Хозяйка Англии - Элизабет Чедвик

Замок Лагершолл принадлежал ее маршалу, и коннетабль, подобно хозяину, был деловит и расторопен. Он быстро устроил их и накормил.

– Вам лучше прилечь, сестра, – обеспокоенно посоветовал Рейнальд.

– Нет! – вяло воспротивилась Матильда.

Ей нельзя проявлять слабость. Чтобы быть королевой и править миром мужчин, она должна быть такой же сильной, как они.

– Ну хотя бы положите ноги повыше, – настаивал Бриан и указал на обитую мехом скамью и табуреты, принесенные слугами. – В передышке нет ничего постыдного.

Он наклонился, чтобы собственноручно взбить подушки, и она уловила запах пота, увидела темные круги под глазами. В зыбком пламени свечей его лицо казалось мертвенно-бледным.

– Я должна быть сильной. – У Матильды сжималось горло.

– Завтра – да, – согласился Бриан, – но пока вам нечего делать, только отдыхать. Не бойтесь возложить часть обязанностей на других.

Он взял ее ладонь, слегка сжал и отпустил, а потом поплотнее укутал одеялом.

– Я скоро вернусь.

Матильда смотрела ему вслед. Да, у каждого свой круг обязанностей. Но править, повелевать – это как раз ее обязанность, и когда она этого не делает, то ей кажется, будто она и вовсе проиграла.

А что с Брианом? Его что-то беспокоит, это заметно, хоть он и пытается прятать чувства. Они, как те чернильные пятна на его пальцах, тоже несмываемые, только их труднее понять.

И еще она устала. Ах, как же она устала!

Вместе с Рейнальдом и коннетаблем Бриан взобрался на крепостную стену и стал всматриваться в сгущающиеся сумерки. Он искал признаки погони: бивуачные костры, которые могли бы поведать о приближающемся враге, или факелы в руках поздних путников, но там не было ничего, и ни один звук не нарушал тишину за стенами, кроме блеяния овец на холмах и шелеста ветра в травах.

– Зря мы вообще приехали в Винчестер, – с досадой произнес Рейнальд. – Епископ заманил нас в ловушку. Он хотел заставить нас вырваться вперед и потом разбить. Осадил замок, мы помчались на выручку, а епископ сам же и поджег его, чтобы ему удобнее было скрыться и заодно подать сигнал королеве.

– Легко быть умным задним числом, – вздохнул Бриан.

– Но почему он именно сейчас решил предать мою сестру? – пытался разобраться Рейнальд. – Та ссора с ней была не так уж серьезна.

– Он сделал это, потому что Галеран де Мелан переметнулся на нашу сторону и уехал в Нормандию. Так что при том дворе исчезли как влияние соперника, так и он сам. Пока Стефан в заточении, епископ сможет править Англией от имени Маго. А та забудет о его прегрешениях и положится на него – и все благодаря его таланту: он умеет выдавать собственную выгоду за общее благо.

Бриан напрягал глаза, вглядываясь в темноту. Потом обернулся к коннетаблю Лагершолла:

– Вы должны поставить у каждого окна по два человека: один наблюдает, второй на подмене.

– Милорд, будет исполнено. – Рыцарь кивнул и после секундного колебания добавил: – У вас так и нет новостей о милорде Фиц-Гилберте?

Бриан мотнул головой:

– Нет, но он, должно быть, сумел задержать Ипра под Уеруэллом, потому что нас не настигли в пути.

– Только его все нету…

– Он здесь не появится. Фиц-Гилберт будет оттягивать врага от императрицы, а не притягивать к ней. – Бриан не стал уточнять – если маршал еще жив, – но непроизнесенные слова все равно повисли в воздухе.

– А где же Роберт и Майлс? – тревожился Рейнальд, не переставая обозревать темноту. – Они уже должны были добраться сюда. И мой дядя, король Шотландии.

– Причин задержаться у них много, – ответил Бриан, желая успокоить не столько Рейнальда, сколько себя самого. – Они могли разделиться, потому что неразумно собирать здесь большое количество людей. У Лагершолла не такие возможности для обороны, как у Дивайзиса или Оксфорда. И пока мы мелкими группами возникаем то тут, то там, врагу остается только гадать и гоняться туда-сюда. – Также это означало, что они раздроблены и слабы, но Рейнальд и сам понимал это.

Молодой человек жевал в задумчивости губы:

– Лошади не в том состоянии, чтобы завтра же выезжать в Дивайзис.

– Нам ничего иного не остается. У маршала в конюшнях есть несколько жеребцов, которые мы сможем позаимствовать, но в любом случае задерживаться здесь нельзя. Лагершолл не устоит против жены Стефана и Вильгельма Ипрского.

Бриан стукнул кулаком о стену. Каждый раз, когда он принимался искать выходы из сложившейся ситуации, то понимал, что лишь приукрашивает реальность и сглаживает углы, но преуменьшить проблему не значит решить ее. И его бессилие только подчеркивает, сколь плачевно их положение.

Нетвердым шагом Бриан вернулся в главные покои. Ему не очень хотелось показываться на глаза Матильде – он считал, что подвел ее. Но она спала, накрытая мантией и одеялом. На ее измученном лице резко выделялись глубокие морщины между бровями, не разгладившиеся даже во сне. Она должна править Англией, а не ютиться на этой скамье, словно жалкая беглянка.

Бриан ссутулился перед очагом и опустил голову в ладони. Его охватило страшное предчувствие того, что они обречены и выхода нет. Мысленным взором он видел перед собой пропасть, край у него под ногами осыпается, а то, что лежит дальше, – сплошная чернота, без оттенков и движения, и оттого еще более жуткая. Эта чернота манит его и ужасает: так легко было бы нырнуть в нее. Но Матильда нуждается в нем, она считает его сильным человеком, и он не может обмануть ее.

Еще не рассвело, когда Матильду осторожным прикосновением к плечу разбудил Бриан. Все ее тело занемело и болело так, что она едва могла двинуться и даже не сдержала стона, вставая. Видя, как встревожился Бриан и другие мужчины, стоящие за его спиной, Матильда попыталась собраться с силами. Если она смогла уехать от Жоффруа после того, как он избил ее, то уж с этим справится. Слуги принесли теплой воды, чтобы она умыла руки и лицо; затем Матильда поела хлеба с медом и выпила пахты, хотя голода не чувствовала. Осознавая, что Бриан следит за каждым проглоченным ею куском, она направила на него колючий взгляд:

– Перестаньте смотреть на меня так, будто я лежу на смертном одре.

– Я озабочен, только и всего. – Бриан быстро опустил глаза. – Вы наша госпожа и наша королева. Я выбрал для вас одного из жеребцов на конюшне маршала. Он бодрый, но спокойный и идет ровно.

Теперь и Матильда поспешила отвести взгляд. Лишь бы не расплакаться!

– Благодарю, – сказала она и спросила себя, выдержит ли ее натруженное тело еще день пути.

Заря только занималась, когда маленький невеселый отряд приготовился выехать из Лагершолла. Матильда сидела на саврасом жеребце с плавным ходом иноходца. Хотя лошадь была небольшой, Матильда с трудом взобралась на нее. Ей пришлось сдержать крик боли, когда стертые бедра снова коснулись седла. Прерывисто выдохнув, она на мгновение опустила поводья, чтобы прийти в себя.