Миры Филипа Фармера. т. 3. Лавалитовый мир. Гнев Рыжего Орка - Филип Фармер

Сэм прикрыл глаза пальцами и смотрел на Джима, словно через тюремную решетку С дрожью в голосе он продолжал:

— Джим, ну не могу я больше! Хочу убежать, исчезнуть, затеряться совсем в этой Калифорнии Не знаю, что я там буду делать, скорее всего — на улице спать. Какое-то время, во всяком разе. Но гитару я возьму с собой. Может, устроюсь в какую-нибудь группу А может, и нет Хорошим музыкантом меня не назовешь, но ведь кучу рок-звезд это не останавливало. В общем, попробую. Все лучше, чем сейчас.

Джим не сразу ответил. Сэм уронил руки на колени, но не сводил с Джима своих черных глаз Как будто надеялся., на что? На то, что его старый друг скажет какие-то мудрые слова и спасет его?

Джим махнул рукой, неизвестно что выразив этим — разве что безнадежность. Что может он, Джим Гримсон, запертый в сумасшедшем доме, одетый в чужие обноски, отрезанный почти от всех, кроме доктора Порсены и кучки больных, да и те ему недостаточно близки — что может он сделать для своего друга?

Не мог он не думать и о своих планах, хоть и чувствовал себя большой скотиной за то, что думает о себе, когда Сэму так плохо. Сэм несколько дней назад сказал ему по телефону, что Джим может жить у Вайзаков, когда перейдет на амбулаторное лечение. Они с Сэмом будут спать в одной комнате, вместе пользоваться вещами Сэма и вместе есть. Это предложила миссис Вайзак, великодушная, как всегда. Она ведь знает, что у родителей Джима совсем маленькая квартирка и им не на что содержать сына. Скоро Джиму исполнится восемнадцать, а тогда выдаваемое на него пособие перестанет поступать. Кроме того, Эрик Гримсон не хочет, чтобы Джим жил с ними.

А теперь, когда Сэм уезжает, захотят ли его родители взять его друга к себе? Джим прочистил горло и сказал:

— Сэм, я не премудрый старец с гор, не какой-нибудь гуру, который все видит, все знает и может вывести тебя на путь к здоровью, богатству и славе Ты прости, Сэм, но я не знаю, что тебе сказать — разве что пожелать удачи. Я посоветовал бы тебе записаться на терапию к доктору Порсене, но там большая очередь. Мне чертовски повезло, что меня приняли сразу.

Сэм не ответил, и лицо его было непроницаемым, но Джиму показалось, что под маской виден упрек и страх.

— О Господи, Сэм, я очень хочу тебе помочь! Но не могу!

— Я ничего от тебя и не ждал, — сказал Сэм. — Нельзя же требовать от утопающего, чтобы он спас другого из воды. Я просто решил рассказать тебе, что собираюсь сделать. А твоего благословения мне не надо.

— Черт возьми, Сэм! Я чувствую себя последним дерьмом! Я тебя подвел!

 — Да какого черта, — сказал Сэм, вставая — Мама не откажет тебе, даже если меня здесь не будет Может, она даже сильней тебе обрадуется. Ты ж знаешь, материнство — ее конек. Это да еще всеми командовать. — У Сэма дрогнул голос, и две слезинки скатились к углам рта. — Эх, вот были мы пацанами, счастливыми, в общем, хотя всякое бывало — ну могли ли мы подумать, что все так обернется?

Джим не мог придумать ничего лучше, чем обхватить Сэма руками и похлопать по спине. Это было все, что он мог — и больше, возможно, ничего и не было нужно Сэм чуть-чуть поплакал, потом освободился и вытер слезы грязным носовым платком.

— Да уж, Джим! Нам кажется, что мы взрослые и никто нам не нужен! А когда фарта нет, как говорил охотник на бизонов, то оказывается, что мы все те же младенцы Должен признаться, что я маленько трушу. А что такого? Я ж сам себя надуваю, когда прикидываюсь крутым, как яйцо вареное. Я бы такое никому не сказал, кроме тебя, Джим. Я ведь по-настоящему не хочу уезжать. Просто тут стало совсем уж паршиво. В общем, адиос, Бельмонт-Сити! Привет, Калифорния! Мама выплачет себе все глаза, но в самой-то глубине души будет, может, и рада избавиться от меня. Не придется пилить меня все время за то, что я такая сволочь.

— Ты хоть будешь держать со мной связь, посылать иногда открытку?

— Если сумею стащить открытку и карандаш. С деньгами у меня не очень. — Сэм засмеялся. — Слушай, а вдруг все будет куда лучше, чем я думаю! Калифорния — золотой штат, улицы там вымощены золотыми слитками, на деревьях растут рожки с мороженым, а кинозвезды только и глядят, как бы переспать с тощим дураком-поляком без гроша в кармане. По крайней мере, задницу себе не отморожу, когда придет зима. И даже на помойке буду питаться лучше, чем теперь.

— Ты все-таки подумал бы еще, — сказал Джим. — Семь раз отмерь и все такое.

Не успел Джим это сказать, как с ним что-то случилось. Благоразумные слова, которые он произнес, вдруг показались ему трусливыми. Точно электрический ток, бегущий по его телу, вдруг сменил фазу и побежал в обратном направлении.

— Да нет, что за черт, Сэм! Я не это хотел сказать! Это же потрясное приключение! Хоть какая-то перемена, по крайней мере! Лучше день прожить как лев, чем всю жизнь — как собака! Ты же прекрасно знаешь, что здесь у тебя никакого будущего нет! Езжай в Калифорнию! Ты встряхнешься, у тебя появится надежда и масса возможностей! Хотел бы я тоже поехать с тобой!

Сэм заморгал, словно Джим предстал перед ним в лучах ослепительного света.

— Чего это ты вдруг? Ну, вот и поехали вместе!

Джим покачал головой:

— Я бы рад… только…

— Что только?

— Надо быть в моей шкуре, чтобы понять, как я чувствую себя здесь, чем занимаюсь. Мое приключение тут, Сэм, в психушке. Это целый мир, который…

Ну как объяснить Сэму про Миры властителей и про свои приключения в образе Орка? Как заставить Сэма понять, что золотая Калифорния — сплошной свинец по сравнению с теми местами, где он, Джим, побывал и куда еще вернется? Никогда Сэму этого не понять.

— Ты всегда был малость чудной, Джим, хотя нам и здорово было вместе. Ну чего ты не видал в этой промывочной мозгов? Я бы здесь точно не выдержал. — Сэм протянул руку. — Пока, Джим. Надеюсь, что мы еще встретимся где-нибудь — в лучшем месте.

Джим пожал ему руку. То, что Сэм ограничился рукопожатием, вместо того чтобы снова обнять его, значило, что Сэм уже отдалился. Уже не чувствует себя настолько близким Джиму. Они были очень хорошими друзьями, а теперь дружбе приходит конец.

Джиму стало плохо. Но ведь это должно было случиться когда-нибудь. Характер определяет судьбу. Его характер направил его не по той дороге, которой пошел Сэм. Все равно это произошло бы рано или поздно. Это произошло рано, вот и все.

И все-таки Джиму стало очень грустно. И он пожалел о том, что посоветовал Сэму выбрать путь приключения. Но тут же передумал, и почти вся грусть покинула его, а сожаления исчезли без следа. Так и правда лучше для Сэма, для любого лучше — оставить знакомый край и отправиться в неведомую страну. Если, конечно, в знакомом краю царит беспросветная нужда и неистребимая безнадега.