Водопад Врат Смерти. Воздух был свеж и холоден, а на земле еще были следы снега, пока они не спеша ехали вдоль берега.

Ритт и Лар правили повозкой, каждый своей, как если бы они были единственными, кто мог держать возжи в руках; остальные ехали верхом. Гигантский джарег кружил высоко над их головами, но, видя такое количество людей, был вынужден только смотреть.

Они остановились, проехав статую Креоты. Лар и Клари подняли тело Мики, завернутое в черное покрывало, перенесли его через реку, вода в которой в этом месте доходила до середины бедра, и положили его к подножию статуи Теклы. Потом каждый из них зажег поминальную свечку, Клари оставила жертву из пшеницы, и разрыдалась. Затем они перетащили тело в воду, сняли покрывало и какое-то время смотрели, как оно уплывает прочь. Лар положил на воду табуретку Мики, которая немедленно поплыла за телом. Кааврен, Пэл и остальные в молчании смотрели, пока тело и табуретка не исчезли за небольшим поворотом.

Потом все вернулись на западный берег, опять сели на лошадей и поехали дальше.

Они не стали останавливаться около статуи Тиасы, хотя Пиро, Тёаана и Кааврен торжественно приветствовали ее. — Виконт, — сказал Кааврен, — когда мое время придет…

— Конечно, Отец.

Пэл, который ехал за ними, сказал, — Я полагаю, что если и есть время для траура, то это сейчас.

Кааврен повернулся и бросил на него взгляд, который невозможно описать словами.

Когда они оказались около статуи Дракона, они натянули поводья, а повозка со скрипом остановилась.

Пиро зажел свечу и оставил в качестве жертвы апельсин (хотя раньше мы этого не упоминали, именно этот фрукт Китраан особенно любил). Потом Пиро, Ибронка, Рёаана и Ритт подняли белое покрывало, укрывавшее тело Китраана (его голова было пришита к телу еще до того, как оно было погружено в масло для забальзамирования и сохраняющую жидкость, как в таких обстоятельствах требует обычай), и, войдя в реку, сняли покрывало и дали течению унести тело прочь.

Потом они проехали немного дальше; теперь пришло время поднять тело Тазендры, пренести его через реку, которая в этом месте доходила до колен, и положить его к статуе Дзура. Пэл зажег свечу, а Кааврен оставил жертву в виде куска дерева. Потом Пэл и Кааврен перенесли ее тело в реку, положили на воду и сняли покрывало. Тазендра поплыла к Водопаду, а Пэл с Каавреном стояли в реке, молча глядя на нее.

— Мне показалось, что она улыбается, — сказал Пэл. — Так решили во время бальзамирования, или на ее лице действительно было такое выражение?

— Я оставляю вам интересоваться этим, — сказал Тиаса.

Жертва из хлеба оставили у статую Тсалмота для Йасы, и из сахара у статуи Йорича для Брюха. Ритуал для их обоих выполнил Ритт, и он же помог перенести их тел в реку.

Они вернулись на западный берег и поскакали дальше, проехав мимо Ястреба, пока не достигли статуи Лиорна, находившейся прямо перед скульптурой Кейрона Завоевателя, который, в свою очередь, находился перед широкой областью, ведущей к краю Водопада.

— Сражение было именно здесь, — заметил Пиро.

Кааврен посмотрел вокруг и кивнул, его острые глаза и живое воображение немедленно нарисовали в уме картину битвы. — И она прыгнула оттуда, — сказал он.

— Да.

— Я почти вижу это.

Пиро кивнул.

— Я уважаю ее за это, — сказал Кааврен, спешившись. — Это было одно из тех мгновений, в которые видишь сущность человека. Вам нужно сделать выбор между отчаянным, но необходимым поступком, и возможным, но бесполезным. Немногие в состоянии выбрать правильно.

— Но для некоторых, — заметил Пэл, глядя на черное одеяло, лежащее в повозке, в которой находились остатки Айрича, — это легко.

Кааврен кивнул. — Действительно то, что ему было легко, для любого другого было трудно или вообще невозможно.

Пэл встал на колена перед статуей Лиорна и зажег перед ней свечу, а Кааврен положил топаз.

— Как вы думете, он насладился этой жизнью? — спросил Пэл.

— Конечно, — без колебаний спросил Кааврен.

— Вы действительно так думаете?

— Безусловно. Когда вы строите ваши планы и схемы, а потом наблюдаете, как они постепенно осуществляются, часть за частью, или когда вы находите способ пересечь улицу при помощи волшебства, телепортируя ящик, в котором находитесь, после того как вас туда упаковал рабочий на складе, вы наслаждетесь жизнью.

Пэл хихикнул. — Я не отрицаю то, что вы сказали. И?

— И когда Тазендра сражалась, но обстоятельства победили ее, она все-равно наслаждалась жизнью.

— Вы опять правы. А Айрич?

— Что касается Айрича, да, он был одним из тех, кто находит удовольствие в том, что просто жить, изо дня в день, выращивать свой виноград и выполнять свой долг.

— Да, не много есть таких как он, — сказал Пэл. — Даже среди Лиорнов.

— Верно.

— А что с вами? — спросил Пэл.

— Со мной? — удивился Кааврен.

— Да. Когда вы счастливы?

— Ну, — сказал Кааврен, — помогите мне с телом.

Они перенесли его в воду, оставили тело реке, а потом стояли и смотрели, как оно прошло через край Водопада Врат Смери и исчезло в крутящемся водяном тумане.

Заключение

Через шесть лет Царствования Зарики, когда Дворец сочли если не законченным, но по меньшей мере годным для жизни, Кааврен и Даро опять получили для себя свой дом. Несколько лет Пиро и Ибронка делили этот дом с ними, но, через какое-то время, напряжение от совместной жизни с неохотно одобрившим их союз Каавреном надоело Ибронке, и она приобрела квартиру в городе — квартира, которую они продолжают занимать и сейчас, поэтому нескромно называть ее точное расположение; а скромностью, хотя она и не явлется суровой необходимостью для историка, тем не менее никогда не стоит пренебрегать.